Формула неверности - Лариса Кондрашова

— Ты спросила — я ответил.

— Нет, ты не увиливай. Поясни, что ты хотел сказать.

— А что ты имела в виду под своим ИЛИ? — не хотел идти навстречу он.

— Я думала, может, Леонид сцепился с кем-то из крутых. Из тех, кому он дома строит. Чего-то не так сделал или нагрубил. У Леньки-то язык злой…

— Вот видишь, ты и сама все знаешь, — усмехнулся он, идя к машине.

— Карпенко, так нечестно! — выкрикнула ему вслед Таня.

— А я вообще аморальный тип, — ехидно откликнулся он, — разве это тебе неизвестно?

Тане хотелось пойти к Маше, обнять ее, расспросить обо всем и о том, почему плакала… Чтобы она чувствовала, что рядом с ней есть близкие люди, готовьте разделить ее ношу… Но что-то мешало ей это сделать. Какая-то неуловимая нотка отчужденности в Машином поведении. Показалось даже, раздражения…

В конце концов, рядом с ней Светлана, успокоила себя Таня. Ей нужно было остаться одной, чтобы привести в порядок свои мысли и вообще перевести дух.

Решила для себя, что с утра она, конечно же, пойдет в больницу к мужу, загодя приготовит ему что-нибудь вкусненькое… Раз Маша сказала, что ничего страшного с ним не случилось…

— Мама, вы так и будете скрывать от меня, как от маленькой девочки, что все-таки произошло.

— А что бы ты хотела услышать? — рассеянно спросила Таня, опять погруженная в свои мысли.

— Какие-то неприятности у Каретникова? — продолжала допытываться Александра.

— Если ножевое ранение можно отнести просто к разряду неприятностей…

— Ножевое ранение? — эхом повторила дочь. — А кто его ранил — хулиганы?

— Я и сама не знаю, — задумчиво проговорила Таня; в памяти опять встало бледное, заплаканное лицо сестры. Она же Каретникова терпеть не могла. — Тетя Маша сопровождала его в больницу. Вряд ли она его ранила, не правда ли? А больше я ничего не знаю.

— Как-то странно, — согласилась с ней Александра. — Вы с тетей Машей не поругались?

— Нет, с чего ты взяла.

— Прямо детектив какой-то, — рассердилась дочь. — Приезжают все всклокоченные, раздраженные, даже папа мне ничего не сказал. Я вам тоже ничего рассказывать не буду! Я уже и так пожалела, что рассказала вам всем о нечаянно подслушанном разговоре. Просто меня всегда раздражало, что ты так с Леонидом возишься. Папе ты никогда столько внимания не уделяла.

— Тебе это только кажется. Что ты можешь помнить?

— Мне было тринадцать лет, мамочка, не притворяйся, будто я уже не могла сложить два и два.

— Надо ли тебе в отношениях взрослых что-то складывать? И вообще, что дозволено Юпитеру… Саша, ты есть не хочешь? — спросила Таня.

— Съем что-нибудь, — удивленно согласилась дочь, — ты же обычно ругаешься, когда едят на ночь.

— Представь себе, что я недавно прочла: если выбирать из двух зол — ложиться на пустой желудок или на полный, — то лучше второе. А я отчего-то ужасно проголодалась. И даже выпила бы чего-нибудь. У нас где-то было легкое сухое вино. Вот, пожалуйста: «В сетях любви». Выпьешь с матерью?

— Мама, — Александра просто слов не находила, — ты же всегда как ястреб… зорко следишь, чтобы алкоголя — ни-ни!

— Но с девчонками-то вы пьете?

— С девчонками пьем.

— Вот видишь, кому нужен такой… ястреб, который дальше своего носа, то есть клюва не видит?

Наверное, это прозвучало у нее слишком печально, потому что Шурка, споро помогавшая матери накрывать на стол, встрепенулась:

— Что ты, мама, строгость в таких делах не мешает. И я не обижаюсь, понимаю, что ты у нас справедливая…

— Ко всем остальным, кроме себя самой, — тихо буркнула Таня.

— Что ты сказала?

— Это я так, мыслю вслух.

— Знаешь, мама, — ностальгически проговорила Александра, — я всегда мечтала, что мы вот так с тобой сядем рядышком и будем рассказывать друг другу свои секреты. Как две подружки. У нас в группе одна девушка учится — Зося Коломийцева. Так она своей маме все-все рассказывает… Между прочим, я тебе сколько раз говорила, что я уже взрослая, больше года совершеннолетняя. Если я, к примеру, убью кого-то, мне в суде никакой скидки по возрасту не будет. Я получу тот же срок, что и все остальные.

— Что ты такое говоришь? — испугалась Таня.

— Это я так, к примеру. Мама, а как получилось, что тетя Маша…, вроде она при всем присутствовала?

— Не при всем. Леонид, твой отчим, когда его ранили… наверное, оказался поблизости от тетушкиной клиники, вот она и отвозила его в больницу.

— Тетя Маша? Значит, она свидетельница?

— Нет. Говорит, она вышла из клиники, а он у ее машины без сознания лежит.

— Что-то в этом объяснении не вяжется, ты не находишь? — задумчиво проговорила девушка. — Чего бы ему у машины лежать?.. Кстати, а где она ее ставила? Перед воротами?

— Нет, почти у дверей клиники.

— Вот видишь, ему пришлось бы как минимум на территорию клиники пройти, дойти до корпуса…

— Честно говоря, Саша, я стараюсь об этом не думать, — опять вздохнула Таня, — ведь тогда получается, что тетя Маша меня обманывает, а я не могу понять, зачем ей это надо. Наверное, твой папа прав, если считает, что все выяснения надо отложить на завтра. Тетя Маша выглядит такой измученной. И этого я тоже понять не могу. Ведь не делала же она Каретникову операцию! У нее совсем другой профиль.

Шурка внимательно выслушала мать, пригубила рюмку с вином и несколько более взволнованно, чем следовало, предложила:

— А хочешь, я все узнаю и тебе расскажу?

— Ты узнаешь? — изумилась Таня. — Но откуда… Я хочу сказать, как ты это сделаешь?

— У меня есть знакомые ребята. Следователи.

— Ничего не понимаю!

Александра замешкалась и покраснела. Это у нее от мамы: румянец сразу все выдает.

— Мама, я собиралась тебе рассказать, но как-то все откладывала, боялась, что ты ругаться начнешь. В общем, так получилось, что я перешла с экономического факультета на юридический.

— Что значит — получилось? Тебя кто-то заставил? У вас на юридическом недобор и тебе предложили на него перейти?

— Просто ты не очень интересовалась моими желаниями, когда выбрала мне экономический факультет.

— Но ты ведь не возражала. Когда я тебя спросила, кем ты хочешь стать, ты только плечами пожала: «Не знаю». Вот и пришлось мне выбирать за тебя. Экономист — чем не женская работа?.. И много вас таких, перебежчиков?

— Только я. Мои однокурсники еще и думать не думают о специализации… Подозреваю, большинству все равно, кем стать.

— Может, еще надумают, ведь только на третий курс переходят.

— А я вот поняла, что хочу быть хорошим юристом, — упрямо сказала Александра и тихо добавила: — Может быть, и следователем. Знаешь, как у ребят в милиции много бумажной работы! Они просто завалены ею! А мне в деканате дали направление. Вроде как на практику.