Сердце Марьюшки - Диника Деми
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не переживай друг, выкарабкаемся. Поверь, из многих передряг выбирался и здесь справимся. Как ты думаешь, до дома Бабы-Яги далеко?
– Нет, осталось совсем немножко, – опять залепетал по-детски Холмогор.
– И зачем она тебе такой голос придумала? – улыбнулся Иван, ну не мог он смотреть на эту гору и слышать ребенка. – Бери хозяйку свою и пошли.
Холмогор взвалил на себя ледяную скульптуру Марьюшки, Иван собрал котомку и тронулись в путь.
Путь до Бабы-Яги и правда, оказался недолгим. Дошли они до избушки, долго бы слова Иван вспоминал, но Холмогор подсказал. Повернулась избушка и дверь открылась, а оттуда Яга вышла.
– Чую, русским духом запахло, – спускаясь по ступенькам, сказала она.
– Яга, ты нас не пугай, – заговорил Холмогор, ставя на землю ледяное изваяние. – Накорми, напои чаем, спать можно не предлагать, а вот совет твой позарез нужен.
Иван молча разглядывал старушку, на вид показалась лет так восемьдесят, не больше, цветастое платье, как у цыган, да и платок на голове из той же гардеробной.
– Вы цыганка? – обратился Иван к Яге.
– А кто это?
– Ну, люди такие, будущее могут предсказать и прошлое увидеть.
– Ну, если теперь меня на земле так называют, буду цыганкой. Нет, все же Яга мне больше нравится, – выбрав для себя имя, старушка пригласила в избушку.
Только Холмогор, и Марьюшка на улице остались, Иван рассматривал новый для него быт, после современного городского, вот такая старина и печка с лежанкой как из сказки. Все обошел, потрогал, травки понюхал, лапки лягушачьи чуть в рот не угодили. Баба-Яга стояла и наблюдала за молодым человеком, а когда он лапки чуть не выкинул, прикрикнула:
– Рано тебе в лягушку превращаться, что ты хотел узнать-то? И почему это Марьюшка льдинкой стала? Что у вас там произошло? Садись рассказывай.
Присел Иван на лавку и стал рассказывать, как да зачем дело шло. Налила Яга чаю с травами, пирожки достала, как родного внука встретила. Потом достала из-за печи серенький клубок, протянула его парню и говорит:
– Придется тебе Марьюшку тут оставить, я за ней пригляжу, в обиду никому не дам. А клубочек покатится во владения Мора, там защитить её не получится, должен ты найти лопату, чтобы камни легко резала. Как найдешь, воротишься сюда, дальше покажу, где сердце искать.
4 часть.
Скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается, дорога оказалась не так легка, как можно, подумать. Лес на парк непохож с тропинками и тротуарами, Иван пока шел и падал, запинаясь и перебираясь через валежник, мог спокойно занять первое место по падениям, если был бы такой вид спорта.
Клубочек прикатился совсем не к замку на горе, как предполагал Иван, а к деревянному строению, больше похожему на заброшенную старую дачу. С резными покосившимися ставенками, прохудившийся крышей и поломанными перилами на балконе второго этажа.
– И это дом Мора? – подходя ближе, спросил Иван у попутчика.
– Да, это его дом, я вон на том пригорке появился, – показывая на полянку, детским радостным голосом ответил Холмогор.
Поляна располагалась в стороне от дома и с трех сторон окружена сухими высокими деревьями. Иван посмотрел вокруг, даже ели и те стояли сухими. Подошел к ступенькам, чтобы подняться до двери, опять увидел ворону, которая сидела на уцелевшем куске перил и внимательно разглядывала своими черными глазами незваных гостей.
Сделав три шага по направлению к Ивану, ворона оступилась, и пришлось махнуть крыльями, чтобы не свалиться, а удержаться на выбранной высоте. Парень остановился и посмотрел на существо, тот протягивал свои длинные сучья и пытался достать птичку.
– Ворона, ты же говорящая, ну сто пудов говорящая. Тут и Холмогор умеет разговаривать, а тебе сам Бог велел, – на последних словах Иван осекся, но продолжил. – Я читал, что ворона может и в мире людей стать замечательным собеседником, если будет жить с людьми.
– В миррре людей? Есть ворроны? – не выдержала любопытства и заговорила птица.
– Еще сколько, они такие умные, по сравнению с другими птицами.
– С дрругими птицами? – удивление становилось все больше и больше.
– Да у нас птиц много, в лесу и в городах, бывают перелетные, да что я все рассказываю, тебе наверно неинтересно, – наклонился Иван и стал отряхивать свои брюки.
Ворона от любопытства слетела с перил и села на верхнюю ступеньку и стала важно расхаживать по краю рассохшейся доски. Она поднимала крылья и опускала их, как бы показывая, что раздумывает и не понимает всего, что только услышала. Потом остановилась и посмотрела на Ивана, сказала:
– Ты не врешь? Это правда, что сейчас рассказал?
– А зачем мне врать, тем более такой умной птице, как вы сударыня, а можно узнать как ваше имя?
– Моё имя? – ворона смутилась, какое имя, её всегда называли ворона и все, а ей так хотелось быть Премудрой или просто Каркушей (к ней так Марьюшка обращалась, как только в дом этот попала). – Каркуша я.
– Вот и замечательно, Каркуша сударыня, на свете нет больше таких умных ворон, как вы! – видя, как вороне нравиться, что её хвалят, он продолжал восхищаться оперением и стройными ножками, учительница по сочинениям всегда пять ставила.
Холмогору надоели эти сладкие речи, ну ведь ничего такого прекрасного он не видел в этой черной, как смола вороне и только Иван нахваливал. Существо махнуло своей корягой, и пошел обходить дом вокруг, найди лопату. Парень же пообещал вороне взять её с собой в мир живых людей и множества птиц, где она обязательно встретит своего королевича из стаи ворон и будет жить с ним долго и счастливо.
– Только не могу я вернуться без Марьюшки, дорога она мне, да вот лопату надо найти, да такую, чтобы камни резала, как масло, – после очередной порции похвалы сказал он вороне.
– В этом доме наверно одна она и осталась, мой теперрррь бывший хозяин, – ворона передумала служить Мору, решила стать свободной птицей. – перррребрался в миррр людей, но меня с собой не захотел взять.
– Скажи, а как же он там живет? Он же вроде бы страшный, как этот дом и старый, – подумав, сказал Иван.
– Ну, он не старрррый, молодильные яблочки из здешнего сада кушал, а вот вид конечно, – жутковатый, но последний ррраз как виделись, он сам сказал, сейчас на земле люди поклоняются только им, таким вот стрррашным и до смерррти безобррразным и не бояться, а наоборрот хотят быть похожи, – важничала
