Звездочка моя! - Жаклин Уилсон

— Как ты смеешь так разговаривать! Они так переживали, что тебя не было целую неделю!

— Ну вот, я тут. А где их няня? Пусть соберет их сумки. Я забираю их на выходные. Вы же хотите со мной, да, ребята?

— Я их не отдам! Как будто можно просто так ввалиться в дом и забрать их. Я даже не знаю, где ты сейчас живешь.

— В отеле «Лейн». У меня там номер. Детям понравится. Ты бы видела там ванную, Конфетка, — не ванная, а настоящий бассейн!

— А эта мелкая дрянь с тобой?

— Хватит ее обзывать, Сюзи, ты выглядишь жалко. Да, она со мной. И что?

— Тогда они не поедут, я их не пущу! Что ты тут устроил, Дэнни? Я твоя жена.

— Слушай, давай без этого, а? Я сейчас думаю, как лучше детям. Скоро сниму себе дом с садом, там они будут бегать. А после поговорим про этот дом.

— Что? Ты собрался выкрасть у меня детей, а теперь хочешь отнять у меня дом?

— Давай решать проблемы постепенно. Мы все сделаем честно и прозрачно. Я буду обеспечивать тебя и детей. Жадничать не стану, не волнуйся, но ты знаешь, я много потерял за время рецессии. Дела снова пойдут в гору, как только выпущу новый альбом…

— Да не будет никакого нового альбома! Твоя карьера окончена, сморчок ты старый. Ты просто посмешище! — закричала мама.

— Хорошо, пусть так. Тем более не хочу здесь оставаться и слушать оскорбления. Поехали, ребята. Все купим по дороге. На выход!

— Никуда ты не поедешь! Там полно фотографов. На что это похоже: мистер Великий Семьянин тащит за шиворот визжащих детей прочь от матери. Что скажет на это твоя драгоценная Роуз Мэй?

— Слушай, Сюзи, успокойся. Зачем столько грязи? Неужели тебе детей не жалко? Давай поаккуратней. Сколько ты выпила? Один бокал? Два? Десять? Не будешь за собой следить, я тебе устрою и детей заберу от тебя подальше.

У меня очень хороший адвокат. В твоих же интересах не ссориться со мной. Сейчас мы уезжаем, а если закатишь истерику на глазах у папарацци, я это использую как еще одно доказательство, и завтра же к тебе приедут мои юристы. Поехали, ребята.

Он поднял Конфетку на руку, Аса на другую и пошел к выходу.

— Солнце, останься, — сказала мама, вцепившись в меня.

Я беспомощно потопталась на месте, не зная, как поступить. Сердце бьется, меня мутит. Мама попросила остаться, я ей нужна, но Конфетке с Асом я нужна еще сильней. Папа же не знает, как ухаживать за детьми. Он без меня не справится.

— Я поеду с ними, мам. Надо присмотреть за Конфеткой и Асом, — сказала я. — Я не на его стороне, я люблю вас обоих. Пожалуйста, не злись, мама…

Но она отвернулась и не попрощалась ни с кем, даже с Конфеткой.

Мы всей гурьбой ввалились в машину на заднее сиденье и выехали за ворота. Папа велел нам пригнуться. Он со смехом набирает скорость, махнул в окно ковбойской шляпой, а потом нахлобучил ее на Лиззи Большеротиху. Она захохотала и повернулась к нам.

— Привет, ребята! — и помахала нам пальчиками.

Мы смотрели на нее молча. И никто не махал в ответ.

— Вы кто? — спросила Конфетка, не вынимая большого пальца изо рта.

— Я Лиззи, сладкая, подружка вашего папы, — ответила она.

— Я Конфетка, а не Сладкая. И это я папина подружка, — сказала Конфетка.

Папа так и покатился со смеху. Лиззи Большеротиха тоже рассмеялась, распахнув свой ужасный рот. Еще чуть-чуть — и она нас проглотит.

— Да, ты моя маленькая подружка, Конфетка. А Лиз — большая.

— А как же Солнце? — спрашивает Конфетка. — Она большая, а не эта.

— Эй, крошка Надутые Губки, я не она, я Лиззи.

И Лиззи состроила рожицу, а потом посмотрела на меня:

— Привет, Солнце. Ты была так добра к моей племяннице, в отличие от других членов семьи. Спасибо тебе за ту панду. Так мило с твоей стороны.

Не хочу, чтобы она считала меня милой. И молчу в ответ. Я взяла Конфетку за руку и Аса за его грязную лапку из солидарности. Ас подвинулся ближе.

— Мне она не нравится, — прошептал он, но недостаточно тихо.

— И мне, — ответила я одними губами.

— Я Тигрмен, и я сейчас ее укушу, — решил он. И тут же в ужасе посмотрел на себя. — Мне нужен костюм Тигрмена!

— Папа, Асу нужен его костюм. Он без него не успокоится. Надо вернуться.

— Глупости, Солнце.

— Но это всего пять минут…

— Не хочу я заново окунаться в это адское варево из папарацци и твоей мамы, у которой от ревности скоро крышу снесет. Я же сказал, что где-нибудь остановимся и купим вам новую одежду. И хватит в таком тоне разговаривать с Лиз. Я хочу, чтобы вы вели себя с ней очень и очень хорошо, ладно?

Ладно у нас не получается. Она со своей стороны ни капельки с нами не мила. Она украла нашего папу, и ей на этой наплевать. Ас заплакал, Конфетка заерзала. А вдруг она сейчас описается? Меня мутит. Кто-то из нас сейчас точно испортит папе салон.

Папа снова привез нас в «Хэрродс», желая закатить нам праздник. Наконец можно сходить в туалет. Лиззи Большеротиха вместе с нами вышла в женскую уборную. Но ни Асу, ни Конфетке Лиз помогать не собиралась. Она залюбовалась на себя в зеркало и подкрасила огромный рот новой порцией сверкающей темно-красной помады.

— Вы слишком сильно красите губы, — сказала Конфетка.

— Это твое личное мнение, а ты при этом маленькая и глупая, — ответила Большеротиха.

— Я все расскажу папе, — пригрозила Конфетка.

— Да пожалуйста. Мне все равно.

Она так уверена в себе и даже не пытается угодить папе, а в ответ на его просьбу помочь с выбором для нас новой одежды пожала плечами:

— Я не знаю, что нравится маленьким детям. Лучше ты их одень. Это же ты придумал взять их с нами на выходные.

Папа подозвал продавщицу, а Лиззи, напевая, ушла прочь, к вешалкам, без малейшего интереса к тому, что будет дальше.

Конфетка оживилась и выбрала топик, брючки и ночную рубашку с рюшами, а потом решила, что ей просто необходимы маленькие замшевые туфельки на каблуке. Ее размера не оказалось, но она все равно попросила их купить, пообещав, что наденет носки, чтобы они не сваливались.

Я и так знаю, что мне надо. Все очень просто: новая черная футболка, черные джинсы и новые черные кружевные перчатки: моя первая пара уже начала расползаться. Вот бы еще черную пижаму найти, но таких здесь нет.

Приходится взять темно-синюю.

Асу угодить сложней. Продавщица хлопочет, предлагая ему военную форму цвета хаки и ярко-алую, но такая обычная одежда ему не нравится. Он хочет костюм Тигрмена, а его нигде нет. Ас разревелся и не может остановиться.

— Господи, Ас, что с тобой? — не выдержал папа.

И он купил ему футболку, шортики и пижаму, даже не спросив, нравятся ли они Асу. Ас в отчаянии. Я взяла его на руки, и он зарыдал мне в плечо. Меня осенило:

— Папа, идем в отдел игрушек!

— Игрушек? Вечно вы, дети, чего-то хотите. Ты давно выросла из игрушек, Солнце!

— Это не для меня. Я придумала, чем успокоить Аса. Обещаю, оно маленькое и недорогое.

— Ас не заслужил подарков таким поведением, сорванец избалованный, — ответил папа, но уступил.

Лиззи только шумно фыркнула, когда папа сказал, что мы идем в отдел игрушек, но потом сделала вид, что ей интересно. Они с папой разыгрались с медведями, выскакивали с ними из-за полок и что-то тараторили друг другу.

Мне за них стало стыдно, но я решила не обращать внимания. Я ищу то, что мне надо, крепко взяв Конфетку за руку и таща Аса за собой. Нашла! Грим для лица!

— Ас, смотри, фокус-покус!

Он перестал всхлипывать и посмотрел на коробку.

— Это же румяна! — ответил он. — Это не для мальчиков.

— Это волшебные краски. Мы разрисуем тебе лицо. Я разрисую. Возьму оранжевую краску, и черную, и еще розовую, для носика, и — кем ты будешь?

Ас помолчал и потоптался на месте:

— Не знаю.

— Знаешь, конечно же. Ты будешь Тигрменом! — и я посмотрела на Конфетку. — И тебя накрасим: голубой краской глаза, а красной — губы. Будешь сказочной принцессой.

Я привела их к папе улыбающимися. Я-то думала, он скажет: «Спасибо, родная, что успокоила их. Солнце, как хорошо ты ладишь с братом и сестрой. Что бы я без тебя делал?» Но — вот сюрприз так сюрприз — он коротко улыбнулся и заплатил за грим, сказав при этом только:

— Это еще зачем?

Я начала объяснять, но он только слегка кивнул. Я поняла, что он меня не слушает, а потом и вовсе отвлекся. К нему подбежали две бабки, завизжали, раскраснелись, как девчонки, и начали упрашивать его дать автограф.

Большеротиха, глядя на них, расхохоталась и посмотрела в нашу сторону. Мой грим ей понравился:

— Ух ты, круто! Обожаю грим! На одном школьном празднике я сидела в киоске, ко мне подходили люди, и я всех гримировала. Мне всегда это нравилось. Как вернемся в отель, я вам сделаю макияж.

— Это мой грим. И я буду с ним работать, — по-детски обиделась я.

Она пожала плечами:

— Да без проблем. Сама накрасишь, Солнце.