Князь мертвецов (СИ) - Кирилл Кащеев

Они бегом ринулись прочь по переулку!

Остановились, только выскочив на Тюремную площадь. с большим трудом Митя заставил себя перейти на шаг.

— Трупарь — пропойца и… Да он сам решит, что ему померещилось! Надеюсь…

— Одежду-то мы снять не успели. Надеюсь, ваш проницательный батюшка не выйдет по ней на моих дядюшек. — с сомнением пробормотал Йоэль.

— Митя? Что это ты тут? — раздался за спиной удивленный голос.

— Отец… — безнадежно вздохнул Митя.

Глава 19. От барышень прохода нет

Лицо у отца было уставшим — будто спал он мало, или не спал вовсе. Под глазами залегли синие тени. Маячивший за его спиной усатый городовой с любопытством поглядывал поверх стопки пухлых канцелярских папок то на Митю, то на альва. Жандармский ротмистр Богинский, как всегда подтянутый, держался чуть в стороне, но его взгляд сперва скользнул пo Митиным растрепавшимся волосам, потом уперся в шею с запекшимся следом пореза:

— Первый опыт бритья, Дмитрий?

— Действительно, эк ты неловко… — отец поглядел обеспокоенно. — Сказал бы, я б тебя научил..

— Ничего, я… — Митя подтянул ворот сорочки и беззастенчиво объявил. — Это вот маэстро Йоэль был несколько неловок!

Альв воззрился на Митю в возмущении.

— Булавку воткнул? Не иначе как во всю длину. — вздернул брови ротмистр. — Мне казалось, вы шьете только на дам, господин Альшванг.

— Маэстро уже случалось обшивать мужской пол. — объявил Митя.

И ведь чистейшую правду сказал: мертвецу в переулке альв штаны подшивал? Подшивал!

— Так что я не первый. Да и я настаивал.

— Напористости господина Меркулова-младшего трудно противостоять, — светски улыбнулся альв.

— Стоило ли так давить на господина Альшванга, если к твоим услугам скоро будут лучшие столичные портные.

— Они не альвы. — мгновенно помрачнел Митя.

— Готовите триумфальное возвращение, Дмитрий? — протянул ротмистр. — Уверен, когда вы назовете своего портного — Альшванг из губернии! — Петербург будет потрясен.

Будь в городе лавочка пo продаже издевки с сарказмом, Богинский стал бы ее бессменным поставщиком!

Йоэль вспыхнул: мраморной белизны альвийский лоб вдруг пошел совершенно по-человечески некрасивыми красными пятнами, а кончики острых ушей аж засветились, как два фонарика.

Митя зло прищурился: ротмистр намекает, что его альвийский портной недостаточно хорош, потому что еврей? А не много ли этот жандарм на себя берет?

— Разделяю вашу уверенность, Александр Иванович, — мягко улыбнулся Митя. — Это ведь серьезные господа из жандармского управления сперва думают: кто альв, кто еврей, кто дворянин, а кто разночинец. А мы, светские щеголи, первым делом ценим хорошо исполненную работу и пребываем в наивном убеждении, что ладно скроенный сюртук национальности и вероисповедания не имеет. Так что да, я уверен, достоинства гардероба от господина Альшванга скажут сами за себя.

— Замечательно, что светские щеголи не вмешиваются в дело государственного управления, правда, ротмистр? — усмехнулся отец. — А то невесть до чего б дошли: может даже и людей стали бы оценивать как сюртуки. По достоинствам.

«И не говорите! — уныло подумал Митя. — Как так вышло, что с вами, господа, я почти настоящим рэволюционэром сделался?»

— Что ж, если вы так прекрасно ладите, оставлю вас с вашими сюртуками. Пойдёмте! — скомандовал отец, и Богинский разом с нагруженным папками городовым, направились ко входу в участок. — Передай тетушке, что я сегодня поздно, — увидел, как Митя сморщился и мученически вздохнул. — Из-за чего вы опять не поладили?

— Тетушка обижена, что я не уступил им с Ниночкой очередь на пошив у господина Альшванга. — отчеканил Митя. Он ни мгновения не сомневался, что сейчас его будут укорять.

Отец в очередной раз страдальчески вздохнул:

— Митя, я понимаю, что одежда — это нечто важное и дорогое для тебя. Хотя видят Предки — не понимаю, почему! Но сейчас выходит, ты, отважный боец, встретивший варягов с топором в руках, состязаешься с дамами за. рюшки? Кому их раньше пошьют? — губы его расползлись в неудержимой улыбке, и он самым натуральным образом захихикал.

«От этих дам никаким топором не отмашешься!» — злобно подумал Митя, глядя на безобразно потешающегося отца. Вот почему так? Ты то сражаешься, то интригуешь, то упокоиваешь, то поднимаешь. и все это ради приличного гардероба! Но стоит появиться дамам — и ты уже обязан уступить всё, за что боролся. Даже почти что с боем добытого альва — просто потому, что они… дамы. И если Митя лишит их новых платьев, то будeт единодушно признан в свете тираном, деспотом, и хуже того — скупердяем. А если они лишат Митю нового гардероба, то их никто не осудит, потому как они же дамы, им нужнее. Натуральное, как говорили древние римляне, discriminatio! Хоть и впрямь в борцы и рэволюционэры подавайся!

— Господин Альшванг, я просил бы вас о любезности! — сквозь сцепленные зубы процедил Митя. — Могли бы вы после того, как озаботитесь моим гардеробом сшить моей кузине Ниночке платье… два… нарядное и повседневное… за счет моего ежемесячного содержания, — и злобно уставился не на альва — на отца. Дескать, доволен?

Альв не ответил, но голову наклонил благосклонно — вроде как согласился.

— Только Ниночке? — усмехнулся отец. — Тетушку не облагодетельствуешь?

— Разве я похож на святого? — с ледяной яростью поинтересовался в ответ Митя.

— Не ерничай! — поморщился отец.

Из дверей участка вдруг вылетел давешний городовой, уже без папок, и со всех ног ринулся к отцу.

— Ваше высокоблагородие, имею честь доложить, труnорез-то наш… того… в мертвяках запутался. Не сходятся они у него: то есть, то нету!

— Пьян? — брезгливо спросил отец.

— С похмелья, — не стал отрицать городовой.

— Мертвые поднимались?

— Да сейчас вроде лежат смирнехонько, но надо, чтоб вы глянули, опытным глазом-то…

— Мы, пожалуй, пойдем, — Митя уцепил альва за локоть и торопливо поволок прочь.

Они отшагали почти квартал, когда Йоэль вдруг задумчиво сказал:

— А рюши… или как ваш батюшка выражается, рюшки… вам не пойдут.

— Почему это? — возмутился Митя. — У меня была сорочка, с таким пластроном… — он пошевелил пальцами, изображая на груди сорочки нечто вроде оборок. — Из лионского шелка! Изрядно мне шла.

— Тогда, может, и шла, — покачал головой альв. — А к тому времени как я с вашим гардеробом закончу… Нет, не пойдет! — и отрешенным взглядом уставился внутрь себя, перестав отвечать на вопросы.

Оставалось лишь надеяться, что там — внутри себя — они видит Митины новые сорочки, пусть даже без пластрона в оборках:

— Что ж, не буду вас задерживать, маэстро. Касаемо же нашего общего дела: сообщу, как только мы будем готовы.

— Кто такие эти мы, и что все вы собираетесь делать, вы, господин Меркулов, мне сообщать не собираетесь.

— Не собираюсь. Равно как и всем нам вовсе не