Скиталец. Дворянин - Калбазов Константин

– Так-то оно так. Только доверия у меня к тебе ни на грош.

– Да ладно тебе, Дорофей Тарасович. Можно подумать, у самого не свербит.

– Зудит, – не стал лукавить шкипер. – Но я себя в руках держу. Научился за прошедшие годы.

– Вот и я научусь, – искренне заверил Борис.

Только вышло это как-то поспешно. Настолько, что Борис начал прислушиваться к себе. Насколько он сам-то поверил в им же сказанное? Получалось, что как-то не очень. Что-то вроде обещания, лишь бы отвязались. Опять неугомонная половина начинает ворочаться. Ну-ну, поглядим, кто кого пересилит.

Покинув ходовую рубку, Борис осмотрелся на палубе. Тут ему делать нечего. Время занятий по живописи еще не завершилось, поэтому направился прямиком в мастерскую. Повода для того, чтобы отложить кисть, никакого. Даже адреналина толком не хапнул.

– Продолжим? – встретил его вопросом Ершов.

А ничего так. Молоток. Уже стоит у мольберта, хотя по боевому расписанию ему надлежит находиться в блиндированной каюте на нижней палубе. Там укрывались преподаватели и Капитолина Сергеевна, их штатный кок. Но все закончилось, и они вернулись к своим прерванным занятиям.

– Непременно, – заверил Борис, вешая пиджак и надевая парусиновую рубаху.

– Все же не понимаю я вас, молодой человек. К чему хвататься сразу за столько полотен? Ведь если сосредоточиться на одном, то можно достичь куда более значимых успехов. Слышали о таком – нет предела совершенству? Даже одна картина, которую вы будете дорабатывать с учетом появляющихся знаний и совершенствования навыков, способна оказать действенное влияние на формирование вашего таланта.

– Вячеслав Леонидович, вот не начинайте опять.

– Вы совершенно напрасно отмахиваетесь от моего замечания. У вас дар! Вы должны всячески развивать его, вкладывать всю душу. А вы уподобляетесь обычному ремесленнику.

– Одаренному ремесленнику.

– Пусть так. Но живопись – это не ремесло, а призвание. Как вы не можете этого понять.

– Я понимаю. Только не горю желанием провести всю свою жизнь у мольберта. Вот неинтересно мне оно. И давайте на этом закончим.

– Не понимаю, – всплеснул руками Ершов и отвернулся к своему мольберту.

Человек, искренне увлеченный живописью, посвятивший ей всю свою сознательную жизнь. Но при том, что великолепно в ней разбирается и является настоящим экспертом в этой области, сам пишет посредственно. Зато как преподавателя Борис уже успел его оценить и наблюдал у себя явный прогресс.

Конечно, рост не столь стремительный, как на предыдущих ступенях. Но оно и понятно: чем выше поднимается, тем больше возрастают требования. Борис даже не брался представить, насколько замедлился бы его прогресс, продолжай он обучение по самоучителю. Все же грамотно расписанный учебный процесс и наличие проводника с соответствующим теоретическим багажом знаний дорогого стоят.

Масляная картина завершена.

Получено 400 опыта к умению «Масло-2» – 12 400/16 000.

Невозможно начислить опыт, необходим рост «Науки-3».

Получено 20 опыта к умению «Рисунок-2» – 1440/16 000.

Получено 20 опыта к умению «Художественная кисть – 2» – 1500/16 000.

Получено 20 опыта к умению «Перспектива-2» – 1480/16 000.

Получено 20 опыта к умению «Композиция-2» – 1520/16 000.

Получено 400 опыта к таланту «Художник-2» – 6000/16 000.

Невозможно начислить опыт, необходим рост «Науки-3».

Получено 400 опыта – 0/64 000.

Невозможно начислить опыт, необходима «Наука-3».

Получено 400 избыточного опыта – 10 550.

Получено 400 свободного опыта – 4452.

Ну вот. Снова-здорово. Только пошло дело, и на тебе. Опять уперся в потолок. Теория не поспевает за его темпами. Может, и впрямь послушать Ершова, притормозить и сосредоточиться на детальной и тщательной проработке картин? Ведь ясно же, что ускорить процесс не получится, хоть на пупе извернись. То, что было доступно на предыдущих ступенях, тут не срабатывает.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ну, может, и так. Только, кроме развития дара и роста «Науки», у Бориса есть еще и обязательства перед пошедшими за ним людьми. А кроме общего развития, для этого нужны еще и деньги. К сожалению, предприятие по производству запатентованных новинок еще только-только набирает обороты. Так что большие барыши с этой стороны пока не светят.

Сейчас Измайлов заканчивает уже вторую партию картин. Так что у него на руках получается по три десятка масла и акварели. Мастерство его подросло, и, по оценкам Вячеслава Леонидовича, работы смело можно выставлять по три сотни за первые и по сотне за вторые. Правда, подобный вариант наставнику претит. Он считает, что Борис бездарно прожигает свой талант и должен изменить подход, сосредоточившись на создании шедевров, что, несомненно, ему по плечу.

Возможно и так. Но за вычетом накладных расходов Борис, скорее всего, заработает на картинах не меньше десяти тысяч рублей. Это решит многие финансовые трудности. Все же дорогое это удовольствие – содержание шхуны, если она сама не зарабатывает, а является всего лишь местом обитания и средством передвижения. Но ввязываться в пассажироперевозки как-то не хочется. Грузы? Даже не смешно. Если только что-то не очень объемное и дорогое. На яхте все предназначено под пассажиров.

Покончив с уроком живописи, Борис переместился в кабинет профессора Проскурина. Вообще-то самая натуральная конура в смысле площади. При входе слева – большой рабочий стол и стул, который всякий раз упирается в стену, когда профессору нужно подняться. Напротив – иллюминатор. Перед столом – стул, на котором и пристраивается ученик. Справа и вдоль стены напротив входа – угловой книжный шкаф, плотно заставленный книгами.

У шкафа в дальнем углу пристроился кульман. Его установили на полозья, чтобы можно было смещать в сторону, иначе он загораживает половину полок. Этот чертежный инструмент был детищем Бориса и, как многие его «изобретения», появился волей случая.

Он увидел, как профессор проводил занятия с Травкиным, тоже занимающимся по отдельной программе. Так вот, в его обучении большую роль играет черчение. Но то, как профессор и ученик это делали, было неудобно. Обычная доска, на которой зажимами укрепляется лист большого формата, линейки, треугольники и иже с ними.

Подумав немного и поморщив лоб, Измайлов сумел выдавить из себя конструкцию кульмана. В конце концов, в нем нет ничего сложного. По сути, важна только точность изготовления, дипломированные механики в лице профессора и Григория, наличие хорошо оснащенной слесарной мастерской, а также станков высокой точности для изготовления артефактов. Да тут достаточно было просто подать идею. Первый прибор был готов буквально в течение дня.

Система поначалу зависла, но потом раздала всем сестрам по серьгам. Львиную долю опыта и очко надбавок выделила все же Борису, сочтя Проскурина и Травкина всего лишь квалифицированными помощниками.

– Добрый день, Павел Александрович, – поздоровался Борис, войдя в каюту.

– Здравствуйте, молодой человек.

При стесненных условиях обитания случалось и такое, что они виделись только на занятиях. Профессор нередко ел прямо в кабинете, за рабочим столом, а еду ему приносила Капитолина Сергеевна. Может, поначалу она и пошла на сближение только из выгоды, но сейчас любому было заметно, что Проскурин стал ей дорог. Бог весть, может, ничего и не изменилось, но большинство браков по расчету счастливые.

– Я слышал, палили из пушек и вы отличились, – произнес старик.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Хм. Ну или моложавый старик. Вот и думай, как его назвать. Хотя в плане женщин он очень даже о-го-го, иначе как стариком Борис его все же не назвал бы. Возраст все же не в том, как ты выглядишь, а в том, что у тебя за плечами. У Проскурина багаж был поистине огромный.

– Ну-у-у, не то чтобы отличился, но отвадил одного старого знакомого. А вы что же, не спускались в блиндированную каюту?