Граф Ушаков #1 - Сумасшедший Писака

загорелся зеленым огнем некромантского пламени. Ярослав уже не слышал полный боли, отчаянья и злобы крик умирающего демона.

Царство Тартар

Город Путилов

12:33, 13 июня 2024 года

Ярик выплыл из воспоминаний и стер выступивший холодный пот со лба. Воспоминание до сих пор яркое, не смотря на прошедшее время. Боль от потерь так и не прошла. Как и фантомная боль в глазах, что в моменты сильного волнения чуть ли не лишает парня зрения.

Их с Тихоном тогда нашли через два дня. Парень стал слепым, но благо вызванный слугой целитель смог восстановить мальчишке зрение.

А дальше было расследование, которое закончилось ничем. Через год шакалы начали рвать наследство сироты, подкупами и угрозами отобрав все предприятия. Да и что мог сделать семилетний Ярик и Тихон, если в ту злополучную новогоднюю ночь вместе с семьей погибла и вся дружина. Точнее вся гвардия. Оставалась конечно охрана на предприятиях рода, но там в основном дежурная охрана, которую просто и перекупили. Тихон вести дела не мог, не было нужных ни навыков ни знаний, ну а семилетний мальчишка вообще имел смутное представление о том чем владел.

Так и вышло, что у последнего графа Ушакова был только дом Путилове, да небольшой счет в царском банке.

Размышления Ярослава прервал визг покрышек. Юный граф бросил взгляд в окно и застыл в немом ужасе. Прямо на него неслась фура. А в следующий миг произошел удар, который буквально смял пятнадцатилетний автомобиль, будто та была сделана из фольги. Ярику повезло, что он был не пристегнут и вылетел, разбив собой противоположное окно, правда не спасло от множества глубоких порезов, сломанной руки, открытого перелома ноги и нескольких сломанных ребер. В дополнение он обзавелся сотрясением мозга. Сознание же у Ушакова потухло еще в момент первого удара о землю.

Глава 1

Царство Тартар

Город Путилов

Больница святого Николая Чудотворца

14:17, 13 июня 2024 года

Вокруг была тьма и абсолютная тишина. Я парил в невесомости. Не было верха, низа, права и лева. Не было ощущения тела.

Я сознание? Я шар? Я осколок души? Не знаю. Не важно. Я есть и меня нет. Нет чувств, нет звуков… Нет ничего.

В какой-то момент пространство разорвал звук. Неясный голос где-то далеко.

Снова звук. Неясный писк, щелчки, похожие на разряд молнии.

Молнии? Что это?

Тьму разорвала вспышка света. Вновь вспышка, но тьма не хочет уходить. Мне начало становится холодно. Новая вспышка. На этот раз свет не захотел уходить. Тьма сцепилась со светом. Они дергались, а потом закружились, будто водоворот. Появились оттенки. На смену оттенкам пришли цвета. Водоворот начал тянуть меня в себя, а потом…

БАХ!

Я резко открыл глаза и тут же весь мир залил яркий свет.

— Он очнулся. — Раздался слева спокойный мужской голос.

— Обезбол еще действует? — Мужской голос но уже справа.

— Вроде да… — Протянул тот, что слева.

— Вроде? — Зло спросил левый.

До ушей донеслось шебуршение, а затем сквозь веки я увидел зеленую вспышку.

— Действует. — Утвердительно сказал правый.

— Отлично. Давай Костотяж на левую ногу, затем Очищение… — Диктовал левый мужчина.

— Да, да. — Перебил его правый. — Потом Кровоток, Малое Исцеление и в завершение среднее.

Раздался хруст, затем хлюпанье. Пару минут звуки возни и тишина.

— Ну, вот. Вроде все. — Устало сказал правый.

— Ламаев! — Грозно прошипел левый. — Заканчивай со своими «вроде»! Ты врач, забудь это слово!

— Понял Василий Афанасьевич. Больше не повториться.

— Больной, ты меня слышишь? — Спросил левый, видимо тот самый Василий Афанасьевич.

Это он мне? Я больной?

— Кх-кх-кх… — Я попытался что-то сказать, но из горла вырвался лишь хрип.

— Так. — Произнес Василий Афанасьевич.

Снова зеленая вспышка.

— С голосовыми связками все хорошо. Повреждений не вижу. Ламаев, давай общее исцеление плоти.

На этот раз сквозь веки пробилось зеленое свечение, но потухло буквально через пять секунд.

— Больной, говорить можешь? — Вновь спросил Василий Афанасьевич.

— Д-д-да. — Выдавил я из себя.

— Заикается. — Отметил Ламаев.

— Это психологическое. — Ответил ему Василий Афанасьевич.

Я же медленно приоткрыл глаза, привыкая к яркому свету. Надо мной тут же потухла яркая лампа и глазам стало намного легче, хотя в них все еще плавали световые пятна.

— Люда! — Позвал Василий Афанасьевич, одетый как хирург.

В операционную вошла женщина в маске.

— Забирай в палату. — Махнул рукой старший хирург.

Меня перекинули на носилки и две медсестры, та самая Люда и видимо ее коллега, покатили меня из операционной. При движении у меня закружилась голова и сознание потухло.

5:13, 14 июня 2024 года

Там же

Проснулся резко. Вот просто, раз… и я проснулся. Открыл глаза, осмотрелся. Большое окно, пастельно желтые стены. Белый потолок. Из окна светит солнце. Оттенок света, говорит мне о том, что сейчас рассвет. Вокруг стоит тишина, нарушаемая лишь мерным попискиванием какой-то штуки справа от меня. Писк противный, но тихий.

Зевнув, я привстал на кровати облокотившись на локти, чтобы лучше рассмотреть свою палату, она оказалась одиночной, даже был телевизор.

Кто я и как оказался здесь?

Попытка найти ответ в памяти отозвалась головной болью.

Так, понял. Мозг пока не напрягать, а то голова будет бо-бо делать.

Прислушавшись к своим ощущениям, понял, что мне нужен туалет. В палате было две белых пластиковых двери, одна из них больше, другая меньше. Понятно какая из них мне нужна.

Переборов легкое головокружение, я осторожно встал на ноги и опираясь о стену побрел совершать утренний моцион.

Ох ты ж, слово то какое. Моцион! Не процедура, а моцион. Интересно, откуда оно взялось в моем словарном запасе?

Мысли оборвались от головной боли, заставив меня привалиться к стене уже у самой двери. Переждав, я открыл дверь и скользнул внутрь. Облегчившись, повернулся к зеркалу и застыл. Мысли разбежались оставив всего одну: «Какого?!?!?».

Удивляться было чему на меня смотрело незнакомое лицо парня лет шестнадцати-семнадцати на вид.

— Ус-с-спокойся. — Сказал я самому себе, в надежде, что собственный голос должен меня успокоить. Фиг там. Голос чужой и исходит из моего рта. И ладно бы голос был приятный, так нет, запуганный, неуверенный, еще и заикаюсь!

Не знаю кто я, но это точно не мое тело. Нет отклика, нет узнавания.

Ну, правда! Когда видишь себя в зеркало, точно должен узнать.