Ордалия - Сергей Владимирович Лян

Скажешь, что секс был обоюдным и никто никого не принуждал. Я видел, что одежда на ней была целая. Ты ее не рвал что-ли?

— С ножом у горла любая баба сама вылетит из платья, хы-хы.

— Где нож? — Максиму было не до смеха.

— А? — Ильхом округлил глаза, — На кой чёрт он тебе сдался?

— Где нож я тебя спрашиваю?! — Максим повысил голос.

— Да не ори ты! — Ильхом надулся, — В бардачке валяется.

— Полиция же обыскивала твою машину. Неужели не нашли?

— Да нож то при мне был. — ковыряясь в ногтях, ответил Ильхом, — Я его потом уже закинул в бардачок.

— Ну хоть где-то фортуна повернулась к тебе лицом. Как закончим — дуй в машину и забери нож. Отмочи его в керосине или любой другой химии и избавься от него. Понял?

— Угу, — кусая ногти, ответил Ильхом.

— Кстати, — Максим снова открыл свой блокнот, — Она девственница была?

— Ну да. Иначе на кой хер я бы выбирал школьницу.

— Да едрёна пассатижи! — выругался Максим. — Не школьница она. Не школь-ни-ца!

— А, — протянул Ильхом, — Понял. Это типа я не знал об ее возрасте, да?

Максим, не отрываясь от писанины в блокноте, молча кивнул.

— Приготовь деньги. Нужно будет подсластить одноклассниц потерпевшей.

— Следак сказал, что у той девки синяки какие-то нашли. Это правда?

— Да, нашли. На ногах с внутренней стороны бедер. Скажешь, что у вас был дикий и продолжительный секс, так как она просила тебя не останавливаться. Отсюда и потертости на теле. Если еще где-то всплывут синяки или ссадины, мы сошлёмся на маленькое пространство в машине, где она обо что-нибудь могла удариться или покарябаться.

— Напомни мне сколько ты получил? — спросил Ильхом с видом человека, знающего ценность денегам.

— А это имеет значение? Не ты же платил.

— Сделай всё красиво и получишь еще столько же, но уже от меня.

— То есть ты возьмешь деньги у родителей и отдашь их мне? — Максим усмехнулся.

— А вот это уже точно не должно иметь для тебя никакого значения, — Ильхом снова надулся и скрестил руки на груди.

— Действительно, — Максим встал изо стола и протянул руку, — Договорились.

— Договорились, — Ильхом вытер потную ладонь об свои бриджи и пожал руку Максиму.

***

Зал суда был полон. Поддержать Ильхома собрались все его друзья и знакомые. Такие же мажористые, как и он сам, из класса золотой молодёжи. Первый ряд скромно заняли родственники потерпевшей, а родители сидели за столом, рядом с гособвинителем. Хрупкая девочка действительно отличалась пышными формами, делающими ее старше лет на пять-шесть. Максима снова посетило то позабытое чувство, когда он, будучи молодым и неопытным адвокатом, проявлял сочувствие к жертвам преступления. Год за годом эта личностная черта разрушалась под тяжестью миллионных гонораров, превращая Максима в бездушную машину, разрывающую в клочья всех и вся. «Это мне только мешает» — сказал он когда-то глядя на себя в зеркало.

И вот он холодный и расчетливый, стоит у трибуны и рассказывает свою версию случившегося. Краем глаза он наблюдает за реакцией присяжных и делает соответствующие ударения и паузы, придавая драматичности своему рассказу. К концу свой речи он добился нужной отдачи от присяжных. Они стали о чем-то перешёптываться и согласно кивать головой. Все, в том числе и судья поверили в то, что школьница-акселератка Азарова сама склонила подозреваемого, то есть Джартасова, к половому контакту. Затем, воспользовавшись случаем, школьница стала вымогать у него деньги, и получив отказ, обратилась с заявлением в полицию, которое к тому же поступило не сразу. Сафия боялась рассказать о случившемся, и родители узнали обо всём спустя пару дней.

— Не правда! — внезапно выкрикнула с места Сафия, — Вы всё врете!

— Господин Азаров, я делаю замечание Вашей дочери и впредь попросил бы сдерживать свои эмоции! — громогласно заговорил судья — худощавый, но плечистый блондин с толстым носом, высоким лбом и слабым подбородком.

— Не повышайте на меня голос! — огрызнулся Азаров, успокаивая свою дочь, — Мантия судьи не даёт Вам право так с нами разговаривать!

— Попридержите язык, гражданин Азаров, иначе я потребую вывести Вас отсюда. Вам ясно?

— Вполне, — сквозь зубы процедил Азаров, продолжая успокаивать дочь.

— Можете продолжать, господин Марцын.

— Благодарю, — Максим сделал легкий поклон головой, а затем перевёл свой взгляд на присяжных, — Обращаю внимание присяжных заседателей на множество нарушений процессуального законодательства. Более подробно, с ссылками на статьи, все нарушения я отразил в ходатайстве. Его копии лежат перед вами. Впрочем и без них в деле полным-полно доказательств невиновности моего подзащитного. Нельзя отправлять за решетку человека, подвергшегося клеветническим обвинениям со стороны той, чьи показания вызывают обоснованные сомнения. Повторятся не буду — вы и сами всё слышали. Я закончил. Спасибо за внимание.

По сравнению с монотонной речью прокурора о неотвратимости уголовного наказания и восстановлении социальной справедливости, речь Максима вызвала бурю эмоций. В зале суда все обязаны соблюдать порядок и тишину, однако дружки Ильхома не удержались и взорвались громкими алодисментами с выкрикиванием и посвистыванием. Судья сорвал голос, пытаясь всех успокоить. Прибывшие судебные приставы навели порядок, а всех неугомонных вывели из зала.

***

Максим ужинал в одиночестве. Супруга не дождавшись мужа с праздничной попойки, легла спать, а их четырнадцатилетняя дочь Серафима, или как ласкового они ее называют Сима, уже вторую неделю была в летнем лагере с одноклассниками. Отрезав себе кусочек стейка, Максим тут же отправил его в рот, запив это добротным глотком белого вина. По телевизору шёл повтор вечернего выпуска новостей. Увидев знакомые лица, Максим прибавил громкости и пересел поближе. Репортаж велся со двора десятиэтажки, где был обнаружен труп девочки — Азаровой Сафии. Очевидцы утверждают, что она спрыгнула с крыши. Взять интервью у убитых горем родителей репортёры так и не смогли. Вместо этого отец семейства разбил камеру телеоператору и чуть было не ударил репортера.

— Бедная девочка, — прикрывая рукой зёв, прошептала Алла — супруга Максима, — Кто же её так довел?

— Никто, — фыркнул Максим и выключил телевизор, — Сама ноги раздвинула, а потом строила из себя невинную овечку.

— Ты о ком? — встрепенулась Алла, — Об этой девочке?

— Ну о ком же еще? — пережевывая стейк, ответил Максим.

— Так это она та самая, которую изнасиловал твой клиент? — встревоженного спросила Алла, прикрыв рот рукой.

— Не было никакого изнасилования, — отрезал Максим, — Суд его оправдал под чистую.

— И ты действительно думаешь, что ничего не было?

— Почему же? — вытаскивая изо рта, застрявшие в зубах кусочки мяса, ответил Максим, — Я знаю, что он действительно изнасиловал ту девчонку. Он сам мне об этом рассказал, и при чём в подробностях.

— И ты всё равно…?

— Да, — не