Из записок геолога - Вячеслав Алексеев

— Если к вечеру припрутся оленеводы… — задумчиво пробормотал шеф, подсчитывая в уме оставшиеся бутылки со спиртом…

— Тогда понятно, почему этот олешка так смело на нас вышел… — сказал Волнухин — За весь сезон одного оленя встретили, да и тот домашний оказался…

1997

Тюменская буза

(история, со слов очевидцев: ненцев и русских)

В шестидесятые годы в Тюменской области случилось нечто из ряда вон выходящее: ханты, манси, ненцы и примкнувшие к ним другие малые народы и народности, заселяющие ямало-ненецкий и ханты-мансийский округа, подняли вооруженное восстание против Советской власти за отделение национальных округов из состава СССР.

Почему об этом событии не писала тогдашняя советская пресса — понятно, но что удивительно — ведь и зарубежные масс-медиа почти ничего не знают о данном эпизоде из жизни интернациональной империи.

А подоплека — проста и банальна. Еще при Сталине был взят курс на обязательное всеобщее среднее образование советского народа. В сороковых и пятидесятых годах чиновники Обл и Рай-ОНО, выполняя указания партии и Правительства, периодически (осенью) устраивали отлов несовершеннолетних представителей малых народностей для препровождения оных в интернаты, где и шло обучение всем наукам, при полном пансионе от советской власти.

Впрочем, где они могли отловить детишек? Правильно — только на факториях, в момент обмена аборигенами даров природы — рыбы и мяса — на порох, соль и водку. Поскольку в данной ситуации хозяин любого стойбища сам мог решить — отдать ли в текущем году детей в обучение или оставить при себе (всего-то делов: на смутный период придержать их в тундре — при стаде оленей), больших разногласий с властью у них не возникало. Но с развитием авиации, Советская власть лишила ненцев с хантами и этого права. Права — самим распоряжаться судьбой собственных детей.

Уже при Хрущеве каждый август-сентябрь поднимались в небо винтокрылые машины и собирали по тайге и тундре детский урожай. Было даже своего рода соцсоревнование — у какого района будет меньше прогульщиков. И был норматив — выше которого подниматься не рекомендовалось…

Скажут, вот неблагодарные! Государство о них заботится, обучает, одевает, кормит, а они…

А они, то есть аборигены, оказались мудрее чиновников из просветкульта. Видел я в Салехарде и Лабытнангах ненцев с полным средним образованием — они даже таблицу умножения знают!.. Местами. И буквы знают. Тоже не все, но расписываться в ведомости и деньги считать — умеют. А больше — ничего. Работы в поселках для них нет (кому такой работник нужен?), и сменить в тундре родителей, чтоб пасти оленей или ловить рыбу — они не могут, ибо не учат в школах навыкам выживания в тундре зимой. Да и летом — тоже не учат.

По социальному статусу аборигены со «средним» образованием занимают уровень — ниже местных бичей. Так кто из родителей пожелает такой участи своим детям? Так что страшнее для ненца, манси, ханта — водка или «среднее образование» по советски? Зачем нужны резервации, геноцид и прочие ужасы, если вот он цивилизованный и внешне благопристойный путь — беремся обучать детей и… уже через поколение нация вырождается.

У малых народностей до сих пор сильно развиты родо-племенные отношения с единственным несущественым отличием: вождя племени они негласно называют князем, хотя — какой он князь? Скорее — просто заимствовали этот термин из русского лексикона, не поняв всего смыслового значения. Ну да, не важно.

Глубокой осенью, после поголовного очищения всех стойбищ от детей, князья кинули клич и собрали довольно приличное войско из добровольцев, которое и встало лагерем под Салехардом — столицей Ямало-Ненецкого национального округа.

Требования были просты: отдать детей и отделить округ от СССР (впрочем, некоторые очевидцы утверждают, что второй лозунг возник лишь в ходе проведения дознания по делу о вооруженных беспорядках, а первоначально ни о каком отделении не было и речи).

Местная власть, в лице Крайкома партии, поначалу выставила имеющиеся под рукой взводы из внутренних войск, что охраняли окрестные лагеря. Но после первых же выстрелов с обеих сторон вохровцы поспешили покинуть поле боя — аборигенов было много больше и стреляли они гораздо лучше, пусть и из дробовиков, которые на дальних дистанциях практически не опасны. А призывы к Москве — прислать надежные войска были бесполезны. То есть, Москва отреагировала сразу — ближайшие к Уралу части были подняты по тревоге, с танками и прочим боекомплектом — погружены в эшелоны и на полных парах отправлены в Лабытнанги.

Но беспорядки то в Салехарде, а это от железки по ту сторону Оби. Моста нет, лед уже встал (то есть — на лодке плыть уже нельзя), но человека или танк — еще не держит. И ледоколы после закрытия навигации — откочевали в более теплый Мурманск на зимовку. К сожалению (или к счастью) у аборигенов не было лидера, способного поднять народ на штурм города, а то б… А что было бы? Ну забрали б они своих детей из детдомов, предположим — сожгли б РОНО, Крайком… а дальше?

На второй или третий день противостояния у кого-то из Крайкома (а может и у тех, кто чином поменьше, но посообразительнее) мелькнула шальная мысль — выкатить нападающим все запасы спиртного, что перед закрытием навигации привезла последняя «пьяная баржа». После консультаций с Москвой — эта акция получила «добро» самого Никиты Сергеевича.

Так и сделали, а по утру собрали нападавших чуть теплыми и сразу в дознавательные органы — следствие проводить. Правда, кое-кто не купился на дармовую выпивку и просто слинял, бросив пьяных товарищей. Таких не преследовали — правосудию и без них хватало работы.

А что же дети? А ничего, вертолеты летали и в семидесятых, и в восьмидесятых. Геологи знают — как сложно арендовать вертолет в конце августа, начале сентября — аккурат к завершению полевого сезона. Единственное утешение — может быть после перестройки полеты «школьных» вертолетов стало некому спонсировать? Не знаю…

Возвращение

Быль.

Смеркалось. Наша казанка шла следом за шефской. Мотор ревел на пределе своих возможностей. Скоро маленькая речушка, в верховьях которой месяц тому назад начался этот маршрут, сольется с Обью, а вместе с ней закончится и наш очередной полевой сезон. Еще десяток верст по Оби — и мы будем почти дома на геологической базе в Салехарде, в тепле и сухости. Затем — поезд и Москва. Немудрено, что начальник в течение всего дня пытался выжать из перегруженных моторок — приличную скорость, а из нас чуть большую, чем обычно, расторопность. Но как он ни старался, при полном взаимопонимании отряда, прибыть в поселок до темна — явно не успевали.