Афган. Территория войны - Коллектив авторов

Долгожданное утро принесло дополнительные проблемы. Несмотря на туман, который по-прежнему окутывал горы, снова наступила жара. Картину усиливал разряженный воздух. Все запасы еды и питья закончились. Нестерпимое желание пить избавляло только от желания есть. Ночью на холодных камнях появлялись капли воды. Он припадал разбухшим языком к природному подарку и жадно облизывал камни, стараясь успеть как можно больше, пока солнце не вступило в свои права. Становилось немного легче. Так прошло два дня.

Что такое афганские горы, Молчун понял сразу. Последний перевал он должен был пройти один. До места, где его ждали, оставалось совсем немного, когда на горы спустился густой туман. Пришлось делать привал. Темнота наступила неожиданно и быстро, а вместе с ней пришел холод. На смену +40°-2°!

Ему было всего 23 года. Он хотел жить и мечтал о многом. Он, конечно, понимал, что разведчики иногда гибнут, но так!.. В горах, безвестно, ничего не успев сделать!.. Это был первый и единственный раз, когда Молчун пожалел о выбранном пути.

Через полгода в Кабуле объявился молчаливый, преданный одному из членов партии, очень способный к обучению сын убитого пуштуна[9].

Советская резидентура в Афганистане имела широкую сеть агентов. Абдула – сторонник Амина, к которому пришел наш разведчик, был одним из них.

– Дальняя родня, – объяснил другим членам партии Абдула, и Молчун остался при нем.

Шли годы, Молчун не только хорошо говорил на дари и пушту, научился писать и читать, но стал продвигаться по «партийной лестнице». Как и Абдула, он был членом фракции «Хальк»[10]. Несколько лет назад Абдула погиб: ушел в горы к родне и не вернулся. Все были уверены, что это дело рук бандитов, которых в горах много. Абдула был близок к руководству фракции, часто находился в окружении Тараки. Теперь Хабибу, он же Молчун, хотел занять эту нишу, но приближенные Тараки не приняли его. По рекомендации одного военного офицера Хабибу оказался среди тех, кто работал с Амином.

Двойная легенда практически исключала его провал как советского разведчика. Для афганских товарищей он был преданным и проверенным членом партии, выходцем из небогатой пуштунской семьи, которую уничтожили бандиты. Для советской резидентуры Афганистана – ценным агентом из местных, которого никто из сотрудников внешней разведки никогда не видел. Он вступал в контакт с резидентом-нелегалом. О том, кто он был на самом деле, знали только два человека в ГРУ[11].

Хабибу со временем стал достаточно близок к окружению Амина, поэтому многое, что передавалось в Москву, знал наверняка. Но была информация, которую он не мог проверить, хотя интуитивно понимал – это скорее правда, чем ложь. Так случилось с убийством Хайбарба[12]. По основной версии, приказ об уничтожении отдал министр внутренних дел Нуристани, но Хабибу чувствовал, что к этому причастен Амин. Если быть совсем точным, то Хабибу получал сведения от своих осведомителей. Один из них и сообщил, что убийство совершили Тарун[13] и братья Алемьяры по приказу Амина.

Очевидно, об этом стало известно и Дауд-хану. Иначе как объяснить, что вскоре он отдал приказ об аресте некоторых руководителей НДПА. Среди них были Тараки, Кармаль[14], Амин. В ночь с 25 на 26 апреля у них провели обыски и аресты. Всех, кроме Амина, который был посажен под домашний арест, увезли. Дом Амина оставили под наблюдением. По странному стечению обстоятельств, за несколько часов домашнего ареста Амин фактически организовал переворот. Он отдал приказ о вооруженном выступлении и через сотрудника кабульского муниципалитета Ф. М. Факира передал своим сторонникам в армии план восстания. К тому времени, когда его увезли вслед за товарищами по партии, Факир уже встретился с военными, готовыми к выступлению.

Вторым человеком, в руки которого был передан план восстания, оказался офицер афганских ВВС С. М. Гулябзой[15]. Хабибу хорошо знал этого человека, не единожды они совместно выполняли задания Амина. Поэтому не было ничего удивительного в том, что наш разведчик узнал о готовящемся перевороте одним из первых. Он понимал – эти сведения надо срочно передать в Москву. Еще есть время предотвратить захват власти лидерами НДПА, которому правительство СССР всячески противилось. Действовать надо было незамедлительно.

В это же самое время в воинских частях царило веселье – отмечали арест членов демократической партии. Министр обороны генерал-полковник М. Х. Расули распорядился о торжественном ужине и увеселительных мероприятиях. Пользуясь ситуацией, Хабибу затерялся в толпе возбужденных офицеров и отправился на окраину Кабула.

В городе было спокойно, ничто не предвещало готовящегося переворота. Темнота, которая спускается на Кабул мгновенно, цепко держала город в своих объятиях. Никем не замеченный, Хабибу без приключений добрался до нужного ему дома. Пользоваться запасным каналом связи можно было только в крайнем случае. Сегодня был как раз такой случай. Молчун встретился с резидентом и передал ему сообщение о восстании.

Ранним утром недалеко от кабульского зоопарка проходило совещание членов координационного совета. Обсуждали детали военного переворота. Гулябзой ознакомил присутствующих с планом. Офицеры-«халькисты» в воинских частях были предупреждены и готовы к выступлению, ждали только сигнала. Однако предугадать, как развернутся дальнейшие события, было невозможно. Для всех стало очевидно – восстание не подготовлено, во что это выльется – неизвестно. Но отступать было некуда – товарищи в тюрьме! Поэтому члены совета распределили обязанности и оговорили некоторые детали.

– Пароль – мое имя, – сказал Гулябзой, – Саид Мухаммед, отзыв – «МИГ-21».

Совещание закончилось. Все участники поспешили в свои воинские части. Пайям[16] отправился в 4-ю танковую бригаду. Именно залпы танковых орудий должны были дать сигнал к началу восстания. Легко сказать… Командир танковой бригады был сторонник режима Дауд-хана, а без его распоряжения и боеприпасов выполнить задачу, поставленную координационным советом, было невозможно.

Выручил командир батальона Ватанджар. Это потом он станет министром внутренних дел Афганистана, а сейчас умный, находчивый майор принял единственно верное решение. Конечно, он рисковал, но на кону была судьба революции. Придав своему лицу озабоченность, что было нетрудно в такой момент, он пришел к командиру бригады.

– В Кабуле после ареста коммунистов могут быть провокации, – сказал он, глядя прямо в глаза начальника.

– Да, вполне вероятно.

– Вы же знаете, я преданный сторонник Дауд-хана. Вы помните, как мы помогали ему во время свержения Захир-шаха.

– Да, вполне вероятно.

Ватанджар понял – командир бригады с благословения министра обороны отметил вчерашнее событие, как говорится, по полной программе. Это упрощало задачу. Убедив начальника, что Дауд-хану может понадобиться помощь, он получил разрешение на отправку десяти танков в Кабул и накладную на выдачу по шесть боевых снарядов на каждую машину.

Уверенный, что он поступил правильно, командир бригады отправился отдыхать, а Ватанджар, приписав в накладной ноль, получил на складе 600 снарядов, которые потом были выпущены по президентскому дворцу Арк. В районе 11 часов танки выдвинулись из Пули-Чархи в сторону Кабула.

Военный консультант командира танковой бригады подполковник Ежков сначала не поверил в случившееся. Зачем для защиты законной власти, которой ничто не угрожает, нужно такое количество танков и боеприпасов. Он отправился на склад и, когда обнаружил подлог, сразу же сообщил о случившемся в советское посольство. Разговор был более чем короткий.

– Не нагнетайте обстановку, а занимайтесь лучше своей непосредственной работой, – раздраженным голосом ответил полковник Ступко – начальник штаба аппарата старшего военного специалиста в Афганистане.

Не нагнетать так не нагнетать, и Ежков отправился по своим делам. Танки тем временем приближались к Кабулу.

Жизнь столицы текла своим чередом. По улице шли горожане с семьями и без них. Хозяин, ишак, жена, дети гуськом продвигались по знакомым улицам. Кто-то шел на базар, кто-то с базара. Гудели машины, предупреждая босоногих мальчишек, гоняющих какой-то предмет на проезжей части улицы. Неожиданно в привычный городской шум ворвался гул продвигающейся по городу танковой колонны. Остановились, прижавшись к домам, машины, стайки людей уходили с больших дорог в боковые переулки, и только мальчишки бежали за танками, радуясь новому развлечению.

Колонна подошла к президентскому дворцу и встала у главного входа. Бывшая резиденция Захир-шаха вместе с находившимися там людьми замерла в ожидании. В 12.00 был сделан первый выстрел, снаряд попал в здание министерства обороны. В это время во дворце шло заседание. Начальник охраны майор Зия доложил, что дворец окружен. Дауд-хан спокойно посмотрел на министров.