Четвертый хранитель - Роберт Святополк-Мирский

Семья Великих Тверских князей тоже из поколения в поколение передавала рассказы о таинственном исчезновении баскака и об его сокровище и, поскольку дело произошло в Тверской земле, постоянно грела себя надеждой — а ну вдруг найдется когда-нибудь это огромное богатство, которое ой как пригодилось бы в постоянной и беспощадной борьбе с главным соперником — Великим Московским княжеством…

В свою очередь и в семействе Великих Московских князей время от времени вспыхивали опасения: а ну, вдруг тверичи припрятали где-то баскаковские денежки, да только и ждут удобной минуты, чтобы пустить их в дело, снарядить армию добрую да извести нас…

Место, где все произошло, стало вызывать у местных жителей еще больший ужас, ибо по весне, следующего после исчезновения баскака года, обнаружились в реке Ворше сгнившие остатки обшитой медвежьими шкурами кибитки, и семь скелетов, объеденных рыбами.

В течение последующих ста лет местные предания донесли известия о двух людях, которые пострадали в результате посещения заколдованного леса.

Один охотник, преследуя раненого кабана, не смог удержаться от соблазна догнать его и, незаметно углубившись в недобрый лес, добил зверя на берегу того самого ручья, возле которого присел когда-то давно забытый всеми ушкуйник Горицвет.

После долгой погони охотника мучила жажда, и он напился из ручья.

Охотник вернулся домой, хотя и с кабаном, но сам не свой, и любящий жене стоило огромных усилий, чтобы узнать, что же случилось.

Бедная женщина была потрясена, узнав, что ее мужу в лесу было странное видение: будто он на днях умрет, и виновницей его смерти окажется она.

Женщина так расстроилась, что уговорила мужа не выходить из дому в течение ближайших трех дней, заперла на засов дверь и сама ни на секунду не отлучалась от супруга. На дворе стало холодать, и она натопила печь, а чтобы нечистая сила не отняла любимого, уснула, крепко держа его за руку.

На следующий день соседи нашли их обоих без сознания — добрая, любящая жена просто забыла приоткрыть заслонку печи, и оба угорели во сне.

Женщину еще удалось спасти, но охотника — нет.

Второй случай произошел с самой красивой девушкой из деревни, расположенной недалеко от того самого леса.

Красавица пошла за ягодами и, заблудившись, набрела на источник, бьющий из-под земли и переходящий в прозрачный чистый ручей.

Поскольку жара стояла невыносимая, девушка напилась из этого источника.

Вернувшись домой, она восторженно рассказывала о том, что, испив чудесной воды, увидела свое будущее, а в этом будущем себя саму — в роскошных хоромах, богатую и разодетую в неслыханно дорогие наряды, и целовал ее нежно смуглый красавец со шрамом на лбу.

Девушка каждый день надевала самый нарядный сарафан и всем говорила, что со дня на день за ней приедут сваты от смуглого красавца, но вместо сватов на деревню внезапно набежали ордынцы.

Они увезли ее, и, сохранив ей девственность, чтобы взять самую высокую цену, продали на невольничьем рынке в Багдаде.

Так простая русская девушка, из тверской деревни стала любимой женой в гареме ханского сына, смуглого красавца со шрамом на лбу…

А потом появился Савватий.

В этом году по приглашению Великого князя Тверского прибыл в стольный город Тверь митрополит Киевский и всея Руси Киприан.

Он привез с собой небольшой деревянный крест, в котором хранилась частица животворящего древа самого Креста Господня, и говорили, будто пришел он прямо из святого града Иерусалима. В его свите находилась целая группа иноков, вернувшихся из паломничества в Палестину. Они оставили в Москве чудотворную икону Богоматери «Неопалимая Купина», а затем вместе с митрополитом отправились в Тверь.

В их числе находился странный и необыкновенный человек по имени Савватий, которому суждено было стать святым преподобным подвижником, основателем знаменитой Савватиевой пустыни.

Пробыв год в Твери, Савватий устал от шума и суеты столицы. Помолившись, он испросил благословения митрополита на уединенную жизнь и отправился на поиски подходящего для скита[5] места.

В двенадцати верстах от Твери, которые Савватий прошел босиком в одном рубище, монах обнаружил замечательный глухой лес, лишь со звериными тропками и без единого следа человека, несмотря на то, что неподалеку находилось несколько деревень.

Савватий был человеком пришлым, никаких страшных историй об этом месте не слышал, дикость природы пришлась ему по душе, и он углубился в чащу.

А уж когда вдруг обнаружился источник с прозрачной и теплой подземной водой и ручей, вытекающий из него, Савватий и вовсе приободрился, потому что главное, что необходимо для основания скита в глухом и безлюдном месте — это наличие питьевой воды.

Спустившись вниз по течению ручейка, Савватий нашел прекрасный поросший молодым лесочком холм, под которым тек ручей, отыскал поблизости с десяток разных видов целебных трав и решил что это идеально место.

Он присел, осматриваясь по сторонам, и попробовал, годна ли для питья вода в ручье.

После первого же глотка у него закружилась голова, и было ему странное видение.

Он сразу понял, что увидел грядущее, потому что лес, ручей, холм и обстановка вокруг почти не изменились.

Однако, выросли повсюду кельи, разных видов от простых землянок до грубых бревенчатых срубов, стоял чуть поодаль маленький, как игрушечный, но красивый деревянный монастырь и много людей толпились вокруг, как монахи, так и светские, прибывшие сюда на поклон да за благословением …

Две вещи осознал Савватий, когда видение исчезло.

Первое — Господь указал ему место, где он проживет всю оставшуюся жизнь, здесь же и будет погребен.

Второе — неспроста Господь провел его через полмира, дабы указать именно это место — был тут некий Ему одному ведомый замысел, и Савватий душой знал, что когда придет нужный час, этот великий замысел откроется.

И он стал обживать новое место.

Выкопав у подножья холма маленькую пещерку в глинистом склоне, чтобы укрыться от непогоды, Савватий совершил последний поход в Тверь, перед тем как навсегда переселиться в свою пустынь, которую вскоре стали именовать в округе по его имени — Савватьева…

А потом потекли долгие годы одиночества…

Впрочем, полным одиночеством это назвать нельзя было, потому что со временем все чаще стали посещать его местные жители, которые постепенно начали верить, что присутствие в заколдованном лесу святого человека, снимет, наконец, какое-то древнее заклятие, притаившееся здесь.