Кровавая работа - Майкл Коннелли

— Ну, скажем, я хотел бы знать, почему вы мне не сказали, что пересаженное мне сердце принадлежало женщине, которую убили, — проговорил он.

Было видно, что Бонни его слова крайне удивили. Это было написано у нее на лице.

— Убили? О чем вы говорите? — спросила она.

— Говорю, что ее убили.

— Как это произошло?

— Я точно не знаю. Ее застрелили во время ограбления какого-то магазинчика возле дороги в Долине.[2] Выстрелом в голову. Она умерла, а мне досталось ее сердце.

— Предполагается, что пациент ничего не должен знать о своем доноре. Кто вам сказал об убийстве?

— В субботу ко мне на катер приходила сестра погибшей. Она мне и рассказала. Вы понимаете, этот факт все несколько меняет.

Присев на краешек кровати, Бонни строго поглядела ему в глаза:

— Во-первых, я представления не имею, откуда был доставлен орган. Мы никогда об этом не знаем. Это происходит через Базу данных по донорским органам. Нам сообщают только о показаниях работы сердца и о соответствии группы крови донора и реципиента, чье имя стоит первым в листе ожидания. Этим человеком в данном случае оказались вы. Вы в курсе, как работает эта система. Перед трансплантацией вам показывали фильм об этом. Врачи получают ограниченную информацию, потому что так лучше для всех. И я рассказала вам абсолютно все, что мне было известно. Сердце было взято у женщины двадцати шести лет, насколько я помню. У нее было прекрасное здоровье, идеально подходящая группа крови, словом, это был ваш идеальный донор. Вот так.

— Прости, Бонни. Я думал, возможно, вы всё знали, но скрыли от меня.

— Ничего я не скрывала. Никто ничего не скрывал. Но мне крайне любопытно, как получается, что врачи не знают, а сестра пострадавшей знает, чье сердце вы получили? Как она вообще нашла вас? Тут что-то не так… — горячилась Фокс, но Терри не дал ей договорить.

— Нет, это правда. Я знаю, — покачал он головой.

— Почему вы в этом так уверены?

— Статья об убийстве была опубликована в прошлом субботнем выпуске в колонке «Что бы ни случилось» в «Таймс». В ней говорилось, что мне сделали пересадку девятого февраля, что я уже давно жду, потому что у меня редкая группа крови. Прочтя все это и сопоставив факты, сестра убитой все поняла. Она знала о том, что сердце ее сестры увезли как донорское и что у нее была та же редкая группа крови. Сама девушка работает медсестрой в отделении скорой помощи в «Хоули Кросс», так что вычислить меня ей было несложно.

— Все это не означает, что вам пересадили сердце ее сестры, — не успокаивалась доктор Фокс.

— У нее с собой было письмо, которое я написал.

— Какое письмо? — спросила Бонни.

— Которое обычно пишут больные после операции. Анонимно благодарят семью донора. Такие письма отсылает больница. Мое получила она. Увидев его, я все понял, это было мое письмо.

— Но, Терри, такого происходить не должно. Чего хочет эта девушка? Денег?

— Нет, о деньгах она вообще речь не вела. Разве ты еще не поняла? Она хочет, чтобы я выяснил, кто убил ее сестру. Дело-то остается открытым. Уже прошло два месяца, а никого так и не арестовали. Она подозревает, что полицейские уже махнули на дело рукой. Потом она случайно наткнулась на статью и выяснила, чем я занимался в ФБР. Разумеется, ей пришло в голову, что раз уж я заполучил сердце ее сестры, то, наверное, смогу сделать то, чего не смогли полицейские. Она целый час в субботу бродила по пристани в Сан-Педро, отыскивая мой катер. Его название тоже было в газете. Это и был ее единственный ориентир. Они пришла ко мне за помощью, — выдохнул Маккалеб.

— Но это безумие. Назовите мне имя этой женщины, и я…

— Нет, я не хочу, чтобы вы вмешивались. Представьте на минуту себя на ее месте. Вы бы сделали то же самое.

Доктор Фокс поднялась с постели. В ее широко раскрытых глазах застыло изумление.

— Вы не думаете в самом деле этим заняться, — наконец сказала она.

В тоне, каким она произнесла эту фразу, звучала не простая констатация факта, а приказ лечащего врача. Маккалеб промолчал, и его молчание уже само по себе было ответом на ее слова. Лицо хирурга порозовело от негодования.

— Послушайте, Терри, — продолжила Фокс, — вы не в том физическом состоянии, чтобы заниматься чем-то подобным. После операции прошло всего шестьдесят дней, а вы собрались разыгрывать резвого детектива?

— Пока я просто думаю об этом, и все, — покачал головой Маккалеб. — Я сказал этой женщине, что подумаю, но ничего не обещал. Я знаю, чем рискую. Кроме того, я уже не агент ФБР. Это будет совсем другое дело.

Фокс сердитым жестом скрестила тонкие руки на груди.

— Запомните, вы и мысли об этом допускать не имеете права. Как ваш лечащий врач я вам это запрещаю. Это приказ, ясно?

Тон ее голоса несколько смягчился.

— Терри, неужели вы до сих пор не понимаете, какой это подарок? Получить второй шанс.

— Да, только смотря откуда взглянуть. Я жив, потому что погиб другой человек. Я обязан жизнью этой женщине. Я остаюсь в долгу перед ней, Бонни.

— Ни ей, ни ее семье вы ничего не должны, — волнуясь, возразила Фокс. — Вы отдали свой долг, отослав им письмо с благодарностью. Всё. Вам бы досталось ее сердце или нет, она бы все равно умерла. Согласитесь, что вы не правы.

Маккалеб кивнул, соглашаясь, но для него этого было мало. Хотя это, наверное, имело логический смысл. Только помимо логики существуют вещи, которые не дают покоя душе.

— «Но»? — спросила Бонни, словно прочтя его мысли.

— Мне трудно объяснить. Я всегда думал, что если когда-нибудь узнаю, что произошло, то это окажется несчастный случай. К этому я был внутренне готов. Собственно, и вы мне говорили то же самое, когда мы начали долгий путь подготовки к операции. Речь всегда шла о том, что в разных авариях девяносто девять процентов пострадавших получают смертельную травму головы, а другие органы страдают редко. Но здесь совсем другое. И это меняет все.

— Вы повторяете одно и то же, Терри. Что значит «другой случай»? Сердце — это просто биологический орган, биологический насос. И больше ничего. Он был и остается насосом — неважно, как погиб человек.

— Важно. С любой аварией я бы примирился и жил бы с этим. Все два года, проведенные в ожидании донора, ушли на то, чтобы свыкнуться именно с этой мыслью, ведь авария — это как судьба, рок. Но убийство. Убийство — это всегда зло. Это не просто страшная случайность. Это означает, что «подарок» я получил в результате совершенного злодеяния, Бонни, а это все меняет.

Фокс молчала несколько минут. Засунув руки в карманы халата, она как будто начинала понимать, что пытается сказать ее пациент.

— Очень долго, — продолжал негромко Терри, — смысл моей жизни состоял в том, чтобы бороться со злом. Моя работа заключалась в том, чтобы находить тех, кто совершает преступления. И у меня это как будто неплохо получалось. Но в конечном итоге зло оказалось все-таки хитрее. Мой дух оно не сломило, нет, но сердце мое ослабло, отказавшись работать. А теперь выходит, что зло побеждает. Потому что я стою здесь перед тобой с новым сердцем и начинаю жить заново. И все по той простой причине, что зло сделало свое дело, вручив мне свой подарок.

Маккалеб глубоко вздохнул, прежде чем продолжать дальше.

— Та женщина вошла в магазин, чтобы купить леденец своему сынишке и — все. Через минуту ее не стало. Как видишь, тут есть разница. Просто объясняю я из рук вон плохо.

— Да, смысла в том, что вы пытаетесь сказать, не слишком много, — невесело улыбнулась доктор.

— Я же говорю, мне сложно выразить словами то, что я чувствую. Но смысл в этом есть. По крайней мере для меня.

Было очевидно, что Фокс не нравилось то, в чем пытался убедить ее Маккалеб.

— Терри, я отлично вижу, что вы намерены делать: вы собираетесь помочь этой женщине, сказала она. — Но вы не готовы к этому, понимаете? Физически не готовы. Думаю, эмоционально тоже. Послушав вас, я полагаю, что вы не годитесь даже для расследования обычной аварии. Помните, что я твердила вам о балансе между физическим и эмоциональным здоровьем? Одно питается за счет другого. И я боюсь, что происходящее в вашей душе может значительно изменить ваше физическое состояние. В худшую сторону.

— Я понимаю, — сказал Маккалеб.

— Непохоже. Вы как будто делаете ставку на собственную жизнь в азартной игре. Но если все пойдет не так, если начнется заражение или отторжение, мы будем не в состоянии спасти вас во второй раз. Мы двадцать два месяца ждали то сердце, которое бьется сейчас в вашей груди. Вы полагаете, что откуда ни возьмись появится еще одно сердце с той же группой крови, если вдруг вы потеряете это? Нет, дорогой мой. Нет ни единого шанса. У меня в другой палате, подключенный к аппарату, лежит пациент в ожидании сердца, которого все нет. На его месте могли быть вы, Терри. Вы поймали свою судьбу. Вот и держите ее за хвост, — посоветовала Бонни.