Царевна-лягушка или как оно на самом деле было (СИ) - Астос Александра "Александра Астос"

Ваня от моих слов как-то сразу повеселел, и с бревна со своего быстро подскочил:

— Вот и проверим. Пошли. – Махнул он рукою куда-то в сторону севера, отчего я вновь на кувшинку свою уселась:

— Куда?

— К Яге.

— К Яге?! – Квакнула я, отчего сердечко где-то в ногах забилось от испуга: — Нет, я не пойду! Вдруг она меня съест?

Ваня глянул на меня как-то странно:

— Зачем ей лягушку есть? Кто вообще лягушек есть может?

— Так едят же… Ваня, кто из нас Царевич? Ты лучше меня знать должен! Во Франциях этих едят.

— Расслабься, наша Яга точно не француженка. – Рассмеялся он чистым грудным басом, и тут же присел на корточки, протянув приглашающе ладонь мне: — Все местное, так сказать, своё. Слово даю.

— Ой, как смешно. – Недовольно выдала я, с опаской прыгая на его руку, как он меня аккуратно на плечо своё огромное усадил.

— Идём, наречённая моя. – Весело пробасил он, тише пробормотав себе под нос: — Может и правда, напутал я чего. Хотя я уже сомневаюсь… Весёлая ты больно!

Глава 4. Баба Яга

От этого путешествия я ожидала многого, ведь не каждый день доводиться встретить саму Бабу Ягу, так сказать, в естественной среде обитания, но это было полнейшим провалом. Стоило нам появится на опушке, ко мне с ноги постучалось ни с чем не сравнимое разочарование, и я невольно громко и обиженно выдала:

— И все? А где весь антураж? – Резонно уточнила я, глядя на полуразрушенную халупу пред собою, что уже успела своей филейной частью застыть так как надо. Так сказать, ко всему готовенькой. Но так ведь неинтересно. — А где все это… Ко мне передом, ко всем задом? Лапы эти куриные бестолковые? Чтобы страшно, а не так!

Изба была в настолько убитом состоянии, что вызывало внутри что угодно, но не благоговейный страх. Ручнечки, что очевидно до того сияли краснотою, уже успели даже отвалиться, а куриные ножки, кои прославили сию хибару, даже не проглядывались. Лесенка у входа треснула, что смотреть на это невозможно жалко было. Единственное, что радовало, это поляна усеянная всевозможными цветами да что пахла так чудесно, но опять же! Антураж совсем не страшный какой-то выходит, а наоборот располагающий!

Я прямо расстроилась так расстроилась, тяжело и со вкусом вздохнув и засопев как ненормальная от неудовольствия своего.

Ваня на это лишь пожал плечами, выдохнув ехидно:

— Мы не в дни приёмов. – Явно решил он отыграться над мною за прошлую шутку мою, но мне не до того было. Обидно, до жути, а он со своей местью маленькой лезет.

— Не смешно, и вообще… — Пробормотала я, глядя на приветливо открытый для нас вход, как неожиданно внизу что—то замельтешило, и повернув голову туда, я истошно заорала, едва не упав с плеч Ваничкиных: — А-а-а!

Царевич от моего истошного крика отпрыгнул от непонятного нечто, что на три головы было ниже его самого и неожиданно выдал, схватившись за сердце:

— Блин, зачем пугаешь? – Проговорил он, уставившись прямо на маленькую старушку пред нами, что до того очевидно цветочки какие собирала на поляне этой спокойно себе: — Это чего это на тебе? – Кивнул он на лицо этой бесстрашной, что измазано было чем-то пахучим да противно зеленным, да плотно так, что только глаза угадывались.

Бабуся, облачённая в какой-то непонятный балахон розового цвета, только голову от земли подняла выше:

— Что? А так это… Маска омолаживающая. — Она рукою махнула, усмехнувшись, с любовью выдирая новый василёк и складывая в корзину свою, что в любой момент грозила развалиться от старости своей.

Бабуся была до крайности странной. Нет, кто в своём уме решит собирать цветочки у дома Бабы Яги, ведь она не может быть… Мысль поразила меня, и я уставилась на женщину, пока Ванечка резонно уточнил:

— Нафига тебе маска омолаживающая?

— Зачем-зачем? Красивой быть хочу! – Раздражённо выдала она, бросив корзину свою на землю, и вытерев ладони о передник персикового платья, упёрла руки в бока, глянув на Царевича моего совсем иным взором, отчего у меня по позвоночнику мурашки побежали: — Чего приперся снова?

— Ты бы лучше хату в порядок привела… — Пробормотал Ванечка мой, отчего я уставилась на него пучеглазиком, тут же переведя взгляд на нашу «молодую» цветочницу, не в силах осознать услышанное.

«И это та самая Яга?» — хотелось завопить мне в голос, ведь эта бабуся походила на кого угодно, но не злодейку сказок наших народных в платьице ещё этом на манер образцово-показательных добрых бабусь. Ее волосы, что были полностью седыми, были спрятаны аккуратно под платок, а глаза глядели на нас двумя сапфирами. Такого удивительно голубого оттенка они были.

— А ты мне нотаций не читай! Че хочу, то и ворочу! – Упёрла она руки в бока.

Но Ванечка тем временем, не заметив моих душевных метаний по поводу пересмотра всех канонов жанров, продолжил диалог:

— Я с вопросом. — Недовольно вздохнув, глядя на Ягу как на себе равную, очевидно совершенно оную не боясь, что меня удивило ничуть не меньше.

— Каким это? – Она на это лишь усмехнулась, вернувшись к занятию своему: — Опять напортачил?

— Не знаю. – Царевич тяжело вздохнул. — В общем, вот! – Тыкнул он в меня, отчего Яга весело хмыкнула, глянув на меня исподлобья и тут же отвернулась:

— И что? – Уточнила она, ехидно добавив: — И зачем ты мне лягушку с болота притащил, хотя подожди-ка… — Неожиданно снова уставилась она на меня совершенно иным взором, вперив взгляд двух сапфиров, да так пристально, что мне не по себе сделалось.

— Здрасте, уважаемая Яга! – Неожиданно даже для себя выдала я, оскалив, как я надеялась, в улыбке свою морду, отчего лицо бабки на несколько секунд застыло. И я было не успела даже испугаться, как бабулька неожиданно как давай громко ржать, что аж птицы с громким криком сорвались с близлежащих деревьев.

Что-то мне это подозрительно напомнило, но уточнять я не стала. Ваничкино лицо в тот момент было само загляденье, настолько хитрое выражение плута застыло на нем, и до того довольным он выглядел, что даже не по себе стало.

— Ой, не могу! – Тем временем, ржала неугомонная Яга, схватившись за живот да так весело и хорошо ей было, что маска ее с противным хлюпаньем с лица ее сползать начала, но лучше это выглядеть не стало. В какой-то момент, когда очередной кусок упал, противно хлюпнув напоследок, мы с Царевичем даже переглянулись, скривившись одновременно, но, а бабке было хоть бы хны и она продолжала хохотать: — Вот эта порода, а! Батьке уже сказал? – Она вперила в Ванечку очень хитрые глаза, что уж больно напомнило мне кое-кого:

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

— Только собирался. – Кивнул этот конспиратор хренов, на что та лишь рукою весело махнула, тяжело осев на землю, очевидно устав от веселья-то такого:

— Потом расскажешь. А лучше покажешь! Могла бы и сама пошла, на такую хохму поржать. – Довольно скалясь выдала она, как девчонка, рассевшись на земле и раскинув в сторону короткие ножки.

Ваня на это лишь усмехнулся, неуверенно уточнив:

— Так…? Все точно? – Он размял рукою шею свою, очевидно, сам уже успев осознать все, отчего Яга, тоже поняв это, лишь хихикнув:

— Точно. А чего не устраивает тебя? – Тут же ласково уточнила она, сразу после заржав: — Все… А вон оно чего. Ох, и весёлые вы, княжичи, однако. Причём все как на подбор!

— Ты о чем? – Тут уточнил Ваня, пропустив при этом все остальное, отчего я невольно уставилась на него.

— Не о чем. Иди с богом только с глаз моих. – Махнула неожиданно мягко и с нежностью Яга, но Царевич только удивлённо переспросил:

— Подожди как иди? Куда?

— Куда-куда? – Передразнила его бабка, с кряхтением поднимаясь с земли, проигнорировав Ваничкину руку, и стряхнула с платья своего пыль: — Жениться иди. Куда же ещё теперь? Благословляю я тебя так сказать от души.

Наши с Иваном лица в тот момент очевидно оба одновременно вытянулись, и мы даже переглянулись, прежде чем он недовольно выдохнул, уперев руки в бока: