Мой голландский миллиардер - 2 - Мэриан Ти

— Ты слышал, что я сказал, — потребовал голос из ноутбука.

Поворачиваясь лицом к экрану ноутбука, Виллем вежливо ответил:

— И Вам, доброго дня, Ваше Величество.

Он уклонялся от её видео звонков на протяжении многих дней, он должен был догадаться, что Вилльямина не из тех, кто поймёт его намёк на то, что он не желает с ней говорить.

Королева Континийская только улыбнулась.

— Ах, и никакой «бабушка». У тебя опять мрачное настроение.

Лицо внука слегка смягчилось.

— Так и есть, — нехотя признался он, — но не для тебя, бабуля.

Если бы общественность узнала способ общения бабушки с внуком, то пришла бы в полнейший шок. Будучи на виду, они всегда держались учтиво, но отстранённо, чтобы скрыть роль Виллема в принятии решений, касательно семьи де Конаи.

Только те, кто работал в замке, знали правду о том, что Виллем имел столько же силы и власти, как и сама королева из всего клана де Конаи.

— Проблемы с женщиной, несомненно, — пробормотала Вилльямина.

Виллем не обманывался тоном бабушки.

— Не вмешивайтесь, Ваше Величество, — Виллем был уверен, что королева уже задействовала все свои возможности, чтобы выяснить детали их отношений с Серенити, о которой она всегда очень тепло отзывалась.

— Ох, значит, ты всё же признаешь, что есть проблемы?

— Ба, — его голос звучал мягко.

Она подняла руку в успокаивающем жесте.

— Да, да. Я понимаю. Не буду вмешиваться, — блеск в её глазах погас, и голос звучал обеспокоенно. — Просто, хочу быть уверенной, что ты в порядке, дорогой.

— Я в порядке, — и тут же сменил тему. — Кстати, вчера вечером говорил с Гейбом. Кажется, он не скоро вернётся, — третий сын наследного принца на престол, вызывал волну интереса прессы своим долгим отсутствием в королевстве.

Вилльями какое-то время хранила молчание.

— Нам пока не стоит насильно его возвращать, — наконец сказала она, тем самым давая понять Виллему, позволяет отвлечь себя. С этим внуком, любое её вмешательство, будет рассматриваться, как угнетение его независимости. И после того, что ему пришлось пережить в детстве, Вилльямина знала, что она скорее навредит себе, чем снова заставит чувствовать Виллема слабость.

Когда пришло время оканчивать разговор, Виллем приложил усилия, чтобы его голос звучал как раньше.

— Скоро увидимся, ба.

— Конечно, — но он видел, что волнение не покинуло её выцветших голубых глаз. Виллем устало прикрыл глаза, откидываясь на сидение.

В его жизни царила грёбанная неразбериха, и даже королева, находившаяся за тысячу километров, видела это.

Нужно было что-то делать, но что?

В его кармане завибрировал мобильный, и Виллем вздохнув, выудил его.

Это было текстовое сообщение от старшей сестры Серенити.

***

— Выглядишь ужасно, — сказала Мелани своей падчерице вместо приветствия, когда та вошла в столовую. Этими словами она пыталась задеть Серенити, но в ответ она только улыбнулась, пропустив сказанное мимо ушей, занимая своё обычное место за столом.

«Стерва», подумала она. Мелани знала, что многие зовут её падчерицу «Виллем младший», как его бывшего ассистента, и тот факт, что Серенити была совершена, и так подходила миллиардеру, неимоверно её выводило из себя.

Неужто, мир сошёл с ума? Даже сам Виллем де Конаи знал, насколько Серенити далека от совершенства. Мелани ни секунды не верила тому, что Серенити покинула работу, из-за чрезмерной усталости.

«Ну да, конечно», думала Мелани, глядя на свою бледную падчерицу. Определённо, миллиардер нашёл её скудную личность скучной и утомительной, но был слишком воспитанным для того, чтобы сказать ей правду.

Единственной идеальной чертой Серенити было чувство стиля в одежде, неохотно подумала Мелани, а в остальном, девушка была абсолютной неудачницей. Единственное, в чём она преуспела – был балет. Так нет же, нужно было ей поломать ногу, и тем самым довести её бывшего мужа до самоубийства.

Воспоминание о смерти Дэниэля Роли, заставило Мелани стиснуть зубы, и она прошипела девушке:

— Мне нужна плата за следующий месяц аренды наперёд, — эта девчонка виновата в смерти Дэниэля, она виновна в том, что ещё получает алименты отца, и должна работать, пока её ровесники купаются в роскоши.

— Хорошо, мадам.

Быстрое согласие должно было удовлетворить Мелани, но вместо того, она стала ещё более раздражённой.

— Полагаю, ты считаешь меня жадной?

— Нет, мадам.

— Ты ведь знаешь, что я не обязана была брать над тобой опекунство, могла просто сдать социальным службам.

— Да, мадам.

И так продолжалось постоянно. Серенити привыкла, что мачеха винила её во всём, и какая-то часть её верила тому, что говорила Мелани.

Если бы она просто танцевала, как того хотел Дэниэль, её отец не был бы мёртв. Мелани всё ещё имела бы свои деньги. А она знала бы Виллема де Конаи, как парня Шейн.

Когда Мелани сделала глубокий вдох, Серенити подумала, можно ли уже приступать к еде. В животе начало урчать, напоминая о том, что она забыла хоть что-то съесть после возвращения домой.

Посчитав, что ей нечего терять, Серенити потянулась за половником, насыпать себе супа.

— Тебя что, не учили манерам, — зашипела Мелани. — Нужно дождаться твоей сестры!

Серенити тут же отдёрнула руку, и положила её на колено.

— Прошу прощения, — она не стала уточнять когда Шейн к ним присоединиться, чтобы ещё больше не гневить мачеху.

Минуты стекали, и не было ни единого знака от Шейн. Её желудок вновь заурчал, на этот раз достаточно громко, чтобы это могла услышать Мелани. Она почувствовала на себе пронзительный взгляд мачехи, но продолжала изучать свою тарелку, прикидываясь полным невежеством.

Всего два года, подумала Серенити, стараясь ободрить себя. Дэниэль Роли был довольно специфичным во всём, что касалось контроля. Он решил, что Серенити будет иметь полный доступ к своему трастовому фонду, только если она будет продолжать жить с мачехой до двадцати одного года. В противном случае, она обязана жить на свои собственные деньги, пока ей не исполнится тридцать лет.

Ещё два года, всего лишь два года, Серенити повторяла про себя. Но чем больше она об этом думала, тем больше сомневалась, а стоят ли этого деньги. Возможно, ей нужно рискнуть, и просто уехать? Не только из дома мачехи, но и из Голландии тоже. Быть может, если она начнёт всё с чистого листа, будет проще забыть унижение, которому она сама себя подвергла перед мужчиной, который не желал её.

Серенити принялась жевать губу, обдумывая все «если», которые могут преградить её путь, и настолько потерялась в собственных размышлениях, что была застигнута врасплох, когда дверь в столовую распахнулась, и в комнату вбежала Шейн.