Чёрное сердце (СИ) - О Мани Джулия

А дальше Октавиусу стало не до разговоров. Жгуты магического «плюща» кинулись на него, в надежде, выбить его глаза и проникнуть в мозги. Но нет. Октавиус обладал отменной реакцией, и это неудивительно, слабаки в Баракусе обычно не выживали. Бойцы вертелись с такой невообразимой скоростью… Удары! Быстрые и стремительные. Размах - и следующий удар! Руки посылали убивающие заклятия. Одно! Второе! И ещё! И снова! И опять! Свет сотрясал арену вспышками, короткими и мощными. Хруст, иногда кровь.

С приличной дистанции Тонг ударил кулаком в воздухе:

- Отправляйся в пасть Тьме, неудачник! Приговор тебе вынесен и обжалованию не подлежит!

Мощный силовой молот опустился на голову Октавиуса, и казалось его череп треснул. Странная магия явно произвела впечатление на зрителя. Октавиус страшно рычал и брызгал во все стороны кровью из бороды, пока ему не удалось сотворить шар-убийцу. Разрывающий душу и тело, ломающий кости и волю - ему удалось лишь немного задеть мантию Тонга. Тот в изящном кувырке приземлился на другом краю арены.

- Дерись лучше, придурок! Я поставил на тебя кучу Альмадинов! - кто-то кричал с трибуны на Октавиуса.

Рука злого мольфара страшно вытянулась и продолжала вытягиваться, прорезав дорогу сквозь толпу зрителей, становясь неестественной и уродливой, но в тот момент такая странная форма была ему очень полезна. Послышался глухой звук увесистого удара, который достался крикуну.

Затем Октавиус с рыком кинулся на Тонга.

Уклон, поворот, удар!

Молодой маг двигался достаточно быстро, успевая не только уходить от умелой атаки, но и просчитывать ситуацию на шаг вперёд.

– Что теперь скажешь, Октавиус? Неплохо для капризного мальчика?

- Ты ликуешь? Теперь моя, стало быть, очередь…

В следующую секунду, в Тонга полетели острые стеклянные шипы. Пущенные с хорошей скоростью, они могли пробить панцирь… Тонг глухо зарычал, когда они вонзились в его лощёную, словно облитую маслом белую кожу. Из отметин от шипов начала сочиться алая кровь и запах ядовитой кислятины. Тотчас же раздалось гневное рычание. Сама Тьма отозвалась на рык его боли, и ударила в древние стены, путая сознание присутствующих...

С грохотом обрушились некоторые трибуны, кто-то жалобно застонал. В этот момент Тонг поймал себя на парадоксальном ощущении: чем ближе была смерть, тем слабее становилось чувство страха.

- Эссери! Амонет йадай… - разведя руки в стороны, он призвал свою силу, преобразуя её, чтобы нанести удар по сопернику.

Рискованный маневр сделал его уязвимым для атаки. Пальцы Октавиуса на миг скрылись в рукаве мантии, чтобы вытянуть оттуда прохладный кинжал. Он умел вкладывать всю силу в бросок.

Клинок вошёл в плоть не заметив преграды...

- Подстава! — жадно забурлила довольная толпа.

Тонг побелел – вот-вот потеряет сознание. Ухватившись за шанс, Октавиус послал шквалистый, сбивающий с ног шар, чтобы добить его. Удар рассек лоб юного мольфара. Его отбросило на десять шагов назад.

– Тонг, вставай! – стараясь переорать толпу, рыжеволосый мольфар по имени Кристиан, пытался достучаться до сознания друга. Сердце его бухало и ладони взмокли.

- Он его прибьёт! - Айзек, с усилием нажимая, провел ладонью от лба вниз по лицу. - Нет, точно! Он же сейчас убьёт нашего друга!

– Дела плохи. Этот ублюдок откровенно жульничал! Надо помочь!

Пока друзья решали, что предпринять, толпа начала скандировать «Убей»! «Убей»!

– Тонг говорил, что в этот раз справится сам! Он не хотел, чтобы мы ему помогали, – Мерсис попытался вмешаться.

– Что ты предлагаешь? Вместе с толпой орать «Убей нашего друга»? – Айзек оттолкнул Мерсиса с дороги.

– Лучше уж он прибьет нас потом, чем наблюдать всё это! – поддержал друзей Гиван. Четверка скрылась в укромном месте за трибунами, где их никто бы не смог обнаружить. Скрестив руки – произнесли заклинание на языке Тьмы.

А на арене Октавиус уже навис над бессознательным телом, аура, которого почти исчезла, чтобы исполнить кровожадное желание толпы. Даже стянул с Тонга плащ. Обнажая вереницу вытатуированных рун от шеи до пояса. Так ему казалось, что он унизит его ещё больше…

- Насколько иллюзорным было твое ощущение контроля, - он радостно улыбался, утирая пот с лица, пока услужливый порыв ветерка не позаботился донести звук неизвестного ему заклинания. Октавиус решительно оглянулся по сторонам. А вены под кожей Тонга уже светились синим светом, будто по ним разливалась неизведанная сила, при этом Тонг продолжал лежать без сознания. Толпа ахнула даже самые кровожадные перестали требовать его смерти. Все просто наблюдали.

Когда вены засветились еще сильнее, Октавиус отшатнулся и встал подальше. Из лежащего тела, медленно, один за другим, появились четыре шара и молниеносно поразили его в грудь. Никто не понял, как это произошло. Октавиус повалился на колени от парализующего ощущения, которое быстро разливалось по телу, как самый настоящий яд. Зрители настолько были удивлены происходящим, что даже вскочили со своих мест, чтобы лучше разглядеть происходящее. Соперник Тонга уже хрипел и издавал хлюпающие звуки, пытаясь вздохнуть, а потом и вовсе с глухим стуком упал замертво. Толпа взорвалась восторженным ревом. Такого ещё никто не видел. Ведущий ударил в гонг. Это означало, что бой окончен.

Глава 5. Прошлое существует в памяти, а будущее в ожидании.

Глава 5. Прошлое существует в памяти, а будущее в ожидании.

Ещё несколько месяцев назад, когда привычное течение жизни было не нарушено, Вэлори, серьёзно, по-взрослому, строила планы на будущее, и вот! Теперь она безнадёжно застряла на старой ферме, где жили несколько лошадей, коз, собак и уток.

Родители её были фермеры, и подросшую дочь пытались пристроить к этому же делу. Отец твердил ей, что такая жизнь не так уж плоха. Что нет ничего зазорного в том, чтобы чистить за лошадьми навоз. И плевать, что ферма располагалась вдали от всего на свете.

…- Я тут задохнусь, - твердила Вэлори.

- А что же ты хочешь, дорогая? Тебе трудно угодить. Я отлично понимаю, что в этом не твоя вина. Я чересчур тебя избаловал. С самого начала нельзя было потакать твоим прихотям, - слышала она от отца.

В представлении мистера Гранта такие навыки, как терпимость, понимание, не имели никакого отношения к фермерству и скотоводству. После таких разговоров, Вэлори старалась бывать дома как можно реже. Её нервы, словно стальные нити, были натянуты до предела. Они могли в любой момент не выдержать нагрузки и лопнуть, как струны на смычке контрабаса. Она даже была готова ему нагрубить. И хотя ей очень не хотелось этого делать, она все ж таки понимала, что рано или поздно между их отношениями произойдёт раскол. Они окажутся по разные стороны огромного каньона, по которому будет пролегать глубокая впадина.

Подолгу наблюдая за бесцельно слоняющимися по полям лошадьми, она начинала мечтать, что кто-нибудь все-таки явится и увезёт её, но желания, загаданные при виде жующего травку скота, сбывались не чаще, чем при виде падающих звёзд.

Мистер Грант очень любил коз и лошадей, но больше всего он любил «сделки». Ему очень нравилось этим заниматься. Торговля лошадьми была делом его жизни. В поисках удачных сделок он ездил по ярмаркам скота. Бывало он строил воздушные замки, которые один за другим рушились. У матери был твёрдый характер, и между родителями постоянно возникали конфликты. Она требовала, чтобы он не одалживал деньги у более богатых соседей, таких, как Дикси Праймер. Тот действительно иногда помогал им выпутаться из сложного положения, никогда не забывая про собственную выгоду.

Родители часто ссорились, но при всем при том они были дружной парой, их бурные ссоры сменялись примирениями, и, Вэлори видела, как мать жалела отца и везде помогала ему. Что бы ни было - град, дождь, жара - еженедельно, по средам, они неизменно ехали в город заключать сделки.