Ибрагимович – правнук Остапа Бендера. Побег из ада – рассказ. В Баклушах у Малого Узеня – комедия - Геннадий Мещеряков

– Не сумлевайся, Николай Ляксеевич, я с рыбой давно, все ее повадки знаю, – поддержал дядя Гек.

– Он правду говорит, Ляксеевич, – у него жена носила в девках фамилию Рыбкина, и кличут ее вобла, – заржал Митрофанов, он, казалось, еще не проспался.

Анисим

Презервативы в зарослях лебеды у клуба, пластиковые окна на ободранной конторе. Нет – нет, прогресс давно шагнул в нашу деревню…

– Степь, ветер, горизонт, дорога, написал бы Блок, хотя я люблю больше Маяковского. Ощущаешь выпуклость земли, можно сразу догадаться, что она шар, правда, Анка?

– Тем более, если об этом знаешь. Вывести закон всегда труднее, чем выучить его, – ответила с улыбкой молодая женщина. – Одному яблоко по голове треснет, у другого при купании вода выльется из бочки. Все случайное закономерно. Не родись ребенок, встретились бы мы с тобой у роддома?

– Скорее всего, Аннушка, кушать очень хотелось, а у роддома всегда есть кормушка, – Ибрагимович посмотрел в окошко автобуса. – Смотри, как заросла бурьяном степь. Ее бескрайность и однообразие навевают тревогу. А ведь этой землей владеет нечистый на руку человек. Придется серьезно им заняться, чтобы экспроприировать «нажитое непосильным трудом».

– Коррупционеры, блин. Так заболтали это слово, что оно стало вполне приличным, притерлось к другим словам – олигарх, банкир, вобрав в себя часть их смыслового значения, – ответила женщина.

– Не случайно я тебя взял с собой в Малоузенку такую умную. Для нас важно, что он вор и украл народные средства. Пусть поделится, вот чем объясняются наши к нему претензии, не буду говорить шантаж, семантика этого слова чересчур неприличная, – он снисходительно потрепал Анку по щеке. – План отъема приобретенных незаконным способом средств зародился у меня еще в кабинете Русакова. Трубы он расточил? А куда подевал технику? Нужны неопровержимые доказательства. Многое будет зависеть от тебя, нашей главной подставы, но козырь, как часто делал мой великий прадед, я в рукаве припрятал. У Ермолаева половой рефлекс на Галин. Услышит это имя – старая, не старая – начинает охаживать, а ты, по образному выражению Антона Павловича, женщина, приятная во всех отношениях. Сам иногда, глядя на тебя, вспоминаю, что мужик.

– А если думы обоюдоострые? – Анка прищурила лукаво глаза, мол, и она не лыком шита, и знает Маяковского.

– Руководитель никогда не должен злоупотреблять своим положением, а Ермолаев – объект нашего исследования.

– Но, Роман Ибрагимович, я же не Галя? – на лице девушки отразилось недоумение.

– Надо стать ею в Малоузенке. Будешь терпеливо, как рыбку из пруда, выуживать из него нужные сведения. Клюнет он: тебя ничем не смутишь, а возьмешь в руки баян – мертвец из гроба встанет. Возможно, придется чем – то пожертвовать, но цель оправдывает средства.

Показалась деревня, скатившаяся боком к речке, по берегам которой росли редкие деревья. Поясом перекинулся повисший на тросах мост. На дощатом настиле, опустив ноги, сидели пацаны с удочками в руках.

Автобус остановился на площади у сквера, по всей длине которого стояли бетонные солдаты с автоматами. Кого охраняли? На площади – ни души, лишь в сквере два теленка съедали последние цветы. Зарос канадской лебедой сельский клуб, да так, что виднелась лишь фуражка – крыша, и к нему прорубили дорожку. Кто – то сегодня ночевал в зарослях, оставив в них телогрейку и использованный презерватив. Значит, не все так плохо, и в Малоузенку шагнул городской прогресс. С другого здания, стоявшего напротив, облетела штукатурка, и оно таращилось на Романа с Анкой с удивлением пластиковыми окнами. У входа торчал высокий шест с привязанным наверху триколором, он так выгорел, что трудно было определить, в каком порядке расположены цвета. На шесте пристроилась белая ворона и, раскачивая его, каркала от восторга.

– Ворона, да еще белая, кстати, первый раз ее вижу, дурная примета, – сказал Ибрагимович. – Будем строго придерживаться избранной легенды. Мы ищем работу, за которую надо зацепиться, хоть зубами, а для этого возможности есть: Малоузенка пока стоит на ногах, хотя и осыпается. Надо убедить директора в своей значимости и умении работать в новых условиях не всегда в соответствии с Кодексом. Это особенно важно для нечистого на руку человека.

– Поняла я все, Романушка, не бойся, прорвемся. Если потерпим фиаско, останутся пруды у Русакова, – успокоила его Анка.

– Пруды? С них прибыли – зарплата бюджетников выше. А мне нужен миллион, в долларах, поняла разницу, девочка с гармошкой? Игра стоит свеч.

У входа в кабинет руководителя висела табличка – Ермолаев Анисим Анисимович, директор ЗАО «Сотка». Толстая секретарша с крашеными губами стояла за столом и одним пальцем стучала по клавиатуре компьютера.

– Как вас представить? – спросила она. – Сейчас у Анисима Анисимовича скульптор Каменев, лепит его из пластилина, потом – в бетон. Видели солдат в сквере? Он лепил, а сколько передовиков стоит в бетоне у фермы и мастерской. Даже на кладбище есть, родные там или по заказу. Но Каменев не помешает вам. Он уже дня три сидит тихо в уголке и лепит. Там еще сыночек Анисима Анисимовича. Заходите без доклада, сельские мы, к чему этикеты, – секретарша посмотрела в зеркало.

– Вы всех встречаете стоя или привыкли так работать? – спросил Ибрагимович.

– По состоянию здоровья. Вся задняя часть посинела. Годовалый бычок боднул. С моим весом, куда убежишь от него? Хорошо, рога были подпилены, проколол бы. Стала бы я вас встречать, стоя, больно надо.

Когда они зашли в кабинет, никто на это не обратил внимания. Развалившись в кресле, директор внимательно рассматривал вырванный из тетради листок. На стене был нарисован, видимо, местным художником его портрет, и сразу, от двери, могло показаться, что их двое.

– Здравствуйте, Анисим Анисимович, – обратился к нему Ибрагимович, – как мы рады вас видеть, слышали о вас только хорошее, и полны гордости от встречи с неординарным человеком, можно сказать, гением предпринимательского дела и настоящим профессионалом. А это кто? Ваш сыночек? Какой милый мальчик и как на вас похож.

– Это мой старшенький, Анисим. Со времен Екатерины, сославшей на Узень вольнолюбивых крестьян, в нашей семье Ермолаевых старших сыновей Анисимами называют, – объяснил польщенный директор. – А рисует не хуже Каменева, вон какую корову в подсолнухе нарисовал. Рога, как настоящие.

– Действительно, дар есть. Будущий Шишкин, – погладила толстенького, курносенького мальчика по голове Анка, – копия отец, я институт культуры закончила, на всех инструментах играю, и знаю, что говорю.

– Нам бы вас в клуб детей обучать, а то собак гоняют или рыбу кошкам ловят.

– Всем солдатам усы углем подрисовали, Анисим Анисимович, еле смыл, – вставил Каменев. – А днями доярку Любашкину у дома пугалом нарядили. Как только сарафан натянули, фигура у нее на три мешка цемента. Секретарша ваша вдвое уже.

Скульптор был похож на бетонную статую – тяжелый, серый, никаких эмоций на лице, кажется, цемент просочился в кожу – не смоешь. Ходил грузно, однажды у Любашкиной пол провалил и упал в погреб. Сокрушалась хозяйка: ладно бы соленья в двух банках разбил, четверть с самогонкой опрокинул. Как ни слизывали с пола, пропала четверть. Многие в деревне называли скульптора каменным гостем. Частенько завалится к кому – нибудь в дом с пластилином и лепит его, мнет. Потом, вдруг, увидят: бетонная фигура стоит. А сделать ее было непросто: форма для отливания головы осталась у Каменева одна – с большим и толстым носом, который скульптор стачивал до нужных размеров, кому курносый, кому картошкой, а кому оставлял и в первозданном виде, хоть Савенковым, носы у которых были, не дай бог.

– Это, конечно, безобразие, скульптуру пугалом наряжать. Анисим, а усы у солдат не твоих рук дело? – спросил Ермолаев, – у тебя на картинках все солдаты с усами.

– Анисим Анисимович, – встал на защиту мальчика Ибрагимович, – солдат без усов, что винтовка без штыка, и когда им было бриться в походах. Если и чиркнул мальчик по губам, ближе к исторической действительности. Вы говорили о необходимости занять чем – то детей. Анна, ой, простите, постоянно путаю ее с сестрой – близняшкой, Галина Васильевна в вашем распоряжении. Мы и приехали к вам с рядом предложений. Не спешите с ответом, дайте слово молвить. Если коротко, у меня много специальностей. Имею четыре диплома и несколько свидетельств. Но прежде всего я специалист по сбережению и накоплению средств, то есть экономист самого широкого профиля. Гарантирую удвоить денежный оборот и прибыль без дополнительных затрат за год. Если Галина Васильевна вам подходит как культорганизатор, музыкант и вообще как, извините, красивая молодая женщина, карты ей в руки. А я могу подождать, изучу производство, резервы, определю статьи доходов и сделаю вам конкретные предложения. Быть во всем середнячком – хорошая позиция, но не в новых условиях, когда решают все прибыль и личное благополучие. Альтернативы этому нет и быть не может. По опыту знаю: иногда неадекватные и очень инициативные люди дороже десятка простых и неумных исполнителей. И вы это, Анисим Анисимович, хорошо знаете.