Одного поля ягода - Чарльз Диккенс

Кукольная швея замолчала, прислушиваясь к чьим-то шагам на улице; в дверь тихо постучали. Тогда она дернула за рычажок возле ручки кресла и сказала с веселым смехом:

— Вот, например, одна взрослая особа, которую я считаю своим большим другом.

И в комнату вошла Лиззи Хэксем, одетая в черное.

— Чарли! Ты?

Она обняла брата — как встарь, что явно смутило его, и никого больше не замечала вокруг.

— Ну, ну, Лиз! Довольно! Посмотри, кто со мной пришел — мистер Хэдстон!

Ее взгляд встретился со взглядом учителя, который, видимо, не ожидал, что у Чарли Хэксема такая сестра, и они пробормотали обычные слова приветствия. Девушка была немного смущена этим неожиданным посещением; учитель держался натянуто. Впрочем, он никогда не чувствовал себя вполне свободно.

— Я говорил мистеру Хэдстону, что ты еще не устроилась как следует, Лиз, но он оказал нам любезность и все равно захотел пойти со мной. И вот я его привел. Как ты хорошо выглядишь!

Брэдли, по-видимому, был того же мнения.

— Хорошо? Правда, хорошо? — воскликнула хозяйка дома, снова принимаясь за работу, хотя в комнате уже стемнело. — Вы это правильно заметили! Но продолжайте, продолжайте болтать!

Раз и два, и два и три,На меня ты не смотри,А с гостями говори,

пропела она свой экспромт, показывая на каждого по очереди тоненьким пальцем.

— Я не ждала тебя, Чарли, — сказала Лиззи Хэксем. — Я думала, если ты захочешь меня увидеть, то пошлешь за мной и назначишь мне встречу где-нибудь недалеко от школы, как в прошлый раз. Мы с братом виделись возле школы, сэр, — пояснила она, обращаясь к учителю, — потому что мне проще туда прийти, чем ему сюда, — я работаю в мастерской, как раз на полпути между домом и школой.

— Вы, кажется, не очень часто встречаетесь, — сказал Брэдли, держась все так же натянуто.

— Да, — о грустным покачиванием головы. — Вы довольны успехами Чарли, мистер Хэдстон?

— Очень доволен. Я считаю, что дорога перед ним открыта.

— Я так на это надеялась! Спасибо вам. А ты, Чарли, какой ты молодец! Мне лучше уйти с его дороги, разве только он сам захочет повидаться со мной кое-когда. Вы тоже так считаете, мистер Хэдстон?

Помня, что ученик ждет его ответа и что он сам советовал ему держаться подальше от сестры, — вот от этой девушки, которая сейчас впервые предстала перед ним, Брэдли Хэдстон проговорил, запинаясь:

— Видите ли, ваш брат очень занят. Ему надо много работать. Ведь чем меньше он будет отвлекаться от своих занятий, тем лучше для него. Вот когда он окончательно устроится, тогда… тогда другое дело.

Лиззи снова покачала головой и сказала со спокойной улыбкой:

— Я всегда ему так говорила. Ведь правда, Чарли?

— Ну, ладно, ладно, сейчас об этом не стоит вспоминать, — ответил мальчик. — Расскажи лучше, как ты живешь.

— Очень хорошо, Чарли. Я ни на что не могу пожаловаться.

— У тебя здесь своя комната?

— Да, конечно. Наверху. Там тихо, спокойно и воздуха много.

— А когда к ней приходят гости, она принимает их в этой комнате, сказала хозяйка дома, глядя на Лиззи, точно в бинокль, сквозь костлявый кулачок, причем глаза и подбородок действовали у нее в полном согласии. Гостей принимают всегда в этой комнате. Правда, Лиззи?

И тут Брэдли Хэдстон заметил легкое движение руки Лиззи Хэксем, словно она хотела предостеречь кукольную швею, а кукольная швея перехватила его взгляд, поднесла к глазам уже оба кулачка и направив свой бинокль на него, воскликнула с шутливым потряхиванием головы:

— Ага! Попались? Наблюдаете за нами?

Это могло быть простым совпадением, но Брэдли Хэдстон заметил также, что немедленно вслед за тем Лиззи, еще не успевшая снять капор, поспешила предложить им выйти на улицу, так как в комнате совсем стемнело. Гости попрощались, и они вышли втроем, а кукольная швея откинулась на спинку кресла, сложила руки на груди и, глядя им вслед, стала задумчиво напевать что-то тихим, нежным голоском.

— Я пойду погуляю по берегу, — сказал Брэдли. — Вам, наверное, хочется поговорить друг с другом.

Лишь только он отошел от них деревянной походкой, мало-помалу скрываясь в вечерних сумерках, мальчик заговорил недовольным тоном:

— Когда же, наконец, ты устроишься по-человечески, Лиз? Я думал, ты давно уж об этом позаботилась!

— Мне и здесь хорошо, Чарли.

— Тебе и здесь хорошо? А мне было стыдно привести сюда мистера Хэдстона. И как ты попала к этой маленькой колдунье?

— Совершенно случайно, Чарли. Но теперь мне кажется, что тут дело не только случая, ведь эта девочка… Ты помнишь объявления, которые висели у нас дома по стенам?

— Будь они прокляты, эти объявления! Я стараюсь забыть, что у нас было дома, и тебе советую то же самое, — сердито проговорил мальчик. — Ну, при чем тут эти объявления!

— Эта девочка внучка того старика.

— Какого старика?

— Страшного пьяного старика в войлочных туфлях и ночном колпаке.

Мальчик потер нос, не то сердясь, что ему напоминают о таких вещах, не то любопытствуя, что же последует дальше, и спросил:

— Как ты об этом дозналась? Странная ты девушка, Лиззи!

— Отец девочки работает вместе со мной. Вот как я об этом дозналась, Чарли. Он такой же, каким был ее дед, — безвольный, всегда пьяный, жалкая развалина, но мастер хороший. Мать у девочки умерла, а она, бедняжка, больна, вот и выросла такая. Ты подумай, ведь пьяницы окружали ее с колыбели… если только у нее была колыбель, Чарли.

— И все-таки я не понимаю, что у тебя может быть общего с ней, сказал мальчик.

— Не понимаешь, Чарли?

Мальчик молчал, глядя на реку. Они вышли на Милбэнк, и река была теперь слева от них. Сестра легко коснулась его плеча и показала на воду.

— Воздаяние… долг… назови это как хочешь, ты знаешь, о чем я говорю. Могила отца.

Но он не смягчился и, помолчав еще минуту-другую, заговорил с раздражением:

— С твоей стороны очень дурно, Лиз, тащить меня назад, когда я стараюсь выбиться в люди.

— Я тащу тебя назад, Чарли?

— Да, Лиз! Неужели ты не можешь забыть прошлое? Неужели ты не можешь оставить все это позади, как советовал мне сегодня мистер Хэдстон, правда по-другому поводу? Нам с тобой теперь нужно только одно: смотреть вперед и идти все прямо и прямо.

— И ни разу не оглянуться назад? Даже не попытаться хоть как-то искупить то, что было?

— Какая ты фантазерка! — все так же раздраженно воскликнул мальчик. Хорошо нам было мечтать, когда мы с тобой сидели у огня и видели перед собой ямку в углях, но ведь теперь перед нами настоящая жизнь, а не твои фантазии.

— Настоящая жизнь была перед нами и тогда, Чарли.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать, но это неправильно. Я не собираюсь отрекаться от тебя, Лиз. Мне хочется, чтобы ты поднялась вместе со мной. Так я решил, и так это и будет. Я знаю, чем я тебе обязан. Только сегодня вечером я сказал мистеру Хэдстону: "Ведь сестра сама послала меня учиться!" Так вот, не удерживай меня, не тяни назад. Это единственное, чего я прошу, и совесть моя чиста.

Она выслушала все, не сводя с него пристального взгляда, и ответила спокойно и сдержанно:

— Ты думаешь, мне приятно жить здесь, Чарли? Нет! Чем дальше от реки, тем для меня было бы лучше.

— А для меня и подавно. Забудем ее оба. Почему ты не можешь с ней расстаться? Я стараюсь и близко не подходить к этим местам.

— А я, кажется, не в силах уйти отсюда, — сказала Лиззи, проводя рукой по лбу. — Меня что-то удерживает здесь помимо моей воли.

— Вот опять, Лиз! Опять твои фантазии! Ты сама, по собственному желанию, поселилась в одном доме с каким-то пьянчужкой — кто он, портной, что ли? — и с какой-то калекой, не то девочкой, не то старушонкой, не разберешь, — и говоришь, будто тебя тянет сюда, удерживает здесь что-то. Надо смотреть на жизнь трезво!

Ее ли упрекать в недостатке трезвости — ее, которая столько билась с ним, столько выстрадала из-за него! Но сейчас она подняла руку — в этом жесте не было ни тени укоризны — и легонько похлопала Чарли по плечу. Так она еще в прежние дни успокаивала маленького брата, таская его на руках, хотя он был ничуть не легче ее самой. И Чарли прослезился.

— Клянусь тебе, Лиз! — Он вытер глаза ладонью. — Я хочу быть хорошим братом, хочу доказать, что помню добро. Прошу тебя об одном: думай обо мне и не давай воли своей фантазии. Как только меня определят на должность учителя, ты будешь жить со мной, и тогда о фантазиях придется забыть. Так кончай с ними теперь же! Скажи, я не рассердил тебя?

— Нет, Чарли, нет!

— И не обидел?

— Нет, Чарли. — Но на этот раз она ответила не сразу.

— Я и не хотел тебя обидеть! Веришь мне? Ну говори — веришь? Вон мистер Хэдстон остановился и смотрит на воду. Начинается прилив, и он намекает, что нам пора идти. Поцелуй меня и скажи еще раз, что я не обидел тебя.