Превратись во что хочешь! - Валерий Попов

Рыбу, понятно, мы в тот день не ловили, помчались с Дзыней домой. Сели, стали думать.

— Всё ясно! — примерно через час Дзыня говорит. — Значит, так: есть тут, рядом совсем от нашего дома, швейное училище. Занятия — один час в день. Стипендия — сто рублей. Буфет бесплатный.

— Сам всё придумал? — говорю. — Вообще, неплохо! Пошли.

Вышли из дома, прошли, видим: стоит на бывшем пустыре новенькое здание.

Вошли мы с Дзыней внутрь, по комнатам походили, посмотрели. Всюду стоит новенькое оборудование: швейные машины, вязальные аппараты.

— Так. Всё ясно! — Дзыня говорит. — А теперь — на волю!

— А разве час уже прошёл? — спрашиваю.

— Конечно! — Дзыня говорит.

Показывает большие часы в коридоре — по ним действительно час уже прошёл. Да, здорово, когда всё можешь!

И тут же оказались мы в лесу. Сазаны, увидев нас, от радости на два метра из воды выпрыгивали!

А берег — весь в грибах!

Идём с грибами по лесу — вдруг медведь из кустов выходит, отдаёт Дзыне честь.

— Разрешите обратиться! — Дзыне говорит. — Вас к телефону.

Повёл нас среди кустов — на дереве оказался телефон.

— А кто это меня? — Дзыня спрашивает.

— Директор училища, — медведь говорит.

— Вот тип! — Дзыня говорит. — Я же его назначил и он же мне покоя не даёт!

— Аллё! — Трубку взял. — Что… когда завтра занятия начинать? Пока ещё не знаю… Подумаю… Сказал — подумаю!

Повесил трубку, рассердившись.

— Вот тип! — Дзыня говорит.

— Извините, — медведь снова честь отдал. — Я думал, вас по делу.

— Очень нужны мне эти дела! — Дзыня говорит.

Умчались домой.

Я матери своей половину грибов принёс, она просто обомлела. Лёг спать — и проспал. Просыпаюсь, солнце уже высоко. Проспал! Помчался впопыхах в училище, прибегаю — там только сторож сидит: ни оборудования, ни учеников — пусто!

— Приказ вышел, — сторож говорит. — Перевести всё это училище в лес!

«Ясно, — думаю, — чей это приказ!»

Приезжаю в лес.

Действительно, всё оборудование на поляне: столы, швейные машинки, вязальные агрегаты. Тут же рядом спит медведь.

Дзыня на озере ловит рыбу.

— Ну что, — Дзыня мне говорит, — не слабо я придумал?

— Замечательно! — говорю.

Пошли, покрутили немножко швейные машинки, потом снова на озеро вернулись.

Вечером пошли снова в тот деревянный дом, заночевали.

Прожили так три дня.

— Ну что, — однажды говорю утром. — Сегодня в училище пойдём?

— Мне лично надоело! — Дзыня говорит. — Оборудование стоит и тут же всякие звери бегают! Учащиеся рыбу ловят. Куда это годится?!

— Вот это да! — Я даже изумился. — Сам же всё так сделал и сам же теперь недоволен! Вот это да!

— Ну и что? — Дзыня говорит. — Как хочу, так всё и будет. В общем — всё!

И снова мы в городе, у него дома оказались.

— Всё, хватит! — Дзыня говорит. — Надоело, каждый ещё будет указания мне давать! Раз я всё могу, хочу взрослым стать, чтоб никто мне указывать не смел! Как, со мной ты или остаёшься?

Задумался. Страшно очень бросать всё тут.

— Ну как? — Дзыня спрашивает.

— С тобой!

— Ну, спасибо! — Дзыня говорит. — Теперь помчались!

И тут замелькало всё, замелькало, потом остановилось резко, я даже покачнулся…

И всё — мы уже взрослые, большие! Только одежда на нас старая осталась, кое-где лопнула, кое-где короткая — до колен, до локтей.

— Да-а-а! — Дзыня задумчиво говорит.

Даже его, видно, это превращение удивило.

— Надо бы одежонку сменить! — показываю ему.

— А… точно, — Дзыня вроде бы стал в себя приходить. — Ну давай. Что мы наденем?

— Не знаю, — говорю, — что сейчас модно?

Подумали, решили одеться скромно: замшевые кепки, замшевые куртки, кожаные брюки, бархатные сапоги.

Вышли во двор — там уже ребята бегают, какие-то совершенно незнакомые, пальцем показывают, смеются, видно, не принято в их время так одеваться. Потом пошёл я на свою лестницу, в квартиру свою позвонил. Сердце, честно говоря, колотилось… Что там теперь?

Открывают родители — оба уже седые!

— Где ж ты, — говорят, — пропадал целых пятнадцать лет? Мы уж думали…

А я и не знаю, что сказать, куда делись эти пятнадцать лет? Потом простился с ними на всякий случай, снова пошёл к Дзыне.

— Ну, — говорю, — чем заниматься будем?

— Чем захотим, тем и будем, — Дзыня говорит. — Давай — охотой! С детства мечтал — вырасти и на охоту пойти! С ружьём, с собакой!

— Ну давай.

И стоим мы снова в том же лесу, но уже взрослые, в руках у нас ружья, под ногами крутится собака пятнистая — спаниэль.

Дошли мы до озера, собака залаяла, и тут же из камышей вылетели два чирка.

Бах! Бах! — чирки упали, собака ринулась в камыши и приносит нам чирков — сначала одного, потом другого.

Пошли мы после этого на базар, с ходу продали наших чирков по три рубля. Накупили на эти деньги всего: сала, семечек, кислой капусты, мандаринов, в общем, всего!

Потом пришли в тот дом деревянный, он на том же месте стоит, только одряхлел. Переночевали, утром снова на охоту пошли. И долго так жили: охотились на уток, потом продавали их на базаре, покупали еду. Однажды мне Дзыня говорит:

— Надоело мне по болотам шататься, а также в избушке этой жить. Ни газа тут не полагается, ни горячей воды. Я дальше так жить отказываюсь. Зачем? Я как-то привык к удобствам!

«Когда это, — я думаю, — успел он к ним привыкнуть?»

— Ну хорошо, — говорю. — Давай тогда слетаем к тебе домой.

Оказались у него дома, он сразу в ванну ушёл мыться, а я лёг спать.

Утром просыпаюсь, солнце светит, попугай на шкафу в клетке орёт.

— Ну что? — Дзыне говорю. — На озеро, за утками?

Дзыня говорит:

— Да ну! Зачем нам на какое-то озеро ещё тащиться, когда мы всё тут можем устроить?

Тут же вбежала собака, громко залаяла и тут же в комнату влетели два чирка!

Бах-бах! Чирки упали!

Взяли мы их, отнесли на базар, продали, каждого по три рубля. Накупили еды. Домой пришли, поели, легли спать.

На следующий день просыпаемся, я спрашиваю Дзыню:

— Что, сейчас утки прилетят?

Дзыня вдруг говорит:

— Да ну! С ними возни очень много, ходи, продавай! Лучше по-другому сделаем.

— А как?

— Смотри! — Дзыня говорит.

Взял ружьё, вышел на балкон, вдруг летят мимо балкона прямо уже деньги, две трёшки!

Бах! Бах! Трёшки резко упали вниз, собака сбегала за ними, в зубах принесла.

Потом послали собаку в магазин, принесла она нам полную сетку еды. Поели, легли спать… И долго так жили — не помню сколько.

Однажды, не знаю, во сколько часов, в общем, уже темно было, кто-то стал трясти меня за плечо — я проснулся.

— Кто это? — я испугался.

— Да это я, — Дзыня говорит.

Пригляделся, он рядом со мной в темноте сидит, в руках у него жареный гусь.

— Для чего это? — На гуся показываю.

— А-а, это… — Дзыня говорит. — Так! Хотел было поесть, да потом как-то забыл. Я думаю всё последнее время, для чего мне способность эта дана — всё мочь?

— Честно, — говорю, — я тоже давно хотел с тобой об этом поговорить.

— Ну поговори!

— Ведь, честно если сказать, — говорю, — при твоих способностях ты бы мог, например, крупным учёным стать, огромную пользу людям приносить! Какую-нибудь загадку разгадать, над которой люди во все времена думают!

— Да?! — Дзыня приободрился. — Ну, какая там самая крупная загадка?

— Самая крупная? — стал я думать тут… — Вселенная! Звёзды. Такая загадка: где-то, за самыми дальними звёздами, должен же быть конец всего? А если он есть, то что же дальше идёт за ним? С тех пор как человечество существует, никто не может понять, как это устроено!

— Да… забавно! — Дзыня говорит. — Действительно, великая эта загадка! И как ты думаешь, если я её разгадаю, будут люди обо мне знать?

— Не только знать, — говорю. — Думаю, что всех учёных будут мелкими буквами после этого писать, а тебя — крупными. Потому что много проблем они решили, но эта вот — самая главная!

— Значит, есть надежда, — Дзыня разволновался, — что жизнь моя не зря пройдёт?

— Есть!

— Ну давай, — Дзыня говорит. — Где она, эта твоя Вселенная, давай посмотрим!

Вышли мы с ним на балкон, стали смотреть. Но видно плохо было: фонари вдоль улицы горят, звёзд не видно. Хотел было Дзыня свет по всей улице погасить, но я его отговорил: «Не надо!»

— Давай, — говорю, — поедем в какое-то место, где темно, оттуда Вселенную хорошо будет видно.

— Давай! — Дзыня говорит.

Сели в автобус, доехали до конца, шли потом, падая, по какому-то скользкому пустырю, пришли в такое место, где абсолютно темно, ничего не видно — только звёзды.

Дзыня голову задрал, стал на небо смотреть.

— Да-а-а! — говорит. — Колоссально!.. И сколько же до них километров? Сколько их — звёзд?.. С чего же начать?