А порою очень грустны - Джеффри Евгенидис

Мадлен остановилась в нескольких футах от него.

— Ко мне родители приехали, — сообщила она ему.

— Сегодня выпуск, — ровно ответил Митчелл. — Ко всем родители приехали.

— Они хотят с тобой повидаться.

В ответ Митчелл слабо улыбнулся:

— Наверное, они не знают, что ты со мной не разговариваешь.

— Нет, не знают. Вообще-то я разговариваю. Сейчас. С тобой.

— Под давлением или сменила тактику?

Мадлен, переминаясь с ноги на ногу, недовольно сморщила лицо.

— Послушай. У меня жуткое похмелье. Прошлой ночью почти не спала. Родители только десять минут как приехали, а я уже готова от них на стенку лезть. Так что если бы ты смог просто подойти поздороваться, это было бы очень кстати.

Большие выразительные глаза Митчелла дважды мигнули. На нем была габардиновая рубашка в стиле ретро, черные шерстяные брюки и стоптанные ботинки. Мадлен ни разу не видела его в шортах или в кроссовках.

— Извини, что так получилось, — сказал он.

— Все нормально, — ответила Мадлен, глядя в сторону. — Не важно.

— Я, как обычно, проявил себя мерзавцем, вот и все.

— Я тоже.

Они помолчали. Мадлен почувствовала на себе взгляд Митчелла и скрестила руки на груди.

А получилось вот как. Как-то вечером в декабре прошлого года Мадлен, озабоченная своими романтическими переживаниями, столкнулась с Митчеллом в кампусе и привела его к себе в квартиру. Ей требовалось мужское внимание, она кокетничала с ним, не до конца отдавая себе в этом отчет. Митчелл взял с ее стола баночку с разогревающей мазью и спросил, что это такое. Мадлен объяснила, что у людей, которые занимаются спортом, иногда болят мышцы. Понятно, что Митчеллу это явление неведомо, поскольку он все время просиживает в библиотеке, но пусть уж поверит ей на слово. На этом Митчелл подошел к ней сзади и мазнул ей за ухом разогревающим гелем. Мадлен подскочила, заорала на Митчелла и стерла эту гадость футболкой. У нее были все основания сердиться, но все-таки Мадлен понимала (даже в тот момент): она пользуется этой ситуацией как предлогом, чтобы выставить Митчелла из своей комнаты и замести следы — ей вообще не стоило с ним кокетничать. Самое худшее в этой ситуации был удрученный вид Митчелла — казалось, он вот-вот заплачет. Он все извинялся, говорил, что просто пошутил, но она приказала ему уходить. В следующие дни, прокручивая этот эпизод в голове, Мадлен все больше и больше расстраивалась. Она уже готова была позвонить Митчеллу и извиниться, как вдруг получила от него письмо, чрезвычайно подробное, полное убедительных доводов и точных психологических наблюдений, приглушенно-враждебное письмо на четырех страницах, в котором он называл ее «бесчувственной кокеткой» и заявлял, что ее поведение в тот вечер было «эротическим вариантом хлеба и зрелищ — только без хлеба». Когда они в следующий раз столкнулись, Мадлен сделала вид, будто незнакома с ним, и с тех пор они не разговаривали.

Теперь, сидя в церковном дворе Первой баптистской, Митчелл посмотрел на нее снизу вверх и сказал:

— О’кей. Пошли поздороваемся с твоими родителями.

Пока они поднимались по ступенькам, Филлида махала рукой. Она крикнула тем игривым голосом, который приберегала для любимых ею друзей Мадлен:

— Я так и подумала, что это вы там сидите. Вы были похожи на свами!

— Поздравляю, Митчелл! — Олтон сердечно пожал ему руку. — Важный день сегодня. Одна из жизненных вех. Новое поколение встает за штурвал.

Они пригласили Митчелла сесть, спросили, не хочет ли он чего-нибудь. Мадлен вернулась к прилавку заказать еще кофе, с радостью оставив Митчелла развлекать родителей. Наблюдая за тем, как он, одетый по-стариковски, занимает Олтона и Филлиду беседой, Мадлен подумала, как не раз думала прежде, что Митчелл — как раз тот умный, нормальный, нравящийся родителям парень, в которого ей следовало бы влюбиться, за которого следовало бы выйти замуж. То, что она ни за что не влюбится в Митчелла и не выйдет за него именно потому, что он такой положительный, было еще одним — сегодня утром они так и осаждали ее — признаком того, до чего она бестолковая в сердечных делах.

Когда она вернулась к столику, никто не обратил на нее внимания.

— Так что, Митчелл, — расспрашивала Филлида, — какие у вас планы после выпуска?

— Мой отец меня постоянно спрашивает о том же, — ответил Митчелл. — Ему почему-то кажется, что история религии — специальность неходовая.

Мадлен впервые за день улыбнулась:

— Вот видите? Митчелл тоже пока не нашел работу.

— Ну, вообще-то, нашел, — сказал Митчелл.

— Ничего ты не нашел, — подзадорила его Мадлен.

— Нет, серьезно. Нашел.

Он объяснил, что они с соседом по общежитию, Ларри Плешеттом, придумали план, как бороться с рецессией. Они как обладатели дипломов по гуманитарной специальности, для которых окончание университета пришлось на время, когда с работой плохо — безработица составляет 9,5 процента, — после долгих размышлений решили уехать за границу и не возвращаться как можно дольше. В конце лета, накопив достаточно денег, они собираются путешествовать по Европе. Когда посмотрят все, что можно посмотреть в Европе, полетят в Индию и пробудут там столько, сколько удастся, пока не кончатся деньги. На все это уйдет восемь-девять месяцев, может — целый год.

— Так ты в Индию едешь? — сказала Мадлен. — Какая же это работа?

— Мы будем научными сотрудниками, — ответил Митчелл. — Нас профессор Хьюз устроил.

— Профессор Хьюз с драматического факультета?

— Я недавно видела программу об Индии, — сказала Филлида. — Ужасно тяжелое впечатление. Такая бедность!

— Это мне на руку, миссис Ханна, — сказал Митчелл. — В убожестве я расцветаю.

Филлида, которая всегда поддавалась на такие шуточки, отбросила свою серьезность и заколыхалась, развеселившись.

— Значит, вы правильное место выбрали!

— Может, и я куда-нибудь съезжу, — сказала Мадлен угрожающим тоном.

Никто не реагировал. Олтон лишь обратился к Митчеллу:

— Какие прививки для Индии нужны?

— Холера и тиф. Еще гамма-глобулин, но это не обязательно.

Филлида покачала головой:

— Ваша мать, наверное, страшно волнуется.

— Когда я служил, нам кучу всего вкалывали, — сказал Олтон. — Даже не говорили нам, от чего эти прививки.

— А я, пожалуй, в Париж перееду. — Мадлен повысила голос. — Вместо того чтобы работу искать.

— Митчелл, — продолжала Филлида, — учитывая ваш интерес к истории религии, я думаю, Индия вам подойдет идеально. Там ведь кого только нет. Индуисты, мусульмане, сикхи, зороастрийцы, джайнийцы, буддисты. Прямо как в «Баскин Роббинс»! Я всегда страшно интересовалась религией. Не то что мой муж — Фома неверующий.

— Не верю я, что Фома неверующий на самом деле существовал, — подмигнул им Олтон.

— Вы знаете Пола Мура, епископа Мура, из собора Святого Иоанна Божественного? — Филлида пыталась завладеть вниманием Митчелла. — Мы с ним большие друзья. Возможно, вам интересно будет с ним познакомиться. Мы рады будем вас ему представить. Когда мы приезжаем в город, я всегда хожу на службу в соборе. Вы там бывали? Нет? Жалко. Даже не знаю, как это описать. Просто… ну просто божественно!

Филлида поднесла руку к горлу, довольная удачным словцом, а Митчелл засмеялся, желая угодить, — вышло даже правдоподобно.

— Говоря о сановном духовенстве, — встрял Олтон, — я вам никогда не рассказывал, как мы познакомились с далай-ламой? Это было на благотворительном мероприятии в «Уолдорфе». Мы стояли в очереди, чтобы поздороваться. Там было, наверное, человек триста, как минимум. В общем, когда наконец подошла наша очередь, я спросил у далай-ламы: «Вы случайно не родственник Долли Партон?»

— Я просто в ужас пришла! — воскликнула Филлида. — В полный ужас.

— Пап, — сказала Мадлен, — вы опоздаете.

— Что?

— Если хотите занять хорошие места, вам пора двигаться.

Олтон посмотрел на часы:

— У нас еще целый час.

— Там будет куча народу, — настаивала Мадлен. — Вам уже надо идти.

Олтон с Филлидой взглянули на Митчелла, словно полагаясь на его совет. Мадлен пнула его под столом, и он понимающе откликнулся:

— Там действительно будет много народу.

— Где лучше всего стоять? — спросил Олтон, снова обращаясь к Митчеллу.

— Возле ворот Ван Уикля. В конце Колледж-стрит. Мы через них войдем.

Олтон поднялся из-за стола. Пожав Митчеллу руку, он наклонился поцеловать в щеку Мадлен.

— Ну, с тобой мы еще увидимся. Мисс Бакалавр-82.

— Поздравляю, Митчелл, — сказала Филлида. — Так приятно было с вами повидаться. И не забывайте, когда отправитесь в свое большое турне, обязательно пишите матери — как можно чаще. Иначе она с ума сойдет.

Повернувшись к Мадлен, она сказала: