Никому не скажем - Агния Арро
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— При-вет, — голос рвется.
— Детка, ты у меня настоящий боец. Я горжусь тобой, — говорит бодро, но я чувствую нерв в его голосе.
— Правда?
— Конечно! Приеду, отправлю тебя на курс по самообороне. Или Захара напряжем. Он умеет.
— Хорошо. Не надо было его дергать сегодня.
— Ты не переживай, — хрипло смеется папа. — Он потом все отработает. Но мне будет спокойнее, если хотя бы Захар будет рядом с моими женщинами. Я очень тебя люблю, детка. Вернусь и всех накажу за каждую твою слезинку.
— Прости, что напугала.
— Ты? Да ты чего? — он снова нервно смеется. — Я же знаю, что ты у меня боевой мышонок. Шолоховы врагу не сдаются!
— Это точно, — улыбаюсь солеными губами.
— Вот и умница. Я там машину за вами отправил. Вас довезут и мне отчитаются. Пока, детка. Я вечером еще обязательно позвоню.
Глава 33
Захар
Узнать, где лежит гондон, посмевший тронуть мою Стасю, оказалось совсем несложно. Пока полз на долбанном служебном УАЗике, выяснил и больницу, и отделение, и номер палаты. И даже то, что при пацане нет охраны. Мне очень хочется обнять свою девочку, но сначала я вырву конечности зарвавшемуся сопляку.
Криво паркуюсь, занимая сразу два места у больнички. В три глубокие затяжки докурив сигарету, стараюсь замаскировать зверское выражение лица под улыбку. На входе дежурный охранник. Мажет по мне взглядом и утыкается в телефон.
Мне нужна травматология. Даже увозить его никуда не придется. Как удобно.
Двигаюсь по указателям. На входе в отделение накидываю на плечи белый халат. Очаровательно улыбаюсь спешащей ко мне дежурной медицинской сестре.
— Вы к кому?
— К Соловьеву. Сегодня к вам поступил. Брат мой двоюродный. Я как узнал о том, что он в больничке, сразу примчался. Триста кэмэ к вам пилил. Пропустите?
— Брат? — хмурится женщина. — Ладно, проходите. Только недолго. У мальчика травма головы. Ему нужен покой.
— Да я все понимаю. Я буквально на пять минут.
Поправив халат на плечах, шагаю за ней по коридору. Женщина открывает мне дверь в палату.
— Григорий, к тебе брат приехал.
— Какой бра… Ааа, — вяло и нервно, — брааат. Привет, — вжимает голову в плечи.
— Здрава, здарова, — усмехаюсь.
Пацан быстро понимает, что сейчас его будут бить. Очко сжалось, подобрался весь. Медсестра оставляет нас вдвоем. Подхожу к кровати, сгребаю малолетнего урода за грудки и сдергиваю с кровати. Не лежачего же воспитывать.
— Эй! Мне вставать нельзя! — дергается он.
— Ничего. Я тебя потом обратно уложу!
Кинув его лопатками на стену, с удовольствием врезаюсь кулаком в солнечное сплетение. Не даю согнуться, схватив за волосы и прижав разбитым затылком в стене. Гриша хрипит, хватает ртом воздух. Получает удар коленом в живот.
— Я тебе говорил, оставить ее в покое? — смотрю в его слезящиеся глаза.
— Да ничего бы я ей не сделал! Напугали просто! По приколу, — вяло пытается вырваться.
— Знаешь, я вроде не сильно старше, но мне твой юмор не зашел. Сестре тоже.
Наношу ему еще несколько сильных, но аккуратных ударов, чтобы синяков не оставалось. Пацан кашляет, хрипит, сипит. Бледный, но упрямый. Характер показывает. Держится.
Перехватываю его удобнее. Беру на излом левое запястье. Он начинает скулить от боли.
— Не надо. Хорош! — а вот и паника. — Мой отец посадит тебя за это!
Напугал! Кто кого и куда посадит, мы еще посмотрим.
Давлю на руку. Хруст и хриплый вопль:
— Ссука…
Отпускаю воющего пацана. Болевой шок — штука неприятная. Лежит на полу, обнимает сломанную конечность. Зубами скрипит, по щекам слезы. Не сдержавшись, со всей дури пинаю его по голени усиленным металлической вставкой носком берца.
— Уи… ааа… — жмурится он, не зная, хвататься ему за ногу или продолжать нянчить руку.
Трясет всего от боли, зубами клацает.
Присаживаюсь перед ним на корточки.
— Запомни эти ощущения. Это всего лишь небольшой процент того, что я могу с тобой сделать. И твой папа тебе не поможет, а вот за спиной у Стаси всегда буду я.
Поднимаюсь. Примеряюсь, как бы его удобнее поднять. Обхожу, подхватываю подмышки, дергая вверх и тащу на кровать. Даже одеялом укрываю, как обещал.
Выхожу из палаты, зову врача.
— Мой брат с кровати упал неудачно. Кажется, запястье сломал. Посмотрите. А мне ехать пора. Служба.
Спокойно снимаю халат, надеваю бушлат, глядя, как суетится персонал. В груди шевелится удовлетворение. Я уверен, что в этот раз пацан запомнил, что хороших девочек обижать нельзя. Он просто думал, что бессмертный, и папа его прикроет. За свои выходки избалованный выродок отвечать не приучен. Я ему программу сильно подкорректировал. А если нет, есть еще правая рука и две ноги. Как говорится: «при необходимости, курс лечения повторить».
Спускаюсь в холл. Киваю охраннику, ржущему над короткими роликами в мобильнике. Выхожу к своей машине. Руки слегка подрагивают от нервов и адреналина. Сев в салон, курю в открытое окно. Мне абсолютно плевать, сдаст меня этот пацан или нет. Сейчас возьму Стасю, поедем писать заявление. Посадить не посадят, конечно, но нервы ему помотают, а там наш отец подключится и выкатит им такие условия, от которых они не смогут отказаться. Мы говорили с ним, пока я ехал.
Трогаюсь с места. Домой надо. Обнять своего мышонка. Представляю, как она перепугалась сегодня.
Добираюсь быстро. Поднимаюсь в квартиру и небрежно скинув обувь, сразу врываюсь в ее комнату. Малышка спрыгивает с кровати и с разбегу виснет у меня на шее. Ловлю, приподнимаю от пола и кружу, прижимая к себе. Аккуратно ставлю на пол, беру в ладони ее бледное лицо, целую в нос, в прохладные губы.
Стася не плачет, но глаза большие, испуганные и несчастные. Подняв на руки, сажусь на кровать, устроив ее у себя на коленях. Она тычется носом мне в шею, стараясь прижаться всем своим хрупким тельцем.
— Привет, сынок, — в комнату входит мама.
Киваю ей, поглаживая мышонка по спине. Очень я сомневаюсь, что мы выглядим как брат и сестра, но в эту конкретную секунду мне абсолютно
