Лестница Ангела - Элина Курбатова

в углу комнаты.

Было бы хорошо снова заснуть… Но сон ушел.

Внутри зашевелилась пустота.

Лиза очень хотела заполнить ее злостью, мерзкими, саднящими воспоминаниями, которые никогда никуда не девались. Эти воспоминания были ее собственной душевной анестезией. Но почему-то сейчас они исчезли. В самый неподходящий момент.

Пустота разрасталась.

«Ты упустила свой шанс» – прозвучал голос в голове.

Да пошел ты!

Пошел ты…

Лиза встала, сунула ноги в стоптанные тапки, не глядя сгребла с тумбочки сигареты и зажигалку и ушла в ванную.

Она закрылась, будто бы в ее крохотной квартирке был кто-то, кроме нее.

Уже через час Лиза стояла возле знакомой до мелочей двери. Столько раз она сидела под ней ночами, изучая каждую трещинку, в ожидании, когда он придет… или когда откроет.

Он давал ей все, что нужно: забытье и капельку любви. Той любви, которую она сама могла принять и переварить, ведь на большее ее бы и не хватило.

Наконец Штырь открыл.

Тощий парень в наколках, чуть младше ее, но куда более уверенный в себе. Он никогда не терял уверенности, что бы ни происходило. Лизе это казалось чем-то запредельным.

На Штыре были только растянутые трусы. Он остановился и, почесывая впалый живот, окинул Лизу быстрым незаинтересованным взглядом.

– Чего тебе?

Лиза шагнула внутрь, чтобы он не закрыл дверь при ее следующей фразе:

– Мне нужна доза. Сейчас.

– А расплатиться хватит, сладкая?

Лиза заглянула в квартиру поверх костлявого плеча с синим драконом. Дракон смотрелся жалко; он тоже выглядел костлявым.

На обшарпанном диване в забытьи валялись двое парней.

Лиза положила ладонь на руку Штыря и посмотрела ему в глаза. Когда-то это хорошо срабатывало.

– Мне надо, понимаешь? Не хочу ни о чем думать сегодня.

Штырь скинул ее руку:

– Только не надо грузить меня своим дерьмом.

На слове «дерьмо» из спальни Штыря вышла полуголая девица. Нетвердой походкой она направилась к ванной, не обращая внимания ни на парней, ни на Лизу.

«Под кайфом», – Лиза хорошо знала этот мутный взгляд.

Девица заняла ее место. Это она теперь забывалась в тощих объятиях, погруженная в облако сладких цветных образов.

Лиза с тоской проводила девицу взглядом.

– Я расплачусь, как она.

Штырь усмехнулся.

Да чтоб тебя… есть черта, за которой уже никто не помнит, что у тебя когда-то было достоинство. Кажется, Лиза пересекла эту черту… и не один раз.

– Это мне больше не интересно, малыш, – несколько мгновений он смотрел на нее: жалкую, дерганую, мусолящую край старой куртки. – Но ладно…

На мгновение Штырь исчез, а затем вернулся и протянул Лизе таблетку.

Не то, на что она рассчитывала, но хоть что-то.

Лиза потянулась к таблетке, но Штырь отвел руку. Она снова потянулась, и он снова убрал руку. Его это забавляло. Лизу тошнило от самой себя, но она готова была перетерпеть тошноту.

– Дозу нужно заработать, сладкая. Сегодня, через три часа.

Лиза снова потянулась за таблеткой. Как дрессированная собачонка. Она знала, что Штырь ждет от нее именно этого. Но сегодня ей так нужна была доза.

– Ладно. В последний раз!

Губы Штыря расплылись в кривой ухмылке, и он положил, наконец, таблетку на ладонь Лизы. Затем потрепал ее по щеке, как ребенка, заслужившего стишком конфету.

– Послушная девочка.

Позже Лиза полулежала на полу, прислонившись спиной к стене. Стена была жесткая и холодная, но Лиза этого не чувствовала.

Ей было хорошо.

Ей было хорошо уже хотя бы оттого, что было никак.

Она ловила цвет, запах и вкус своих ощущений.

Она ловила пустоту внутри.

На лбу выступил пот. В глазах было пусто. Мутные глаза… Как она и хотела. На лице застыла плоская, безжизненная улыбка.

Мимо прошел Штырь… ее взгляд не поспевал за ним.

Будто издалека, через пелену, она видела, как он, расплывчатый и яркий, взял из ящика пистолет и засунул за пояс. В груди стало тепло.

Почему-то подумалось о козлах…

В памяти всплыл голос прыщавого парнишки с ресепшена «Медицины Про».

«Вадим Терентьев – это ваш отец?»

Потом пришли образы коз и коров, которых она видела на живодерне отчима.

Тепло на мгновение ушло. Пусто и холодно.

Но таблетка была хорошей.

Тепло вернулось.

– Штырь… ты меня любишь?

Расплывающийся Штырь наклонился к Лизе. Лиза не знала, сколько он молчал. Может, мгновение, может, целую вечность.

Она с надеждой смотрела на него.

Его лицо расплылось в ухмылке и тощая, но необыкновенно тяжелая рука небрежно похлопала ее по плечу:

– Не дури, сладкая.

Теплота скукожилась.

Ничего. Она вернется.

Таблетка хорошая.

Штырь вышел из комнаты.

Лиза медленно перевела взгляд на яркий экран телевизора. Красивая, прилизанная дикторша с бесстрастным видом тараторила без остановки. Лиза с трудом разобрала слова «эпидемия», «Китай», «смерти».

Все это далеко.

Все это не имеет к ней сейчас никакого отношения.

Дикторша исчезла, и появились плачущие люди и больничные палаты в небольшой китайской провинции.

Таблетка хорошая.

Теплота сама по себе уже шевелилась в груди.

Лиза закрыла глаза.

Ночь подкралась незаметно.

Трое: Штырь, Лиза и какой-то парень, которого она смутно узнавала, но не могла вспомнить, вломились в аптеку.

Было темно и пахло медикаментами. Маленькая стерильная аптека с дорогими лекарствами. Штырь объяснил, что сюда привозят заказы для тяжелобольных. Каждый такой заказ можно удачно слить на черном рынке.

Лиза не задавала вопросов. И слушала вполуха.

В машине она спросила:

– Почему сюда?

Думала, они опять поедут в какую-нибудь лавочку с телевизорами.

«А что такое, сладкая? Стало жалко богатеев, которые промывают свои задницы в частных клиниках?»

Таблетка все еще владела ее разумом, путая мысли и рождая странные образы.

«Вадим Терентьев – это ваш отец?» – спрашивал прыщавый подросток из живодерни отчима.

– Нет, – ответила Лиза.

Дальше она почти не слушала, а Штырь все болтал.

– Представь толстосумов, уверенных, что купили себе жизнь. Завтра их будет ждать большой сюрприз: их выигрышный билетик отправился к кому-то другому. И это сделал я. Не долбаный Господь Бог, а я.

Желтые лучи фонариков прорезали стерильную темноту аптеки.

Трое грабителей рыскали по полкам в поисках наживы. Штырь искал самые дорогие лекарства, а в задачу Лизы и плохо знакомого парнишки входило кидать в мусорные мешки все, что можно было бы «сплавить» дружкам.

Лиза кидала без разбора. Медленно. Вдыхая запахи. Темнота плыла перед глазами чуть медленнее, чем двигающиеся люди.

– Малой, – прошипел Штырь, – помоги вскрыть ящики.

Резкий звук. Лиза запоздало вздрогнула – это Малой уронил какую-то склянку.

Штырь снова зашипел:

– Урод! Разбудишь сторожа – сам разбираться будешь.

Обшаривая полки, Лиза подошла к двери в подсобку. И