Здесь песок чище - Луис Бетанкур

Такая прочная позиция Анхеля Моисеса Эрнандеса — явление не случайное. Его взлет — это не улыбка судьбы и не показатель того, что у американских властей нет другого выбора. Этот человек рано сделал карьеру, побывал в разных переделках, и американцы внимательно следили за его удачами. Заглядывая в прошлое, можно отметить, что наиболее существенные строки в его послужном списке восходят еще к тому периоду, когда Куба была во власти диктаторского режима Фульхенсио Батисты и когда даже самые придирчивые и дотошные аналитики не упоминали о малейших признаках возникновения коммунизма на Кубе. Рохо служил в те годы в штабе военно-морского флота. Уже тогда он был ярым антикоммунистом, преданным своему «демократическому долгу». Его способ возвыситься отличался своеобразием. В то время как все другие прокладывали себе путь по иерархической лестнице, превращаясь в обычных наемных убийц, он предпочел добиться этого более элегантно, рассчитывая каждый свой шаг, используя выгодные связи, опираясь на свои умственные способности. Скоро он понял, что его не устраивает кубинский флот, где в те годы царили невежество и голый практицизм. Высоко ценя свои умственные способности и интеллектуальную деятельность, он обратил свой взор к Соединенным Штатам, а там его заметило ЦРУ. Первые его контакты с ЦРУ осуществлялись через представителей военно-морского флота США. В особенно трудном для Батисты и его камарильи 1958 году Анхелю Моисесу удалось получить разрешение на обучение в одном из военных училищ США. Ему разрешили выезд и забыли потом о его существовании.

Обстановка на Кубе продолжала ухудшаться, и Рохо не удивило пришедшее в декабре известие о победе повстанцев. Находясь за пределами Кубы в момент развала батистовской диктатуры, он чувствовал себя в более выгодном положении, хотя и не был спокоен. Дело в том, что в Майами у него было много противников, а никакой поддержки он не имел. Узнав, что Кастро не распустил военно-морской флот, он начал «кокетничать» с одной и другой стороной, пытаясь рассчитать все «за» и «против» — возвратиться на родину или перейти на положение политического эмигранта. К тому времени досье на него побывало во многих руках. Им заинтересовались люди, которым было поручено вести скрытные враждебные действия против кубинских повстанцев, взявших власть в свои руки в девяноста милях к югу. На их предложение о сотрудничестве Рохо ответил утвердительно. Он чувствовал, что пришел наконец его час, что подул попутный ветер. Непосредственно ему падение Батисты не причинило вреда, так как он не столкнулся с горькой альтернативой, приложить или нет все свои силы для того, чтобы помочь спасению режима. Он не должен был удирать, рискуя всем, пополняя первую, поспешно образовавшуюся волну эмигрантов. Он был счастливым наблюдателем событий, происходивших по ту сторону пролива, что ставило его в привилегированное положение. Теперь Рохо не был, как раньше, простым поденщиком, а полностью подчинялся американцам. Изменился не только его внешний вид. На его отношения с остальными эмигрантами, на его видимое проявление солидарности с ними, на всю его деятельность наложили глубокий отпечаток интересы американцев. Эти интересы Рохо защищал непоколебимо. И как ни странно, именно этому кубинцу люди из «Альфы» обязаны уверенностью в своих силах. Они теперь имеют свою точку зрения в отношении потерянной родины. Одним словом, его судьба не похожа на судьбы других эмигрантов. В то время как они выступают за решение вопроса об их возвращении, его задача — следить за тем, чтобы такие требования не затрагивали интересов его хозяев. Для этого он решил создать свою собственную шпионскую сеть. Его агенты, находящиеся во всех бандах и контрреволюционных группировках, какими бы малыми они ни были, облегчили связи ЦРУ с контрреволюцией. Это новое в стиле деятельности ЦРУ. Нужно было, говоря простым языком, добиться официальной вывески для подпольной антикубинской деятельности вместо прекратившей свое существование главной оперативной группы Флориды. Одновременно перешли под контроль ЦРУ, «в высших интересах нации», устаревшие планы различных боевых группок, которые теперь оказались защищенными от внезапной опасности. В служебном кабинете УМСА, у себя дома или на явочных квартирах ЦРУ Рохо рассказывает об этих делах по своему усмотрению. Сейчас перед ним один из членов «Альфы-66» — Хосе Ампаро Ортега. Он прибыл, чтобы изложить проблемы своей группы. Рохо ошеломляет его информацией, заставляет поверить в то, что ему действительно открываются важные секреты.

— Это понятно, Рохо, что все течет, все изменяется, но мы в «Альфе» спрашиваем себя: что же будет дальше, что думают американцы? То ли они и впредь будут сидеть сложа руки и ждать или все же возьмут на себя смелость провести решающую операцию? Люди сомневаются, а сомнение плохой советчик.

— Не знаю, что сказать тебе. У меня много ответов на твой вопрос. Если бы передо мной сидел Андрес Насарио, я бы сказал ему: «Чего ты хочешь, старик? Я оплачу все расходы на рекламу по высшему классу, чего бы это ни стоило, и буду иметь тебя в виду, когда мы создадим кубинское правительство в эмиграции… или на демократической Кубе». И Насарио уйдет довольный. Если бы передо мной был Сильвио Мора, я бы сказал ему следующее: «Мы тебя поставим во главе одного важного дела, ты станешь известным человеком, у тебя будет автомобиль последней марки, много денег, и иногда ты будешь участвовать в налетах, практически не рискуя ничем. Образ настоящего мужчины, которого ты рисуешь в воображении, станет реальностью». Он будет очень доволен. А если бы ко мне пришел человек вроде Гальего, то… Что ответить ему? Что предложить? В случае нашего возвращения с победой мы сделали бы его единоличным хозяином всех домов терпимости в Гаване. Он жил бы в большой роскоши, не заботясь ни о чем. Я напомнил бы ему, какого труда стоит человеку заработать на хлеб, если он порвет с нами… Таким образом, на вопрос каждого из них у меня подготовлен соответствующий ответ, поскольку интересы их различны. Тебя я не могу обманывать, с тобой я должен быть более откровенным и поэтому говорю суровую правду. Члены организации «Альфа» спрашивают, чего хотят американцы. Американцы попросят уточнить: а кто именно из «Альфы»?

— «Альфа» продолжает существовать… Мы верим в нее и имеем право знать, что будет с нами дальше, что думают…

— Как вижу, ты так и не уяснил себе обстановку?

— Откровенно говоря, нет.

Рохо нетерпеливо вздохнул. Нужно обладать призванием учителя начальной школы, чтобы иметь терпение понять своих тупых подчиненных.

— Для тебя, конечно, не новость, что мы уже прекратили деятельность нашего жизненно важного центра на Флориде, нашей оперативной группы «Уэйв».