Однажды ночью в Лас-Вегасе - Люси Гордон

Он мысленно вернулся в то время, когда чувствовал себя в другом мире, и в его памяти возникла худенькая девушка на крыше отеля, неподдельная наивность которой одновременно раздражила и восхитила его. Он вспомнил тот последний момент, когда она распахнула ему свои объятия, предложив утешение, которого он не мог найти нигде в мире, и он почти…

Лисандрос заставил свою память отключиться. Это был единственный способ справиться со слабостью.

Интересно, как она попала на ту свадебную вечеринку? Вероятно, была дочерью одного из бесчисленных секретарей Эстел Раднор. Она может оказаться здесь и сегодня, но, наверное, лучше бы им не встречаться снова после стольких лет. Время никогда никого не щадит. Годы могли превратить ее в скучную наседку с несколькими детьми и безликим мужем. Да и его самого время не украсило.

Выйдя из машины, Лисандрос огляделся и должен был признать, что Гомер очень толково потратил деньги. Великий храм в честь богини Афины был воссоздан во многом так, как выглядел оригинал. Крышу здания поддерживали элегантные колонны, но самым выдающимся была статуя Афины, лицо которой загадочным образом превратилось в лицо Эстел Раднор.

Лисандрос поморщился, не зная, как скоро сможет вежливо откланяться.

Зазвонил его мобильный. Пришло сообщение:

«Я сожалею о том, что сказала. Я была расстроена. Мне показалось, что ты отстраняешься в тот момент, когда мы становимся такими близкими. Пожалуйста, позвони мне».

Он немедленно ответил:

«Не надо ни о чем сожалеть. Ты была права, разорвав отношения. Прости меня за то, что расстроил тебя».

Лисандрос надеялся, что на этом все кончилось, но через какое-то время пришло следующее сообщение:

«Я не хочу разрывать отношения. Я наговорила лишнего. Мы увидимся на этой свадьбе? Мы могли бы поговорить там».

Он ответил:

«Мы всегда знали, что это не может продолжаться. Мы не сможем поговорить. Я не хочу делать тебя объектом слухов».

Ответ пришел незамедлительно:

«Мне плевать на слухи! Я люблю тебя».

Его ответ был краток:

«Пожалуйста, прими мои добрые пожелания на будущее. Убедись, что ты стерла сообщения на своем телефоне. Прощай».

После этого он отключил телефон. Совсем. Заставить замолчать аппарат было легко. Отключить сердце и мозги – вот где требовалось мастерство, но он оттачивал его до совершенства до тех пор, пока оно не смогло обезопасить его от всех представительниц женского пола.

Кроме разве что одной. Но он никогда больше не встретит ее. Если, конечно, ему очень не повезет.

Или очень повезет.

– Ты выглядишь восхитительно!

Петра усмехнулась, услышав пылкий комплимент от Никатора Лукаса:

– Спасибо, дорогой братишка.

– Не называй меня так. Я тебе не брат.

– Станешь через несколько часов, когда твой отец женится на моей матери.

– Стану твоим сводным братом. Мы не будем кровными родственниками, и я смогу приударить за тобой, если захочу.

– Ну, нет! Ты станешь мне братом, о котором я всегда мечтала. Моим маленьким братишкой.

– Маленьким? Еще чего! Я старше тебя.

Это было правдой. Никатору было тридцать семь, а ей тридцать два, но было в нем что-то детское. Не только мальчишеский облик, но и затянувшаяся инфантильность, от которой, вероятно, ему так и не удастся избавиться.

Он бы очень нравился Петре, если бы не его неизвестно откуда бравшиеся приступы черной меланхолии, которые, правда, быстро проходили. А сам Никатор просто обожал Петру. Худоба, которая была свойственна ей в подростковом возрасте, исчезла. Она расцвела, сохранив при этом свое природное изящество.

Петра не была красавицей, но обладала чем-то более важным – обаянием и привлекательностью. Во всяком случае, в понимании кинематографических друзей ее матери. Она отличалась живостью, умом и чувством юмора.

Чтобы отвести от себя внимание Никатора, она перевела разговор на Дебру, молодую восходящую звезду, которая должна была сопровождать его.

– Вы прекрасно смотритесь вместе, – сказала она. – Все будут говорить, что тебе очень повезло.

– Я бы предпочел пойти с тобой, – вздохнул он.

– Ой, перестань! После всех усилий, которые приложила Эстел, чтобы познакомить тебя с ней, ты должен быть благодарен.

– Дебра шикарная, – согласился он. – Димитриу и не снилась такая.

– Димитриу? Ты имеешь в виду Лисандроса Димитриу? – переспросила Петра. – Того самого Лисандроса Димитриу?!

– А что, он такая уж важная персона?

– Безусловно. Разве он…

– Это не важно. Вероятно, он будет без женщины.

– Я слышала, что Лисандрос пользуется популярностью у женщин.

– Это правда. Но он никогда не появляется с женщинами на публике. Слишком обременительно. Меняет их как перчатки. Должен тебе сказать, что половина, присутствующих сегодня здесь женщин, побывала в его постели.

– Да ты ненавидишь его! – удивленно подытожила Петра.

– Просто несколько лет назад Димитриу встречался с девушкой из нашей семьи, но плохо обошелся с ней…

– А именно?

– Я не знаю деталей. Никто не знает.

– Так, может быть, это она плохо обошлась с ним? – предположила Петра.

Он сердито взглянул на нее:

– С чего ты взяла?

– Сама не знаю.

Петра неожиданно смутилась. Внутренний голос что-то таинственно нашептывал ей, но она не могла разобрать. Это что-то было связано с давними временами и преследовало ее всю жизнь…

– Она исчезла, а потом мы узнали, что ее нет в живых, – продолжал Никатор. – Это было давно, но Лисандрос уже тогда знал, как наносить удар. Будь осторожна. Если он узнает, что ты связана с нашей семьей, он попытается совратить тебя – только для того, чтобы показать нам, что он это может.

– «Совратить»? – повторила она весело. – За кого ты меня принимаешь? За беспомощную старую деву? Вращаясь столько лет в мире кино, я научилась быть достаточно циничной. Уверяю тебя, я и сама могу «совратить» кого угодно.

Он развел руками:

– Ну, в таком случае…

– Давай иди, – сказала она ему твердо. – Тебе пора идти за Деброй.

И Никатор умчался. Некоторые стороны характера Никки пугали, но Петра не хотела думать об этом сейчас.

Этот день должен был стать счастливым.

Петра проверила свою камеру. Сегодня здесь будет целая армия профессиональных фотографов, но Эстел, как она всегда называла свою мать, попросила ее сделать несколько душевных семейных снимков.

Петра последний раз взглянула на себя в зеркало и нахмурилась. Как сказал Никатор, она выглядела восхитительно, но дочь Эстел не должна была так выглядеть сегодня. Только невеста должна быть в центре всеобщего внимания.

– Что-нибудь немного более сдержанное, я думаю, – пробормотала Петра.