История искусства XVII века - В. Хамматова

Высшим достижением бытовой живописи того времени стали его полотна «Ярмарка в Поджо-а-Кайяно» (ок. 1708) и «Ярмарка» (ок. 1709) с изображением многолюдных народных сцен.

В них проявился интерес художника к графике Жака Калло, а также его близкое знакомство с творчеством голландских мастеров жанровой живописи XVII века. Но образы крестьян у Креспи лишены иронии Калло, и он не столь мастерски умеет охарактеризовать среду, как это делали голландские жанристы. Фигуры и предметы первого плана у него выписаны более детально, чем остальные – это напоминает манеру Маньяско. Однако творения генуэзского живописца, исполненные в бравурной манере, всегда содержат элемент фантастики. Креспи же стремился к обстоятельному и точному рассказу о красочной и веселой сцене. Четко распределяя свет и тень, он наделяет свои фигуры жизненной конкретикой, постепенно преодолевая традиции пасторального жанра.

Самым значительным произведением зрелого мастера явилась серия из семи полотен «Семь таинств» (1710-е) – наивысшее достижение барочной живописи начала XVIII столетия (прил., рис. 4). Это совершенно новые по духу произведения, в которых обозначился отход от традиционной отвлеченной трактовки религиозных сцен.

Все картины («Исповедь», «Крещение», «Бракосочетание», «Причащение», «Священство», «Миропомазание», «Соборование») написаны в рембрандтовской теплой красновато-коричневой тональности. Приём резкого освещения привносит в повествование о таинствах определенную эмоциональную ноту. Цветовая палитра художника скорее монохромна, но при этом удивительно богата различными оттенками и переливами цветов, объединенных мягкой, подчас как бы светящейся изнутри светотенью. Это придает всем изображаемым эпизодам оттенок таинственной сокровенности происходящего и одновременно подчёркивает замысел Креспи, стремящегося поведать о наиболее значимых для каждого человека того времени этапах бытия, которые преподносятся в виде сцен из реальной действительности, приобретающих характер своего рода притч. Причем этот рассказ отличает не дидактика, свойственная барокко, а светская назидательность.

Почти все, что было написано мастером после этого, представляет картину постепенного угасания его таланта. Все чаще он использует в своих картинах примелькавшиеся штампы, композиционные схемы, академические позы, которых ранее избегал. Неудивительно, что вскоре после его смерти творчество Креспи было быстро забыто.

Как яркий и самобытный мастер он был открыт лишь в ХХ веке. А ведь по своей добротности, глубине и эмоциональной насыщенности живопись Креспи, завершающая искусство ХVII столетия, в своих лучших проявлениях уступает, быть может, только Караваджо, творчеством которого столь блистательно и новаторски началось итальянское искусство этой эпохи.

ЖИВОПИСЬ ИСПАНИИ

Искусство Испании, как и вся испанская культура в целом, отличалось значительным своеобразием, которое состоит в том, что эпоха Возрождения в этой стране, едва достигнув стадии высокого расцвета, сразу же вступила в период упадка и кризиса, которые были обусловлены особенно сильной в этой стране католической реакцией. Однако на рубеже XVI и XVII веков здесь появляется такая значительная фигура, как Эль Греко.

Эль Греко (1541-1614). Эль Греко (Доменико Теотокопули) – первый подлинно великий живописец Испании. Он был одним из наиболее ярких представителей маньеризма, стилевого направления, возникшего в период между эпохой Возрождения и барокко.

Уроженец острова Крит, он был греком по происхождению (отсюда его прозвище). В юности он обучался в иконописной мастерской в соответствии с канонами византийской живописи.

В 1560-х гг. Эль Греко уехал в Венецию. Насыщенный колорит и перспективные архитектурные построения его работ этого периода выполнены полностью в духе венецианской школы («Изгнание торгующих из храма», ок. 1570; «Поклонение пастухов», 1570).

Позднее он перебрался в Рим, где поступил на службу к известному меценату и коллекционеру кардиналу Фарнезе. Здесь молодой живописец воочию увидел работы Микеланджело и других знаменитых мастеров Высокого и Позднего Ренессанса, влияние которых заметно в ряде его произведений («Портрет Джулио Кловио», 1572; «Мальчик, раздувающий лучину», 1570-1575).

В Риме же Эль Греко ознакомился с эстетикой маньеризма, рожденной на закате Возрождения, когда человек утратил ренессансное единение с природой и перестал ощущать внутреннюю гармонию. Драматическое многоплановое пространство и динамичная трактовка человеческой фигуры, являющиеся основными чертами маньеризма, оказались созвучны недавнему иконописцу. Извилистыми и спиралевидными стали линии его рисунка, сложным – пространство с перекрещивающимися планами и диагональным развитием («Пьета», 1565-1570).

Будучи уже известным художником, в 1577 г. Эль Греко покинул Италию и отправился в Мадрид, намереваясь обосноваться при дворе Филиппа II. Король, однако, не сумел по достоинству оценить дарование приезжего художника, которому впоследствии суждено было прославить испанское искусство далеко за пределами страны. Живопись Эль Греко, впитавшая яркие краски венецианской школы, его необыкновенная страстность, делавшие его непохожим на других художников, оказались чуждыми сдержанному стилю мадридского двора. Поэтому вскоре мастер переехал в Толедо, старую столицу Испании, центр богословия и утонченной культуры. В Испании, как писал в одной из своих работ Ф. Энгельс, «…гуманизм XV и XVI веков, первая форма буржуазного просвещения, в своем историческом развитии перешел в католическое иезуитство». В этой сложной и противоречивой обстановке складывается неповторимый живописный стиль великого мастера.

В своем творчестве художник настолько субъективно и эмоционально преображает реальную действительность, что в результате рождается какой-то особый, существующий лишь на его полотнах мир, в котором земное и небесное образуют нерасторжимый сплав. Земля и небо сливаются в его композициях в единое пространство, не имеющее границ и временной определенности. Существа, населяющие этот мир, будь то люди или святые, напоминают скорее бесплотные тени, колеблющиеся на ветру, подобно пламени свечи, и находящиеся в непрестанном движения.

Построение композиции и пространства, колорит и персонажи резко отличают живопись Эль Греко от произведений других испанских художников. Конечно, мир образов великого мастера иллюзорен, но в то же время он невероятно прекрасен своей внутренней одухотворенностью и взволнованностью. Духовное начало в нем решительно преобладает над материальным. Художественный язык Эль Греко достигает утонченного артистизма. Он использует неожиданные композиционные построения, резкие ракурсы, контрастные сопоставления фигур переднего и дальнего планов.

Изображения святых – весьма значительная часть творческого наследия Эль Греко. Особенно удавались ему парные композиции, построенные на противопоставлении различных характеров и темпераментов. Одно из наиболее известных его произведений – «Апостолы Пётр и Павел» (1587-1592), где изображены два верховных апостола христианской церкви, которые являют собой и две характерные противоположности (прил., рис. 5). В Библии рассказывается, что Петр – бедный, неграмотный человек, ранее неоднократно отрекавшийся от Христа, был им прощен и утвержден верховным апостолом. Павел же, энергичный и высокообразованный иудей из богатой семьи, поначалу был яростным противником новой веры. Но после личной встречи с Иисусом он стал горячим проповедником христианства.

Художник изображает Святого Павла ближе к зрителю – стоя в характерной уверенной позе в ярком одеянии красных тонов, он опирается рукой на Евангелие. Его образ явно лидирует на полотне, его огненный взор полон решимости и стремления нести людям истину. Слева от него – Святой Петр в неброском одеянии цвета охры со слегка склоненной набок головой и скромно сложенными руками; его кроткий взгляд обращен внутрь себя.

За свою жизнь Эль Греко написал множество картин религиозной тематики. И, хотя часто повторяемые евангельские сюжеты порой страдают у него некоторым однообразием, его живопись поражает своим совершенством – не случайно многие современники и даже позднейшие исследователи считали его учеником Тициана (чего в действительности не было).

Эль Греко был не только истинным наследником знаменитых венецианских колористов, а в чем-то пошел еще дальше них. Его живописная палитра впечатляет смелостью и неожиданностью, казалось бы, самых невозможных сочетаний: ярко-красного и зеленого, желто-оранжевого, золотистого и голубого, синего и фиолетового. Он не боится вводить в свою живопись даже черную и белую краску. Но благодаря сложной системе рефлексов, умению достигнуть цветовой гармонии или, напротив, резкого цветового диссонанса, Эль Греко заставляет свои полотна буквально светиться и, если прибегнуть к евангельскому выражению, «говорить языками человеческими и ангельскими».