Убийца - Тед Белл

Джованни поглощал каждое слово. Вчера вечером на площади действительно произошло самое странное убийство. Американец погиб при самых любопытных обстоятельствах. Свидетели рассказали, что явно невменяемый мужчина нырнул в Большой канал и просто взорвался. Первоначально полиция была убеждена, что этот мужчина был террористом с поясом для бомбы, который каким-то образом вышел из-под контроля. Позже, когда они узнали личность жертвы, потрясающая волна прокатилась по Италии и по длинным коридорам власти в Вашингтоне, округ Колумбия. Мертвым человеком был Саймон Кларксон Стэнфилд.

Недавно назначенный посол США в Италии.

Глава первая

Котсуолдс

У БОГОВ НИКОГДА НЕ ХВАТАЛОСЬ ПРОЛИТЬ ДОЖДЬ НА ЕГО свадьбе. По крайней мере, так сказал себе командир Александр Хоук. Прогноз погоды BBC для региона Котсуолдс в Англии предвещал небольшой дождь с вечера субботы по воскресенье. Но Хоук, стоявший на ступенях церкви Святого Иоанна и гревшийся под майским солнцем, знал лучше.

Лучший человек Хоука, Эмброуз Конгрив, тоже решил, что сегодня, воскресенье, будет идеальный день. На самом деле простая дедукция, заключил детектив. Половина людей скажет, что слишком жарко, а другая половина скажет, что слишком холодно. Следовательно, идеально. Тем не менее, он взял с собой большой зонтик.

«На небе ни облачка, констебль», — заметил Хоук, его холодные, проницательные голубые глаза были устремлены на Конгрива. «Я же говорил тебе, что нам не понадобится этот чертов зонтик».

Хоук стоял неподвижно в своей парадной форме Королевского флота, высокий и стройный, как копье. На бедре у него висел декоративный меч маршала Нея, подарок его покойного деда, теперь отполированный до блеска. Его непослушные волосы, черные как смоль и вьющиеся, были зачесаны назад с высокого лба, каждая прядь была на своем месте.

Если бы жених выглядел слишком хорошо, чтобы быть правдой, Эмброуз Конгрив заверил бы вас, что это действительно так.

Настроение Хоука все утро было необычно раздражительным. В его голосе была определенная напряженность, и, если честно Эмброуз, он был довольно резким. Курт. Нетерпеливый.

Где, задавался вопросом Конгрив, был тот добродушный, беззаботный холостяк, пресыщенный юноша былых времен? Все утро шафер избегал этого жениха из сборника рассказов.

Издав один из своих плохо скрываемых вздохов, Эмброуз с надеждой всмотрелся в безоблачное небо. Не то чтобы Эмброуз действительно желал дождя в этот лучезарный свадебный день. Просто он так презирал и ненавидел свою неправоту. «Ах. Никогда не знаешь, да?» — сказал он своему юному другу.

— Да, знаете, — сказал Хоук. — Иногда вы действительно знаете, констебль. Полагаю, кольцо у вас есть?

«Если только он таинственным образом не телепортировался из кармана моего жилета в параллельную вселенную за пять минут с момента вашего последнего запроса, да, я думаю, он все еще там».

«Очень смешно. Вы, должно быть, без конца развлекаетесь. И почему мы так рано, черт возьми? Вся эта болтовня. Даже викария еще нет».

Сотрудник Скотланд-Ярда пристально взглянул на своего друга и, после секундного колебания, вытащил из-под визитки небольшую серебряную фляжку. Он открутил крышку и предложил кувшин жениху, который явно нуждался в подкреплении.

Встав рано утром, веселый Конгрив позавтракал в одиночестве в кладовой дворецкого, а затем поспешил в сад Хоксмура рисовать. Было восхитительно сидеть у прозрачного ручья. Сирень уже распускалась, а не по сезону поздний снегопад почти растаял. Легкая дымка весенней зелени на верхушках деревьев недавно застыла. Рядом со старой стеной из сухого камня, извивающейся через сад, росли нарциссы, густые, как сорняки.

Он сидел за мольбертом и работал над тем, что, по его мнению, было одной из лучших его акварельных работ на сегодняшний день, когда воспоминание о предыдущем замечании Хоука ужалило его, как пчела. Хоук сделал это замечание престарелому слуге Пелему, но Эмброуз, задержавшийся у полуоткрытой голландской двери, ведущей в сад, его подслушал.

Я думаю, что картины Эмброуза не так плохи, как кажутся, ты согласен, Пелэм?

Конечно, Хоук, его самый старый и самый дорогой друг, хотел, чтобы эта насмешка была остроумной и забавной, но, тем не менее, именно тогда одинокая капля дождя забрызгала его фотографию и прервала его мечтания.

Он посмотрел вверх. На западе собиралась огромная куча тяжелых пурпурных облаков. Сегодня больше дождя, чем за все дни? Ах, ну, вздохнул он. Влияние жирной капли дождя на его картину было не совсем неприятным. «Придал ей немного наглости», — подумал он и решил, что картина наконец-то закончена. Этот этюд с лилиями должен был стать подарком невесте. Название, очевидное для некоторых, имело для художника определенное поэтическое звучание. Он назвал ее «Свадебные лилии».

Собрав складной табурет, бумаги, краски, горшки и кисти, он снова посмотрел на пурпурные облака. Шафер тут же решил, что, хотя зонтик может пригодиться, а может и не пригодиться в день свадьбы Александра Хоука, фляжка с бренди просто необходима. Женихам, по его опыту, традиционно требовался наруч, когда час был близок.

Хоук сделал быстрый глоток.

Когда Эмброуз закрыл фляжку и сунул ее обратно в свой черный визитку, не взяв себе наруч, Хоук бросил на него удивленный взгляд.

— Даже не присоединишься к жениху на брачном браке? — спросил Хоук у своего спутника. «К чему, черт возьми, катится мир?»

«Я не могу пить, я на дежурстве», — сказал Конгрив, внезапно занявшись трубкой из калебаса и набивая в миску немного ирландской смеси Петерсона. «Извини, но вот оно».

«Долг? Ни в каком официальном смысле».

«Нет, просто здравый смысл. Я отвечаю за то, чтобы доставить тебя к алтарю, дорогой мальчик, и я полностью намерен выполнять свои обязанности должным образом».

Амброуз Конгрив старался выглядеть суровым. К его огорчению на протяжении всей жизни, добиться такого выражения эмоций никогда не было легко. У него были ярко-голубые глаза здорового ребенка и проницательное, но, как некоторые могли бы сказать, чувствительное лицо. Его цвет лица, даже в пятьдесят лет, имел постоянную розоватую пигментацию, как у человека, у которого когда-то нос был слегка разбросан веснушками.

Несмотря на все это, он всю жизнь был полицейским, который чрезвычайно серьезно относился к своим обязанностям.

Заняв высшую должность в столичной полиции, он сделал выдающуюся карьеру в Нью-Скотланд-Ярде, уйдя в отставку четырьмя годами ранее с должности начальника отдела уголовных расследований. Но нынешний комиссар Ярда сэр Джон Стивенс, не имея возможности заменить Конгрива в CID, все же время от времени пользовался своими услугами. Сэр Джон даже был настолько любезен, что позволил ему использовать небольшой офис в старом здании специального отделения на Уайтхолл-стрит. Однако в этом случае Конгрив провел очень мало времени в этой холодной и сырой камере.

Многочисленные странствия по всему