Дочь лорда (СИ) - Ружникова Ольга

— Выпьешь — может, выйдет толк… Был волчонок, станет волк…

Выпьешь? Чего? Вина? Ледяной озерной воды? Крови?!

Ветер, кровь и серебро…

Песня призрака! Безвременно погибшей дочери давно умершего лорда, принесенная из невесть каких времен. Голоса старинных башен, разрушенных тысячелетия назад. Песнь занесенных песками древних городов. И истертых тысячами ног каменных плит.

Песнь равнодушного озера, чьи берега помнят еще далеких предков Ирии. И тех, кто пришел еще раньше.

Альварен видел столько смертей и предательств, что его вряд ли волнует еще одно. Он смыл слишком много крови, чтобы удивляться ее вкусу…

И кто поет? Сквозь рокот волн и вой пронизывающего ветра? Тоже призраки? Уж лучше к ним, чем утонуть и уйти в небытие!

Или Ирия — уже одна из них, раз слышит голоса? Но тогда почему — так холодно? Да она превратилась в сплошной комок мокрого льда!

На один удар сердца усталость отступила. Нужно просто не тонуть! Просто двигаться к берегу. К голосам, к огням, к жизни!..

Ирия доплывет! И если выживет — Бертольд Ревинтер, Роджер Николс, Полина и Леон, король с его кликой умрут! А ее близкие — Эйда, Иден — будут жить долго и счастливо! Главное — не сдаться…

Почему огни не приближаются?! Волны… Волны — в лицо, значит… Значит, ее относит-таки назад? С какой силой?!

Леденящий ужас захлестнул втрое студеней волн. Беглянка обернулась.

Сейчас прямо над головой окажется чернильная громада аббатства! Грозно нависнет над водой. Сощерится зарешеченными окнами!

Сердце упало и подскочило вновь. Нет, монастырь — уже далеко. Но и берег — не ближе!

Прошли бесконечные, невыносимо-ледяные часы, а позади — не больше половины пути! Даже меньше…

Ноги свело режущей судорогой. Едва слышное пение взревело в ушах, глаза застлал чёрно-зеленый туман. Дикой болью взвыл абсолютно пустяковый порез на руке. И та же боль взорвалась почему-то в груди… совсем рядом с сердцем!

Кровь вытекает из раны… Кровь человеческая к крови озерной. Волны не могут забрать связанного клятвой…

Не доплыть!..

Темные, светлые, какие угодно силы! Спасите сейчас, дайте спасти сестру и отомстить врагам. А потом забирайте жизнь — вместе с бессмертной, как утверждают церковники, душой! Всё равно терять уже нечего!

Живые огни гаснут в сером мареве. Чужой язык звучит как родной и понятный. И нет ничего красивее этих голосов…

И всё меркнет.

Часть третья. Главы с первой по третью.

Часть третья. Дороги.

Все забудется

в дороге.

Все воротится

во сне.

Федерико Гарсиа Лорка.

Лучше поверить врагу, чем не поверить другу…

Игорь Шаранда.

Глава первая.

Эвитан, Лиар, окрестности аббатства Святой Амалии.

1

Холодно. И темно.

— Ты вернешься. Вернешься — потому что по счетам нужно платить.

Привязались все с этими счетами… Ладно бы еще только по ним. Платить приходится — даже когда ты ничего не должен!

Холодно!

Черное-черное беззвездное небо. Равномерный плеск воды.

На веслах — смутный силуэт в глухом, темном плаще. Низко опущен капюшон, скрыто лицо.

Лодка Ти-Наора… Много лет назад, зимой, в замке Таррент остановился купец, повидавший немало чужих стран. В том числе и далеко-далеко на юге. За лазурным морем.

У теплого, уютного камина почтенный мэтр Жирондэ каждый вечер рассказывал маленьким Леону, Эйде и Ирии захватывающие истории. О странных нравах и обычаях далеких стран. О смеющихся красавицах, что нежатся в тени прохладных фонтанов. О великих воинах с кривыми мечами. О мудрых советниках и коварных завистниках.

А однажды поведал о загадочной стране Хеметис. Там ладья бога солнца Ти-Наора каждый день от восхода до заката проплывает свой путь по небесам. А ночью светлая ипостась бога отдыхает. И ладья пересекает подземный мир, где вечно странствуют души умерших. Ти-Наор плывет по подземной реке Тинеон, чтобы с рассветом вновь взойти на небеса.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В подземелье нет звезд. И, наверное, так же звучат таинственные голоса давно ушедших из мира живых. Никогда не смолкает печальное пение…

Пение?!

Ирия чуть не вскинулась на месте. И вмиг перестала не только вспоминать легенды чужих народов, но и записывать себя в утопленницы. Чтобы еще и здесь пели про «волчонка», что «станет волком», — это уж слишком! Не призрак же Дочери Лорда их об этом попросил…

А значит — небо черное, потому что ночь. Звезд не видно — потому что тучи их заволокли. И пение на берегу — то же самое. И не призраков, а вполне живых людей из плоти и крови. А если обернуться — наверняка и аббатство обнаружится.

Сама же Ирия валяется сейчас на дне длинной, широкой рыбацкой лодки. И чуть не стучит зубами.

А тело облепила мокро-промозглая одежда. От нее уже опять колотит дрожь. И даже наброшенный сверху чужой плащ не согревает — хоть чуть-чуть!

Загадка — лишь фигура на веслах. Причем она-то как раз может быть куда опаснее любого проводника Царства Мертвых. Если везет назад — в аббатство!

Ирия не связана. Значит — можно кинуться на лодочника. Или за борт…

Собрав сколько смогла сил, новоявленная Ирэн Вегрэ рывком села в лодке, торопливо озираясь по сторонам. Нет, аббатство — позади. А плывут они к тем самым береговым огням. И там — уж точно не деревня. Она мирно светится, где и была — справа.

Уже можно разглядеть красноватые отблески костров. И силуэты людей на берегу. Но не у самой кромки.

Да и голоса — половина женских. Вряд ли это — солдатский или леонардитский отряд. А в аббатстве не светится ни одно окно. И не бьет тревогу монастырский колокол…

— На дно, дура-девка! — вполголоса прошипел немолодым мужским голосом «проводник». Все-таки спаситель. — Банджарон не выдадут, но и им лишнее знать незачем.

Ирия поспешно рухнула обратно на дно. И на сей раз не сдержала клацанья зубов.

Что с ней сталось бы — не натрись она жиром? И не снабди ее этот рыбак — а кто же он еще? — сухим плащом?

На берегу жжет костры табор банджарон. Это хорошо, это — не солдаты.

Рыбак не собирается выдавать беглянку леонардитам — тоже хорошо. Просто замечательно!

Творец и все голуби его, как же холодно!

2

— Когда посылаешь зов — не жди, что придет именно тот, кого звала. Прийти может тот, кто ближе.

В черных глазах немолодого рыбака — блики спасительного огня. Веселое пламя уютно трещит в печке, согревает охотничью избушку. И ее обитателей. Хозяина и гостью.

Именно здесь, в миле от деревни, и предпочитает жить неведомый спаситель.

Он назвал лишь имя — Джек. Сколько ему лет? На вид возможны и сорок пять, и шестьдесят.

Странно темноволосый, темноглазый и смуглый для северянина. Выдают лишь руки — мозолистые, с загрубевшей кожей. Действительно — рыбак. И долго жил на севере среди морозов. Но вот где родился — один Творец знает.

А Ирия не собирается интересоваться. Если у Джека (или не Джека) какие-то мрачные тайны в прошлом (девушка усмехнулась собственному воображению) — тем лучше. Не будет лезть в ее секреты.

Впрочем, себя она не обманывала: у нее «дворянка» написано на лбу. И на худощавой, никак не крестьянской фигуре. И на белых руках, непривычных к черной работе. А уж особенно — на тонких хрупких пальцах. Сразу видно, что Ирия могла вязать, вышивать, фехтовать, но никак не мыть-стирать-полоскать — в ледяной воде.

Да и мало какая девица из простонародья решится волосы остричь. Их же только «порченым девкам» корнают — если какая попадется.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

«Порченым»… Таким, как Эйда.

В сон Ирию клонило еще по дороге к избушке. А уж здесь — от тепла, горячей воды и подогретого деревенского пива… Борясь с неодолимой дремой, девушка прислонилась виском к нагретому печным жаром дереву стены.

Конечно, нужно спешить. Но одежда еще не просохла. А чужой плащ — такой теплый и уютный. И Ирия подремлет всего минуточку…