Искатели клада. Рассказы - Уильям Джейкобс

Он направился домой с видом победителя, восторженно думая о том, что две тысячи фунтов были уже в его кармане. Это было делом его собственных рук и, к тому же, его страшно радовало, что он утрет нос Уиджетту.

Его план был завершен на следующий день, после краткого разговора с мистером Смитом. К полудню Уиджетт обнаружил, что его конфиденциальная информация стала всеобщим достоянием, и что весь Тэчэм удивляется той стойкости, с которой миссис Пуллен переносила потерю своего состояния.

Сделав вид, что он только сейчас узнал о ее беде, мистер Миллер после громогласного публичного выражения своего сочувствия но адресу миссис Пуллен и восторга перед ее добродетелями, поехал с несколькими свиньями в один из соседних поселков и вернулся в Тэчэм к концу дня. Затем, поспешно поставив в конюшню лошадь, направился к дому плотника.

Тиджеры были дома когда он вошел, и миссис Пуллен слегка покраснела, когда он пожимал ее руку.

— Я бы пришел раньше, — произнес он с чувством, — услышав то, что я услышал после полудня, но мне надо было съездить в Торп.

— Вы слышали? — спросил плотник недоверчивым тоном.

— Конечно, — произнес торговец, — и это меня очень огорчило. Огорчило с одной стороны и обрадовало с другой.

Плотник открыл было рот, желая что-то сказать. Но внезапно сдержал себя и уставился с выражением интереса на изобретательного торговца.

— Я рад, — произнес мистер Миллер медленно, в то время, как хозяин дома кивнул головой приятельнице миссис Тиджер, которая в этот момент вошла с вытянутым лицом, — потому что теперь, когда миссис Пуллен бедна, я могу ей сказать то, чего я не решался сказать, пока она была богата.

Снова удивленный плотник хотел что-то сказать, но торговец движением руки поспешно остановил его.

— Подождите, — снова заговорил он. — Миссис Пуллен, мне было крайне прискорбно услышать сегодня, говорю это имея в виду ваши интересы, что вы лишились всех своих денег. То, что я хочу сказать вам теперь, теперь, когда вы обеднели, это то, что я прошу вас быть миссис Миллер. Что вы скажете?

Миссис Пуллен тронутая таким обилием благородных чувств слегка всплакнула и промолвила "Да". Торжествующий Миллер вынул свой носовой платок — тот самый, который он пустил в дело накануне вечером, так как он не был расточительным человеком — и нежно утер ее глаза.

— Ну, я — просто убит! — произнес ошеломленный плотник.

— У меня есть славный маленький домик, — продолжал лукавый мистер Миллер. — Это небогатое местечко, но славное, и мы будем играть в шашки каждый вечер. Когда это будет?

— Когда вам будет угодно, — произнесла миссис Пуллен слабым голосом.

— Я оглашу помолвку завтра, — сказал торговец.

Приятельница миссис Тиджер хихикнула при такой поспешности, но миссис Тиджер, увидев, что ошиблась в нем, была тронута.

— Это делает вам честь, мистер Миллер, — произнесла она тепло.

— Нет, нет, — возразил торговец, после чего мистер Тиджер поднялся, пересек комнату и торжественно пожал ему руку.

— С деньгами, или без денег — она будет хорошей женой, — произнес он.

— Я рад, что вы довольны, — сказал торговец, удивленный такой сердечностью.

— Не буду отрицать того, что я думал будто вы охотитесь за ее деньгами, — продолжал торжественно плотник. — Моя хозяйка тоже так думала.

Мистер Миллер покачал головой и выразил удивление, что они знают его так плохо.

— Разумеется, это большая потеря, — произнес плотник. — Деньги остаются деньгами.

— Хотя это все, что они представляют из себя, — сказал слегка заинтригованный мистер Миллер.

— Чего я не могу понять, — продолжал плотник, — так это того, каким образом распространилась эта новость. Ведь, все узнали об этом на два часа раньше, чем мы.

Торговец скрыл усмешку. Затем он снова выразил должное удивление.

— Уверяю вас, — сказал плотник, — что в городе об этом стало известно за два часа до того, как мы получили письмо.

Мистер Миллер подождал с минуту, чтобы полностью овладеть собой.

— Письмо? — повторил он слабо.

— Письмо от адвокатов, — произнес плотник.

Мистер Миллер снова замолчал на некоторое время. Выражение его лица сделалось унылым, он украдкой посмотрел на дверь.

— Что… было… в… письме? — спросил он.

— Краткое и очень вежливое письмо, — произнес плотник с горечью. — Там сказано, что все это было ошибкой, потому что найдено другое завещание. Нельзя допускать таких ошибок.

— Мы все подвержены ошибкам, — произнес мистер Миллер, и ему показалось, что он увидел перед собой пропасть.

— Да, мы ошибались, когда думали, что вы охотитесь за деньгами Анны, — согласился плотник. — Я был твердо уверен, что именно вам будет неприятно услышать о ее потере. Одно хорошо, что у вас достаточно средств для двоих.

Мистер Миллер не ответил. Он пытался представить себе полную меру несчастья, выпавшего на его долю. Соседка, движимая свойственным ее полу стремлением первой сообщать любую новость, уже успела испариться. Он представил себе Уиджетта, разгуливающего по земле свободным человеком, и Смита, с векселем на срок в три месяца на двадцать фунтов. Его самолюбие как торговца было совершенно разбито и, словно вынырнув из тумана, он услышал как плотник обращается к нему.

— Мы оставим вас, двух молодых голубков, одних на некоторое время, — произнес мистер Тиджер добродушно. — Мы уходим из дома. Когда вы устанете ворковать, вы можете поиграть в шашки и Анна покажет вам один или два из ее ходов. Пока, и до свиданья.

Сбежавший жених

Дружба — это обман, заблуждение, — решительно заявил ночной сторож, сжав губы и покачивая головой; — это западня, в которую люди так или иначе попадаются. У меня на моем веку было друзей, пожалуй, побольше, чем у других — чуть приглянусь я кому-нибудь, сейчас уж и дружба; а потом все так же быстро совершенно случайно прекращалось.

Помню одного человека, он считал меня непогрешимым: все, что ни сделаю, бывало, все хорошо; а теперь, встреться я с ним где-нибудь на улице, он такую рожу скорчит, точно у него волос в горле застрял, и все от того, что однажды, когда он надумал, было, жениться, я высказал ему правду. Беспокоясь за свой успех, он попросил меня как-то выразить свое мнение насчет его наружности, предположив, что на моем месте была бы девушка.

Вопрос был щекотливый, и я решил обойти его, сказав, что он славный малый, товарищ, каких мало, добр и на деньги не скуп. Но такой ответ его не удовлетворил; он попросил меня посмотреть на него хорошенько и сказать откровенно, что я думаю об его наружности. Увильнуть было трудно, но все же я постарался уверить его, что вкусы различны, что наружность — это еще не все, что не по-хорошему — мил, а по-милу — хорош. Но и это не помогло; тогда я решил поступить по-товарищески и объявил, что, будь я девушка, и он вздумал бы ухаживать за мной, я живо обратился бы к помощи полиции.

Потом, помню я еще двух молодых людей, что служили вместе со мной на корабле в былые времена. Друзья они были неразлучные, так что их даже сиамскими близнецами прозвали. Плавали они всегда вместе, вместе же и квартировали где-нибудь, когда приходилось жить на суше; вообще ни Тед Данвер, ни Чарли Брис не могли обходиться друг без друга. Казну, табак, да и все вообще делили они по-братски и, случись у них только одна пара сапог, — и ту поделили бы они, прыгая каждый в одном сапоге.

Так жили они вместе несколько лет, окончив плавание и поселившись на суше. Люди, знавшие их, имели полное право думать, что только смерть разлучит их; однако случилось иначе.

Конечно, в дело замешалась женщина, собственно девушка, с которой Теду привелось как-то ехать вместе на империале омнибуса. Проходя мимо Теда и боясь упасть, она ухватилась за его плечо, такая веселая, живая, и раньше, чем Тед успел опомниться, они уже болтали друг с другом, как будто давно были знакомы.

Чарли, по-видимому, это не очень пришлось по вкусу, но сначала он не возражал и даже, когда девица поднялась, чтобы сойти, он, ткнув кучера в спину, велел остановить омнибус, и все вместе направились к выходу. Тед соскочил первый, чтобы поддержать барышню на случай, если бы омнибус тронулся раньше, а Чарли с тем же намерением поддерживал ее сзади, ухватившись за ее кружевной воротник. Недовольная такой предупредительностью с его стороны, она резко обернулась и задев зонтиком, сбила шапку с кондуктора — вообще произошла такая кутерьма и неприятные разговоры, что когда она очутилась на мостовой, то объявила Чарли, что больше никогда не хотела бы встречать его глупую, толстую физиономию.

Тед попробовал было заступиться за товарища.

— Вот уж и не толстая, только по виду такая!