Стрела Амура 9-го калибра - Владимир Колычев

– Нет.

– Что значит нет? – Танаков аж поперхнулся от возмущения.

– Нам с вами не о чем говорить, – заявил Помазов.

– Я не понял, это что сговор?

– Сговор у вас. С ворами. А у нас коллективное мнение, – стараясь сохранять спокойствие, сказал Максим.

– Ты кто такой? – Танков вонзил в него взгляд.

– Капитан Юрьев. – Максим выразительно посмотрел на Помазова, пересчитал глазами оперов.

– Много на себя берешь, капитан, – с пренебрежением к его званию сказал Танаков.

– Мы имеем право на коллективное мнение.

– Здесь у нас не демократия.

– Объявите мне служебное несоответствие. Только не забудьте указать причины. А то вдруг комиссия какая-нибудь приедет, объясняться придется. А так все будет ясно. Капитан Юрьев мешает целоваться в десны с воровским элементом. Он против того, чтобы начальство стреляло ему в спину. Или все равно придется объясняться?

Танаков сжимал челюсти до тех пор, пока во рту у него что-то не хрустнуло.

– Хорошо!.. – Он резко повернулся и стремительно вышел из кабинета.

– Началось.

– В драку мы ввязались, – невесело сказал Помазов. – Теперь будем думать.

– А что думать? Дьяк сбежал, надо его возвращать.

– Сбежал. – Зыков мрачно усмехнулся. – Мы же никакие-то моральные уроды, чтобы подставлять своего любимого начальника, который его совсем не отпускал.

– Чего сидим? Рванули! – Помазов вылетел из кабинета на оперативный простор.

Дьяк просто поражал своей тупостью. Ладно, в дом к Максиму вломился, там хоть какая-то цель была. А почему он не залег на дно, после того как Танаков выдернул его из изолятора? Да еще и в ресторан отправился обедать. Причем не один, а с телкой.

Вор обосновался в открытом кабинете, из которого просматривался почти весь зал. Но там оставалась мертвая зона, по которой опера и подкрались к нему.

Максим первым вошел в кабинет через широкую арку.

– Баланду заказывали? – спросил он.

Дьяк вскочил, огляделся, но выхода не нашел. Уйти он мог только напролом. А сваливать ему было надо. Он понял это, посмотрев на Юрьева.

– Убью, мусор!

Максим помнил свою первую встречу с ним, поэтому не строил иллюзий, не надеялся на легкую победу. Он не позволил вору достать себя кулаком, взял ударную руку в захват. Но и Дьяк не дал слабину. Его рука превратилась в чугунную трубу, мертво вмонтированную в крепкую скалу.

Капитан ничего не смог бы с ней поделать, если бы не Помазов. Тот ударил Дьяка кулаком в живот, и чугунная труба разломилась на звенья. Максим смог заломать противника.

– Я буду кричать! – предупредила худосочная дамочка, с бледным видом сидящая за столом.

Острые черты лица, маленькая грудь. Но было в ней и что-то очень притягательное.

Только Бочкарев почему-то не церемонился с этой особой.

– Документы?

– Нет у меня документов.

– Тогда будешь кричать «Занято!». Есть у нас одно место. Поехали!

– Я буду жаловаться!

– Разберись с ней здесь, – глянув на дамочку, сказал Помазов.

Бочкарев остался в ресторане.

Опера затолкали Дьяка в машину. Максим сел справа от него, Зыков – слева.

– Вы что, тупые? – зло спросил вор.

– Если мы тупые, тогда кто ты?

– Танаков меня отпустил.

– Кончился твой Танаков.

– Ага!

Максим въехал ему локтем в печень. Он вложил в удар всю свою силу, и Дьяк сжался в комок от острой боли.

– Значит, Танаков тебя отпустил? – спросил Помазов.

– Меня закон отпустил!

Дьяк еще не открыл глаза, поэтому не заметил, как Помазов включил диктофон.

– Тебя отпустил закон? В лице Танакова?

– В яйце Танакова!

Дьяк снова пропустил удар в печень и скрючился.

– Я не больно долги возвращаю? – спросил Максим.

– Жаль, что я тебя не грохнул.

– А ты собирался меня грохнуть? – спросил Максим.

– Ты еще ответишь, мусор.

– Очки набирает, – с усмешкой проговорил. – Для зоны! Будет там рассказывать, как ментов кошмарил.

– И пацанов своих под раздачу подставил. Всех на Вильяма бросил, а сам у бабы под боком остался. Думаю, он там быстро очков наберет. По одному. Очко к очку.

Дьяк задергался, но Максим снова ударил его и заявил:

– Можешь Танакову пожаловаться, я разрешаю.

– Не знаю такого.

– Макс, ты прямо как маленький, – сказал Помазов. – Танаков – мент! А чтобы Дьяк мента сдал! Да ни в жизнь! Он скорее братву свою сольет.

– Так он и сделал. Братва знала, с кем он дружбу водит.

– Я ментов не сдаю, – сквозь зубы процедил Дьяк. – Я их убиваю!

– Бла-бла-бла! Пустой треп.

– Это мы еще посмотрим.

Признаний насчет Танакова Максим так и не добился. Но угрозы в адрес сотрудников полиции получил – на диктофон. Никакой судья теперь Дьяка под залог не выпустит. Если Танаков снова откроет клетку, то пусть пеняет на себя.

Опера по всем правилам закрыли Дьяка в камере ИВС и сразу же получили приглашение к начальнику криминальной полиции.

– Теперь можно и пойти, – решил Помазов.

– Пойдем, – сказал Бочкарев. – И не просто так.

Танаков что-то писал, не отрывая глаза от бумаг. Казалось, он не замечал оперов, которые зашли в кабинет, расселись за столом.

Только когда все стихло, подполковник посмотрел на Помазова и спросил:

– Как продвигается розыск по делу Шарковой?

Максим усмехнулся. Хитрый заход, ничего не скажешь.

– Продвигается. – Помазов вопросительно взглянул на Юрьева.

– Шаркова сегодня жду, – сказал тот.

– А почему не вчера? – Танаков повернул к Максиму голову, но посмотрел куда-то мимо него.

– Сегодня.

– Сегодня Шаркова в больнице. С черепно-мозговой травмой.

– Как с травмой? – обомлел Максим.

– Зачем вы Шаркова отпустили, товарищ капитан? – жестко спросил Танаков.

Максим не знал, что сказать. Он надеялся на добрую волю Шарковой, но, видно, племянник не смог договориться с теткой. Не захотела Клавдия Михайловна прощать Леву, за то и поплатилась. Женщина в больнице, и в этом виноват капитан Юрьев. Если бы он вчера не отпустил Шаркова, то ничего такого не случилось бы.

– Что вы молчите?

– Надо во всем разобраться. Кто черепно-мозговую травму нанес, зачем?

– Шарков нанес. Племянник потерпевшей. Сначала обокрал тетку, а потом убил.

– Убил?

– Шаркова в тяжелом состоянии. Не факт, что выживет.

– А что она говорит?

– Она ничего не говорит.

– А Шарков где?

– Вот это я и хотел у вас спросить.

– Буду выяснять.

– Объяснение мне на стол. Выясняйте.

– Выясним, разберемся, – сказал Помазов. – Если Юрьев виноват, накажем. У нас все по закону.

Последняя фраза прозвучала с намеком, обращенным к Танакову. Тот все понял, нахмурился еще сильней, но промолчал. Ни слова не сказал про Дьяка, о задержании которого не мог не знать.

Танаков отпустил оперов.

Максим отправился в свой кабинет, но не успел сесть за стол, как появилась Капитонова.

– Макс, извини! – не обращая внимания на Зыкова, сказала она.

– За что? – Денис подозрительно сощурился.

– Я его подставила.

– А я-то думаю, откуда Танаков узнал, что я Шаркова отпустил.

– Ты вчера уехал, а я осталась. Выхожу, а там Танаков. Давай подвезу, говорит. Мы поехали, я сказала, что с тобой работала по этому делу. А сегодня сигнал из больницы. Я поехала, а там Шаркова…

– Кто ее ударил?

– Неизвестно. Вся в крови к соседке зашла, та «Скорую» вызвала. Она сейчас без сознания.

– А соседка что говорит?

– Не знает она. Не видела ничего.

– Поехали, да? – Зыков посмотрел на Лизу, потом на Максима.

– Помчали!

Уже через четверть часа они выходили из машины во дворе старого пятиэтажного дома.

– Консьержек в подъезде нет, – резонно предположил Зыков.

– Видеокамер тоже, – добавил Максим.

– Ни того, ни другого, – подтвердила Капитонова.

Дверь в квартиру Шарковой была уже опечатана, но проблемой это не стало. У Капитоновой были и ключи от квартиры, и право на доступ.

Но работу они начали с соседки.

– Не видела я Леву, – сказала пожилая женщина с пышной прической из мелких кудряшек.

– А Клавдия Михайловна что про него говорила? – спросил Максим.

– Да ничего не говорила. Только стонала. Смотрит на меня и не видит. В глазах сплошная боль. Села вот здесь… – Женщина показала на место у двери.

Максим заметил следы крови на стене. Наверное, Шаркова прислонилась головой или окровавленными руками.

– Я ей говорю, давай в дом. А она не слышит ничего. Сидит, стонет. Я «Скорую» вызвала, выхожу, смотрю, а она ложится. Я ее в квартиру еле-еле затащила.

– А Лева вам не помогал?

– Так не было его.

– А когда вы его в последний раз видели?

– Вчера вечером. Он домой заходил.

– А Клавдию Михайловну когда видели? До того как она к вам за помощью обратилась?

– Утром виделись. В поликлинике. У меня сахар повышен, ночью пить хочется. Подумала, что диабет, обратилась к врачу. – Глаза женщины вспыхнули.