Стихийное бедствие - Владимир Александрович Панков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но взаимосвязь необходима.
Я уже говорил, что с Макаркиным я особых взаимоотношений никогда не поддерживал. Они у нас еле теплились… Но вот и меня, так сказать, приспичило.
Подросла у меня дочь. Подросла до критического возраста. Пришла пора отдавать ее в тот или иной институт.
Личных связей на сей счет у меня недобор был, и решил обратиться я к Макаркину. К Макаркину, который уже после болезни был… А я тогда еще не знал, какие у него осложнения после хирургического вмешательства, и стал одну за другой оказывать ему услуги. Это чтобы он почувствовал себя обязанным… Не буду говорить, во сколько мне это обошлось. Для меня не это главное. Главное, чтоб дочь…
Но вот подошла пора приемных экзаменов, и тут я узнал с ужасом, что Макаркин, извините за выражение, и не думал чесаться!.. Меня, естественно, охватило справедливое чувство негодования.
Но такое чувство, как оказалось, охватило не только меня. Люди, которые возлагали на Макаркина определенные надежды, но при этом жестоко просчитались, решили собраться вместе и потребовать от него выполнения своих функций. Нельзя же допускать, чтобы из-за одного недобросовестного человека нарушалась целая система добрых услуг.
Нас собралось целое общее собрание. Мы обсудили запущенное состояние дел, гневно осудили виновного во всем Макаркина… Надо сказать правду, он после операции в самом деле ничего не соображал. Слушал прения и не подавал реплик.
Мы потому и пришли к вам, светилу нейрохирургии, за консультацией. Скажите по совести, нельзя ли вернуть нашему знакомому мозговые центры со всеми утраченными связями и знакомствами?
Конечно, мы знаем, что нервные клетки не восстанавливаются, но нельзя ли в виде исключения, так сказать, в порядке личного одолжения… Вы ж понимаете, что мы в долгу не останемся.
СТАРШИЙ ЮМОРИСТ
— Пятый месяц завод никак не может выбраться из прорыва, — директор был тих и печален, — и главное, каких-то особых, аварийных причин нет, все мелочи, но не тянем план, и точка.
Директор нажал кнопку на столе и вызвал секретаршу:
— Дина Павловна, у вас не найдется закурить?
Дина Павловна привычно достала сигарету из-за уха, подала ее директору и вышла.
— Мы тут посоветовались, — директор закурил, — и решили пригласить к нам на работу вас.
— Меня? — удивился сидевший в кресле. — На производство? Но я же просто юморист…
— Будете старший юморист.
— Но, наверно, нет такой единицы в штатном расписании?..
— А мы вас возьмем на должность старшего экономиста.
— Много я вам наэкономлю…
— Для вас работы хватит. На первый случай подстегнуть отстающих колкими эпиграммами. Я ваши колкости очень уважаю.
— Колкости? Вы имеете в виду репризы? То есть остроты…
— Нет, колкости. Между словами… — директор опять потянулся к кнопке. — У нас, знаете, когда рабочие двигают что-нибудь тяжелое, тоже всегда колкости употребляют. Но уже вслух…
На звонок снова явилась секретарша.
— Дина Павловна, передайте начальнику отдела кадров, чтобы он оформил товарища сатирика к нам в штат.
Директор обернулся к сатирику:
— А вы пройдитесь пока по цехам. Может, чего подберете для фельетона или как там у вас это называется…
Не успел новоявленный «старший юморист» выйти из здания заводоуправления, как о его зачислении в штат и выходе за сбором материалов для фельетона знали все начальники цехов. Об этом по секрету (и по телефону, разумеется) оповестила всех Дина Павловна. Она была при директоре вроде пятой колонны и за небольшую мзду — коробку конфет к праздникам — держала начальников цехов в курсе всех событий.
— Он что, совсем? — покрутил у виска начальник цеха полуавтоматов Полуянов, имея в виду директора. — Этот же юморист нас может окончательно с грязью смешать. С фельетонами в наше время шутки плохи.
— Да что они, юмористы-сатирики, могут? — махнул рукой начальник цеха тонкого литья. — Ну выпустят «колючку» с карикатурой… Кто сегодня на это дело внимание обращает?
— Нет, ну почему? — начальник токарного цеха был отъявленный оптимист. — Даже шуты у короля и те говорили порой с трибуны на собрании очень горькую правду в глаза. А правда, даже очень горькая, вещь полезная. Как английская соль.
Тем временем известный в городе юморист-сатирик Федор Беляков задумчиво шел по заводскому двору. Он размышлял о возможностях сатиры, о силе острых слов, которые директор почему-то называл колкостями, о должности старшего юмориста и ее месте в общей сфере производства…
А что если он в самом деле может что-то свершить, принести реальную пользу?.. И не наступит ли такое время, когда в штатах многих учреждений на законных основаниях появится должность старшего юмориста?.. Главного юмориста, главного сатирика!.. С окладом, как у главного инженера или главного бухгалтера.
Да, но в каких формах может юморист принести пользу производству?.. Подстегивать отстающих «колкостями»? Не очень-то уверен, что это эффективно… А что если попробовать снять с помощью доброй улыбки раздражение у людей, пять месяцев не видевших премии? Или обратить их непреодолимые, казалось бы, проблемы в шутку, а?..
К середине дня сатирик вдруг набрел на одно вопиющее безобразие, тут же потребовавшее его острого пера. В модельном цехе столяры высшего разряда сооружали из дефицитных материалов и в рабочее время бар для директорского кабинета.
И поскольку Федору Белякову был дан карт-бланш на любую тему «не взирая на лица», уже к утру следующего дня возле проходной висела «колючка» с едкими колкостями в адрес директора.
И тогда по цехам, нарастая, как снежный ком, покатилась паника. Никому, видно, не захотелось служить сырьем для следующей «колючки».
Отъявленный оптимист и любитель горькой правды — начальник токарного цеха неожиданно распорядился закрыть ворота цеха на запор и не впускать никого, пока не будут убраны горы стружки, валявшейся под ногами.
Начальник цеха тонкого литья, готовый с презрением смотреть в глаза сатире, оставил рабочих на сверхурочные часы только для того, чтобы они отдраили закоптившиеся за долгие годы окна и починили вентиляцию.
Увидев всю эту суету, цех полуавтоматов за один день перешел на полную автоматизацию — установил в цехе автоматы, купленные пять лет назад за границей и лежавшие все это время во дворе цеха в нераспакованных контейнерах.
К вечеру Белякова вызвал к себе директор, который с утра был на совещании в тресте. Дина Павловна привела себя в состояние готовности номер два — сунула за оба уха запасные сигареты, в одну руку взяла валидол, в другую — стакан с водой и напрягла весь свой
