Любить королеву. Случай из адвокатской практики (СИ) - Кариди Екатерина Руслановна

Почувствовать все изнутри и только после это вынести вердикт.

Наверное, потому детальную реконструкцию так редко и применяли.

Однако тому умирающему на больничной койке мужчине ничего не было известно ни о суде, ни тем более, о детальной реконструкции. Он просто мучился болью и горечью воспоминаний, раз за разом возвращаясь к моменту, с которого все началось.

Когда он впервые встретил ее.

Когда началась его настоящая жизнь, а часы судьбы начали отсчет, с каждой минутой приближая его сюда, к состоянию, которое хуже смерти.

Глава 3

В памяти все немного иначе, чем видно наблюдателю со стороны. И не совсем так воспринимается, как оно было в момент непосредственного участия.

Потому что в памяти через призму души.

Воспоминаний за жизнь сорокапятилетнего мужчины набирается много, они разные по ценности и силе воздействия. Иные проскальзывают замыленным пятном, а иные имеют такую власть, что их ничто не сотрет с годами. Власть погрузить душу в ту же радость или отчаяние, что ощущалась когда-то.

Но даже сейчас, когда душа была один сплошной комок боли, этот день своей жизни восемь лет назад он вспоминал как…

***

Жаркий, августовский.

Сначала с утра дела, потом самолет. Аэропорт. Кондиционированный воздух. Стоило на минуту выйти наружу – пока дошел до машины, словно в кастрюлю с кипящей водой окунулся, тут же вымок. Раздражение.

Алишер Шарафов, партнер по бизнесу, пригласил, Мережков выкроил три дня. У Шарафеича было 150 гектаров леса в районе Фишта*. Охота, рыбалка, прочие мужские радости.

Вообще-то, Василий Павлович к охоте на зверушек был равнодушен, считал пустой тратой времени. Он и из машины-то не любил вылезать, когда оказывался где-нибудь на природе. Все его загородные дома были напичканы техникой и электроникой, как космические корабли. Сначала комплекс нищеброда заставлял выгрызать от жизни все самое лучшее и дорогое, а потом он просто понял, что урбанист до мозга костей, и вот это вот «на природе» ему нафиг не надо.

Но Шарафеич пригласил, хотел сделать ему приятное. Надо.

Дорога в горы начиналась из города, вызывала уныние и уже казалась бесконечной. От асфальта жаркое марево, воздух дрожал, поднимаясь от дороги жидкими струйками. Хаотичная застройка, разноперые домики. Не на что смотреть.

Опять был кондиционированный воздух, звонки, много звонков, переговоры. Дела, дела, дела. Успеть закончить, чтобы на три дня отключить телефон. Посреди переговоров несколько раз врывалась Кристина со своим идиотским «пусик, я соскучилась», боль зубная. В последний раз Василий просто скривился и рыкнул в трубку:

– Я занят. Не звони больше, – и отключился.

Надоела. По приезде надо будет спровадить любовницу, довольно она из него бабок выкачала.

За постоянными звонками и переговорами не заметил, как пейзаж за окном сменился, превратившись в почти сплошной лес по обе стороны дороги. Это получилось как-то вдруг и потому удивило. С делами он к этому времени закончил, так, добивал по инерции. Отключил телефон и уставился в окно. Неожиданно понял – красиво, зелень. Там жара и зелень. В салоне прохладный кондиционированный воздух, а из окна видно зелень. Красиво.

А вскоре дороги практически не стало. Джип, переваливаясь по ухабам и здоровенным булыжникам, все дальше вползал в лес и забирался выше, выше, выше. Странное ощущение, вроде совсем недавно цивилизация, люди, мусор, и вдруг эта непроходимая дичь. Как будто в другой мир попал.

Наконец приехали.

Совсем уж приятным сюрпризом оказалось, что, выйдя из машины, он тут же не взмок. Здесь было намного прохладнее и суше. А вид на горы, а воздух? Цветы. Не на клумбах, высаженные флористом. А просто так, от Бога.

Будто на другой планете.

Очень неплохо. Даже перестало казаться бесцельной тратой времени.

Хозяин встречал радушно. Остальные гости к тому времени уже прибыли, ждали только его. Собственно, оказалось, что до места назначения они еще не доехали. Потому что туда, где у Шарафеича был охотничий домик, предстояло добираться на лошадях. Немного раздражающий момент, но на фоне всей этой красоты, цветов, прохладного сладкого, словно хрустального воздуха, не хотелось раздражаться и портить себе настроение.

Видимо, поняв по выражению лица его душевное состояние, Алишер спросил:

– Ну что, хорошо, брат?

– Хорошо, – ответил Василий Павлович и не покривил душой.

Алишер неуловимо улыбнулся. Все-таки восток дело тонкое, чемпионы по части разных удовольствий. Не все, конечно, Василию нравилось, но там действительно было хорошо.

И это ощущение, что ступил на порог другой жизни. Непривычно, хаотично, слишком вольно и непредсказуемо. Немного тревожно, не знаешь, чего ждать, но хочется сделать шаг. Успокаивало, что это понарошку, через три дня все закончится, и он снова окажется в своем родном мире, где упорядочено и подчиняется его воле.

Охотничий домик Алишера только назывался домиком, на самом деле целый городок в лесу. Домики – теремки, навесы, беседки. Особенно хороша была большая беседка с террасой, с нее открывался вид вниз на заводь, окруженную огромными валунами. В этой беседке и был накрыт для гостей стол. Гости собирались начинать убивать зверушек завтра с утречка, точнее, еще с ночи, а сегодня просто хороший дружеский стол.

Василий не слишком вникал в подробности охотничьих рассказов, его мало интересовало, какая у кого печень, или внутренний жир. Его больше привлекал вид дикой природы вокруг, грубоватый, но по-своему красивый интерьер. Все это было как научно-популярный фильм, который он смотрел когда-то в детстве.

Но также и нечто, державшее как якорь. Привычное ему чувство дома. Алишер специально для него, зная его вкусы, заказал в элитном Московском ресторане выездное обслуживание. Никакой экзотики в виде местных теток в халатах, только вышколенный по европейским меркам персонал. Еда, посуда, сервировка.

Угодил Шарафеич. Может, кому-то из гостей предпочтительнее было бы другое, а Василий чувствовал себя комфортно.

Он сидел за столом, участвовал в общем разговоре, заставляя себя отвлечься от дел, оставленных дома, а взгляд раз разом цеплялся за одно и то же лицо. Появлявшуюся время от времени в беседке обер-кельнершу. Сначала неосознанный мужской интерес. Потом отметил про себя, что женщина удивительно хорошо вписывается и в технократический мир, привнесенный выездным обслуживанием, и в дикую красоту вокруг, но при этом не смешивается со средой. Так, словно она сама по себе самодостаточна и самоценна. И это было нечто новое. Он привык к несколько иным женщинам.

Их вокруг него было много. На него работали женщины – отличные профессионалы, идеальные во взаимодействии, он привык полагаться на их деловые качества. Но те женщины были другими. Винтики в хорошо отлаженном механизме, и смотрел он на них иными глазами. И они смотрели иначе.

Любовницы. Отдельная категория. Бесполезные создания для временного украшения жизни, удовлетворения мужского тщеславия и сиюминутных потребностей. Эти смотрели на него с преувеличенно страстной любовью. В основном на его кошелек, конечно, Василий это прекрасно осознавал. Надоедали быстро. Наверное, женой по этой причине так и не обзавелся. И слава Богу.

Эта почему-то ни в одну категорию не вписывалась и казалась другой. Может быть, окружающая двойственность была тому виной? Или его непонятное состояние? Или то, что обер-кельнерша вообще не смотрела на него? Вернее, она смотрела с профессиональной улыбкой, и как будто не видела его. Не видела в нем мужчину.

В какой-то момент Василий с удивлением осознал, что это его, как бы сказать, слегка задевает. А когда понял, что именно его задевает, почувствовал странное желание поставить ее на место. Это вдруг стало казаться игрой.