Рубенс - М.-А. Лекуре

Книга эта — плод огромного труда, проделанного с учетом всей предшествующей литературы и на основе тщательного изучения источников, в первую очередь — обширной переписки Рубенса. Биография художника дана на широком фоне, как историческом, так и социальном. Из внимания автора не выпало ни единое событие или обстоятельство, прямо или косвенно связанное с ее героем. Весьма тщательно обследован антураж Рубенса, начиная от его родителей и кончая случайными корреспондентами. Читатель знакомится с предшественниками Рубенса, с мастерами Северного Возрождения, с «почвенниками» и «романистами», в среде которых Питер Пауэл начинал свои этюды. Что же касается жизни и деятельности самого Рубенса, то она изложена фундированно и всесторонне.

Структура книги предельно проста — Лекуре, согласно ее собственному заявлению, делит всю жизнь художника на три основные части, к каждой из которых у автора есть свой ключ. Это юные годы, «когда он стремился всех превзойти в живописи», период зрелости, целиком отданный дипломатии, и последние годы жизни, посвященные любви ко второй жене, Елене Фоурмен. Подобная периодизация выглядит соблазнительно, но представляется все же несколько искусственной. Прежде всего «превзойти в живописи» других мастеров Рубенс стремился не только в годы юности, но и в течение всей своей творческой жизни, причем чем дальше, тем в большей степени. В «период зрелости», занимаясь дипломатией, он не переставал быть великим художником. Что же касается любви к Елене (кстати говоря, он горячо любил и свою первую жену, Изабеллу Брант), то это не только не помешало его творчеству, но придало ему еще более широкий размах. Впрочем, справедливости ради заметим, что сама Лекуре не выдерживает предложенной ею периодизации и постоянно исходит из реалий динамики творчества и деяний Рубенса, а также из того, что дают ей материалы источников. Так, бросается в глаза непропорционально большое место, которое она уделяет дипломатической деятельности художника, имевшей нулевые результаты, но широко освещенной в его переписке, которую она тщательно изучила.

Лекуре, конечно же, влюблена в своего героя, а потому значительная часть книги посвящена его «реабилитации». В большинстве случаев это сделано умело и с тактом.

На наш взгляд, великая заслуга Лекуре в том, что она доказательно очистила имя великого живописца от обвинений в пресмыкательстве и холуйстве перед королями и аристократами. Она показала, что, обслуживая «сильных мира сего», Рубенс всегда умел сохранить дистанцию и блюсти свой престиж. Современник Рубенса, великий испанский живописец Веласкес, в качестве «живописца короля» жил в Мадриде в скудости и на положении полуслуги, в то время как Рубенс, никогда не носивший подобного официального звания, обслуживая коронованных особ, всегда добивался максимума свободы и независимости, при сохранении весьма высоких дивидендов. Так, еще в юности, будучи живописцем герцога Мантуанского, он сумел в своих интересах исколесить Италию, затем, став придворным художником четы правителей Южных Нидерландов, добился права жить не при дворе в Брюсселе, а в своем роскошном доме в Антверпене. Выполняя же престижные заказы королей Англии, Франции и Испании, художник практически заставлял их подчиниться и своим эстетическим вкусам и своим представлениям о стоимости заказов. Одним словом, Лекуре сумела доказать, что ее любимый маэстро, будучи королем живописцев, не стал живописцем королей. Столь же убедительно показала она сравнительную независимость художника-католика от всесильной Католической церкви. Из материалов книги мы видим, что он подчас давал картины на религиозные темы в своей трактовке, от которой разило «ересью» с точки зрения католической ортодоксии. Известно, что за подобные «вольности» многие художники, в том числе Веронезе и Тинторетто, познакомились с инквизиционным трибуналом. С Рубенса же были все взятки гладки, и его алтарные триптихи-гиганты Церковь принимала с восторгом и благодарностью.

Однако, «реабилитируя» Рубенса, Лекуре не всегда соблюдает чувство меры. Так, мимоходом, она бросает поразительную фразу: «Он играл с этим миром, обратив его в подмостки собственных совершенств, дергая за веревочки фигуры и заставляя их поступать по его усмотрению». Подобное утверждение грешит явной гиперболичностью, как и заявление, что, удайся миссия Рубенса-дипломата, и он «уничтожил бы в зародыше Тридцатилетнюю войну» (!).

Сравнивая Рубенса с собратьями по профессии, Лекуре делает это, как правило, в ущерб последним. И, конечно же, главный камень летит все в того же Рембрандта; так, безоговорочно утверждается, что в отличие от «нравственного» Рубенса, его соперник по славе «разорился на древностях и попойках». Это явная новация: в «разорении на попойках» Рембрандта до сих пор обвинять не решались даже его самые упорные хулители. Досталось и бедному Ватто, великому певцу лирической грусти: оказывается, многое заимствуя у Рубенса, он все испортил «чахоточной горечью»!

Выше, в числе несомненных достоинств книги, мы отмечали исторический фон, щедро даваемый автором. Однако при этом Лекуре иной раз упрощает историю, придавая эпохальным событиям личностный характер. Так Карл V, по ее мнению, был мудрым политиком и поэтому при нем все было хорошо (напомним, что религиозные гонения начались именно при Карле V,* когда, кстати, и появился термин «протестантизм»), а Филипп II был дурак, и именно его «излишества» привели к революции; Южные провинции Нидерландов отпали от Северных и остались за Испанией исключительно благодаря самонадеянности Вильгельма Оранского и ловкости Александра Фарнезе (действительные причины, как указывалось выше, лежали в экономике). Число подобных примеров можно умножить.

Наконец, в книге попадаются и прямые ошибки. Так, в одной из глав, характеризуя положение родителей Рубенса и отрицая версию об их дворянском происхождении, Лекуре в качестве аргумента выдвигает скудость их средств, словно не зная, что среди дворян было много бедноты. В другом месте, рассказывая о том, что Рубенс всегда творил с коллективом художников, Лекуре уверяет, что это общее положение, что великий Микеланджело расписывал плафон Сикстинской капеллы с большой группой учеников… Не хочется огорчать автора, но здесь она явно заблуждается: именно Микеланджело и именно при росписи плафона Сикстинской капеллы отказался от помощи учеников и других живописцев и выполнил все работы единолично от начала и до конца…

Впрочем, подобные мелочи можно найти в любом серьезном научном труде. Что же касается произведения Лекуре в целом, то, возвращаясь к ранее сказанному, еще раз подчеркнем его весомость, углубленность и, добавив к этому прекрасный стиль изложения, надеемся, что читатель, раскрывший книгу, уже не закроет ее, не дочитав до конца.