Девчата. Полное собрание сочинений - Борис Васильевич Бедный

удивился бы Чуркин, если б увидел сейчас Дементьева! Анфиса словно подменила его: придирчивый начальник бесследно исчез, а в комнате стоял смущенный, робковатый человек, неопытный в житейских делах.

Переставляя шнур на доске коммутатора, Анфиса проговорила в трубку:

– Ничего, подождете, не горит у вас.

– В самом деле! – возмутился Дементьев, целиком становясь на сторону Анфисы. – Уж и полминуты подождать не могут. Трудно вам тут работать…

Анфиса прилежно стучала на машинке. Кажется, ей доставляло истинное удовольствие печатать для молодого технорука. Было сейчас в Анфисе что-то новое, неспокойное. Изо всех сил она хотела бы понравиться Дементьеву, но обычное ее дешевое кокетство куда-то запропало.

А Дементьеву надоело бороться с самим собой. Он стоял теперь рядом с Анфисой и, не таясь, в упор смотрел на нее восхищенными глазами. Анфиса чувствовала на себе пристальный, любующийся взгляд Дементьева, но у нее не хватало смелости поднять голову и посмотреть на него. Она печатала все быстрей и быстрей, словно убежать хотела от Дементьева, испугавшись вдруг того нового и непрошеного, что входило в ее жизнь. Пишущая машинка стучала пулеметом. Кажется, Анфиса позабыла на время о хваленой своей красоте, и даже непривычная робость проглядывала в ней.

И может быть, прежде мы несколько поспешили, безоговорочно зачислив Анфису в хищницы…

Анфиса громко поставила последнюю точку и вынула листы из машинки.

– Большущее вам спасибо! – с чувством поблагодарил Дементьев. – И чисто как! Я бы никогда не сумел… Вот только здесь мы с вами недосмотрели: «вследствие» на конце «е» надо… – И поспешно добавил, боясь, что обидел Анфису: – Конечно же, это опечатка. В такой обстановке…

Он кивнул на доску коммутатора.

– Нет, Вадим Петрович, это не опечатка, – очень серьезно сказала Анфиса, будто говорили они о чем-то неизмеримо более важном, чем ошибка ее в правописании. – Просто… – Она запнулась и докончила скороговоркой: – Не теми вещами я в школе занималась, отличная учеба меня не прельщала!

Дементьев недоверчиво посмотрел на Анфису, но и тут быстро нашел выход:

– А знаете, для телефонистки и… артистки это не такой уж большой грех! Ведь правда? Вот если б вы учительницей были – тогда совсем другое дело… – И закончил убежденно: – В общем, не горюйте, вы и так чудесная девушка!

– Так я вам и поверила! – привычно-игриво сказала Анфиса. – Шуточки, Вадим Петрович! – Она взглянула в открытое, чуждое всякой хитрости, как бы распахнутое настежь лицо Дементьева и неожиданно для себя призналась: – И не такая уж я хорошая.

Анфиса тут же прикусила губу, не понимая, чего ради она сама себя разоблачает. Зазвенел телефон.

– А на лыжах вы ходите? – быстро спросил Дементьев, ловя руку Анфисы, протянутую к трубке. – Подождут… Пойдемте в воскресенье на лыжах? Покажете мне здешние места, должны же вы помогать молодому специалисту знакомиться с его участком?

– Сходим, – согласилась Анфиса, порываясь взять трубку. – Только имейте в виду, у нас это не принято. Можете на сплетню напороться.

– А пусть их! – беспечно сказал Дементьев. – Вы сами-то не боитесь?

Анфиса покачала головой.

– Вот и отлично!

Он унес пишущую машинку. Анфиса с застывшей на лице улыбкой засуетилась у доски коммутатора, сказала в трубку с неведомой ей раньше виноватинкой в голосе:

– Сейчас, Маруся, сейчас! Да не сердись ты, здесь такое дело…

Илья надумал учиться

– Седьмой класс тут занимается?

Илья стоял в дверях и с любопытством разглядывал тесный школьный класс. На доске еще сохранились каракули малышей из дневной смены. Великовозрастные ученики вечерней школы с важным видом восседали за низенькими партами. Илья хорошо знал всех этих парней и девчат, встречался с ними каждый день на работе, но сейчас в них было что-то новое, пока еще не до конца ясное ему. Даже хулиганистый Филя, оставаясь дебоширом и пройдохой, заметно переменился и выглядел теперь этаким сорванцом-второгодником, фигуряющим своей бесшабашностью перед тихими зубрилами-отличницами.

И Тосю, затерянно сидящую на задней парте в углу, Илья заметил сразу же, но в ее сторону не смотрел. Он боялся, что Тося, чего доброго, вобьет себе в голову, будто он пришел в школу ради нее, и станет слишком много о себе воображать.

– Здесь седьмой непромокаемый! – отозвался Филя. – А ты что, тоже на старости лет надумал учиться?

– Да вот решил подковаться теоретически…

– Садись, – разрешил Филя, – мест свободных много.

Не глядя на Илью, Тося подвинулась на своей парте, освобождая местечко рядом с собой. Илья подсел к Тосе, с трудом втиснувшись в малюсенькую парту. И сразу мысли его как-то сами собой настроились на ученический лад; он даже заподозрил, что тоже, наверно, смахивает сейчас на прилежного школяра.

– А у нас новичок! – порадовал Филя учительницу математики.

– Что же это он в середине года?

– Так я ведь… – начал было объяснять Илья.

– Встань! – горячо шепнула Тося. – Вот человек!

Илья непонимающе покосился на нее и заметил, как Тосины глаза округлились от страха.

– Встань!.. Встань!.. – дружно подсказывали со всех сторон новичку, давно уже перезабывшему все школьные порядки.

Илья неохотно поднялся.

– Седьмой класс я еще до армии кончил. Припомню, а с осени в восьмой пойду.

– Что ж, логично, – сказала учительница. – Садитесь. А к доске мы попросим…

Она оглядела разом поскучневшие лица здоровенных своих учеников и задержалась взором на Тосе. Отгородившись портфеликом от Ильи, Тося отчаянно засигналила растопыренными пальцами, прося не вызывать сегодня к доске. Смотрела Тося так умоляюще, что учительница пожалела ее.

– Что ж, Кислицына у нас недавно была, потревожим-ка товарища… Спиридонова.

Филя крякнул и пошел к доске с видом человека, обреченного на верную гибель. Девчата на первой парте зашушукались, с проказливым любопытством поглядывая на Илью. Тося отодвинулась от своего соседа, жалея уже, что пустила его к себе за парту, и стала возиться с портфелем, который сегодня никак не хотел открываться. Илья с интересом наблюдал, как Тося безуспешно воюет с портфелем.

– Ну, чего пришел? – грозным шепотом спросила она. – Ведь каждый день в лесу видимся. Мало тебе?

– Ты и учиться мне запретишь?

– Не притворяйся, терпеть не могу обманщиков! – прошипела Тося, презирая Илью за все его хитрости, шитые белыми нитками.

Она неподкупно отодвинулась на самый краешек парты и с новой силой стала теребить забастовавший портфелик. Сжалившись над Тосей, Илья легонько нажал на замок – и портфель, будто только этого и ждал, сразу же послушно раскрылся.

– Просили его!

Тося вынула из портфеля клеенчатую общую тетрадь и застрочила с места в карьер, повернувшись боком к Илье.

– А быстро ты пишешь! – удивился Илья. – Прямо стенографистка!

Платя добром за добро, Тося выдрала из середки тетради двойной лист и положила на парту перед Ильей. Тяжело вздохнув,