Кровь леса - Артем Лунин

Солнце стояло почти в зените.

И это было не наше солнце.

Раньше из-за густой листвы я не мог полностью его разглядеть. А сейчас…

Вполовину больше привычного мне светила, здешнее солнце было чисто белое, без желтого оттенка, и менее ослепительное, я мог смотреть на него, почти не моргая.

Впору было орать.

Так я и поступил.

Когда мой невеликий запас коротких слов и производных на их основе иссяк и в лес вернулась тишина, я уселся на траву и обхватил голову руками.

Гадство. Гадство!.. Почему я, я же никогда не мечтал!.. Перед самим собой не стоит корчить из себя героя.

– Ты попал, парень. А также влип, впух и встрял. Никакая атмосфера не может до такой степени исказить солнце. Тем более небо здесь чистейшего глубокого синего цвета. Значит…

Значит?

Значит, я действительно не дома. Вообще не на Земле!..

Я и не подозревал, что умею так ругаться. Лес равнодушно внимал моим изощренным выражениям. Наконец я заткнулся и закрыл лицо руками.

– А почему? – спросил сквозь пальцы. – Почему, бога душу?!

Крик души – даже вопль – канул в лес и заблудился между стволами деревьев, был заглушен листвой.

– Вы же не ходите сказать, что, – пробормотал я, начиная подозревать. – Ты, придурок! Напомни-ка, кто просил: «Пусть все переменится?»

Ну, допустим, я… Еще несколько часов назад я бы многое отдал за то, чтобы оказаться подальше от сырого Петербурга, убраться куда-нибудь… Но не настолько же радикально!

– Может быть, это мое жгучее желание сработало как, гм, катализатор гиперперехода? Тьфу, что за дурацкий термин дешевой фантастики… Хотя какими еще терминами мыслить, коли уж угодил в фантастику?

– Это фэнтези, – поправил я сам себя.

– Да хоть готический роман!.. – рявкнул. Не знаю, что это такое, должно быть, роман, написанный готами и про готов. – Назад-то как?!. Как-мне-попасть-домой?!.

Сосредоточение воли. Ключ к магии – воображение. Захотеть домой. Изо всех сил. Представить себя там.

Я зажмурил глаза. Домой, домой, домой… Закружилась голова, но это была просто психосоматика – дебри никуда не делись.

Итак, по своей воле я не могу путешествовать туда-сюда-обратно.

– Или потому, что по слабости характера не способен изо всех сил хотеть чего-то? – ехидно вопросил мой голос.

– Нет, скорее потому, что вовсе не желаю вернуться домой! – вслух ответил я себе. Сколько читано книг о людях, которые попали в иной мир, и сколько начато и так и не дочитано!.. И по закону жанра, едва начинаются приключения в этом мире, кандидат в храбрые рыцари, могущественные волшебники или, на худой конец, в короли хнычет и желает проснуться, вернуться в тот мир, домой, к своему жалкому, никчемному существованию…

Нет, мы не будем подражать этим несознательным товарищам, и такие трусливые мыслишки мы с гневом отметем прочь! Даешь принцесс, обязательно эльфийских, даешь магию и хорошо сбалансированные мечи! Даешь Кольцо Драконов и Копье Всевластия!

– Молодец! – одобрил я. – Не можешь изменить ситуевину – измени свое отношение к ней. Но для начала надо добраться до прынцесс и мечев…

Что ж, будем придерживаться первоначального плана. Вдоль ручья. Найти съедобную флору. Избегать фауны, которой съедобным покажусь я. Найти место для ночлега. Развести костер… Надо уточнить, могут ли мои светляки здесь помочь.

Я бросил в рот горсточку ягод с куста и двинулся в путь, ха, почти как брусника. И лишь через десяток шагов до меня вдруг дошло, что я делаю что-то не то. Поперхнувшись, я выплюнул ягоды, но часть все же проглотил. Высунул язык, насколько высовывался, стал ожесточенно скрести ногтями. Больно!..

Ничего не происходило. Не было судорог, не подкрадывалась незаметная слабость, в глазах не двоилось, глюков тоже не было. Руки тряслись, но это от испуга, кружилась голова, но это всего лишь воображение, ведь правда? Воображение, и ничего больше. Воображение у меня будь здоров! Кто там заглянул однажды в медицинскую энциклопедию и симптомы только одной болезни у себя не обнаружил – родильной горячки?

Ягоды безвредны. Психосоматика, и все. Они безвредны. Воображение.

Я шел и твердил это себе, как заклинание. Попытался вызвать на разговор того, кто посоветовал попробовать ягоды и предупредил о ядовитом растении. Но, кто бы это ни был, мой собственный инстинкт или здешний Высший Разум, он молчал.

Ягоды были чуть кисловаты и напоминали бруснику. Только были фиолетовыми и росли на высоких кустах, я такие видел не раз. Как следует рассмотрев и запомнив ягодный куст, я утолил жажду и поплелся дальше, стараясь не обращать внимания на бурчание в животе. Но на каждую басовую ноту желудка сердце начинало колотиться о ребра в ритме стаккато.

К вечеру я не помер, хотя чувствовал себя препаршиво. Воображение когда-нибудь загонит меня в гроб. Тело встряхивало напряжение, словно я выпил три чашки кофе подряд, спать не хотелось, но во тьме особо не побегаешь. Никакой фауны, даже птиц, мне пока не встретилось, но это не значит, что во тьме не может бродить зверье, вовсе не поддерживающее точку зрения, что человек – царь природы. Я хотел перекреститься, понял, что не знаю как, все же перекрестился неумело, вознес кому-то молитву и принялся за фиолетовую бруснику. Кустов ее вокруг было во множестве, но я решил погодить и съел всего пару горстей. Желудок бурчал. Я стал искать место для ночлега.

Тогда-то мы и встретились.

В немом благоговении я созерцал огромное дерево. Могучий исполин возвышался над лесом, превосходя все прочие деревья по росту раза в два. Листва мешала как следует разглядеть верхушку дерева, я прикинул, что в исполине будет этажей девять, а то и больше. Секвойя, баобаб? Гм…

Листья чудо-дерева выглядели так, словно никак не могли решить, остаться им листьями или превратиться в хвою. Черно-блестящий складчатый ствол богато расписан красными, серыми и зелеными прожилками, ветви толстые, узловатые. Никаких плодов и шишек на дереве не росло. Зато на нем были шипы, в чем я немедленно убедился, когда захотел получше рассмотреть дерево.

И раз, и два, три, четыре… десять, двадцать, тридцать…

Пятьдесят семь шагов мне потребовалось, чтобы обогнуть толстенный ствол. В таком дереве можно разместить небольшой коттедж или выдолбить гараж, в который влезет что-нибудь поболее «Оки».

Я залез поглубже меж растущими по земле ветвями и корнями дерева и принялся вспоминать «В мире животных» и прочие такие передачи. Если мы с моим склерозом ничего не напутали, не многие животные хорошо видят. Самые зоркие звери – это люди. Собаки и, следовательно, волки видят в основном носом, ну и ушами. Темнота не помешает ночным хищникам найти одинокого несчастного заблудившегося горожанина (то есть меня).

Утешив себя этими умными рассуждениями, я посидел еще немного в темноте, подтянул к себе выломанную дубинку и сказал внушительно:

– Ширак!

Секунд десять ничего не происходило. Потом раздался знакомый комариный звон, и передо мной возникла искра. Это что, мне снова пятьдесят раз произносить слово? Заклинания, кстати, иногда отчего-то именуются формулами, ну-ка, если…

– Ширак умножить на пятьдесят!.. – провозгласил я.

Искры заметались передо мной… и одновременно я ощутил некую усталость, не телесную, а как будто несколько сложных уравнений решил. Занятненько…

Искры собрались в рой.

– А можно свет убавить? – робко попросил я, и свечение чуть поутихло. Я вежливо поблагодарил, пожелал спокойной ночи светлячкам и дереву и скоро задремал, по уши закутавшись в драную водолазку.

Сны, как известно, бывают разные. Вещие, нелепые, фрейдовские или кошмары, когда из подсознания всплывают темные щупальца ужаса и человек просыпается в холодном поту и с замерзшим криком на губах.

Иногда человек думает, что ему не снилось ничего, и весь день мучается свинцовой головной болью и скверным настроением. Иногда, наоборот, просыпается с улыбкой и весь день ходит просветленный, как Будда.

Проснулся я с глупой улыбкой до самых ушей и с не менее глупой твердой уверенностью, что все будет хорошо. Чувствуя тепло на лице, прищурился на шар. Все-таки это не только свет, но и жар, значит, можно попытаться освоить огонь…

– Думак.

Шар повисел немного и рассыпался.

– И спасибо! – крикнул я следом, лес после улета источника света оказался темным. Однако в России любое время дня, когда ты проснулся, считается утром. Хотя я же не в России… Впрочем, Россия там, где русские, значит, и здесь тоже…

Попытка вспомнить, какая нирвана мне приснилась, ни к чему не привела. Я таращился в непроглядную тьму и слушал тишину. Было совсем не страшно.

Когда тьма стала менее непроглядной, я вылез из своей норы и ударился головой о низкую ветвь.

А вчера ее здесь не было…

Раньше, чем эта мысль в полной мере дошла до меня, я отпрыгнул в сторону, изготовившись драться или бежать. Дерево при полном безветрии качнуло ветвями…