Темный рыцарь Алкмаара - Алексей Чернов

— Я тебя околдовала, — засмеялась Лиин и коснулась его груди там, где под плотной тканью колета невыносимо жег кожу фамильный медальон.

Впрочем, Дарган прибыл в столицу не просто любоваться королевским дворцом, который своим великолепием затмевал знаменитые храмы Империи, не бродить вокруг сада ста сосен или купаться в горячих источниках. Его путь лежал к Ашгану, верховному королю-жрецу, самому могущественному и искушенному магу Алкмаара. Получить аудиенцию у Ашгана было делом непростым, но духи предков (как — ведомо только им) убедили короля, что тот должен принять юного сына недавно умершего доблестного воина.

Дворцовая лестница была облицована мрамором и насыщена магией — казалось, что сине-зеленые волны катятся наверх и ведут за собой посетителя в просторный зал со стрельчатыми окнами, такими высокими, что потолок казался недостижимым. Полосы золотого света ложились на мраморный пол, Дарган двигался, как в волшебном эльфийском лесу, в котором он никогда не бывал, но о чудесах которого много слышал. Стволы-колонны заслоняли солнце и отбрасывали фиолетовые тени от одной стены до другой.

Из приемного зала широкая галерея шла в тронный зал короля. Здесь толпились придворные, ожидая, когда их соизволят позвать. Шорох шагов, громкий шепот, там и здесь вспышки магии, которые тут же гасли, натыкаясь на дворцовые барьеры, — суета дворца подавляла и подчиняла. Дарган остановился. Перед глазами все поплыло, как в тот день, когда отец в первый раз попытался научить его заклинанию, концентрирующему магию.

Юноша прислонился спиной к ближайшей колонне. Ему казалось, что холодные равнодушные пальцы ощупывают его лицо и пытаются проникнуть внутрь. Он спешно прошептал охранное заклинание, и мерзкий холод неохотно отступил. Но не исчез, остался неподалеку караулить добычу, как хищный и опасный зверь.

Дарган достал шелковый платок и отер лицо. Пальцы слегка дрожали. И немудрено — не каждый выдержит десятки магических уколов и останется на ногах, пусть это всего лишь проверка дара и силы магических амулетов.

— Дарган из Тагены близ Фундхеры, — объявил церемониймейстер. — Король вас ждет, господин.

Как во сне, миновал Дарган галерею под испытующими ледяными взглядами придворных и вступил в тронный зал. В глазах зарябило от золота и магического янтаря. Пол, опять же янтарный, отражал не хуже зеркал на стенах.

— Слава вам, король-жрец, защитник Алкмаара, хранитель магического посоха, и слава вашим предкам! — Юноша поклонился Ашгану до полу, при этом едва не поскользнулся и не упал, но все же устоял на ногах.

Отражения в зеркалах заплясали, передразнивая.

— Знаю, знаю, о чем речь… — послышался тихий голос.

Он тек, завораживая, как течет утренний холодный туман, заставляя даже самого выносливого путника невольно содрогнуться. И еще так течет предательский песок под ногами, исчезая в недрах ловушки-колодца и увлекая в бездонную яму свою жертву навсегда.

Дарган продолжал смотреть в пол, не в силах поднять глаза на короля.

— Речь о медальоне, который твои предки нарекли «Светом души». Ты носишь его под одеждой, получив в наследство, но не ведаешь, как придать ему силу. Это так?

— Так… — едва слышно отозвался Дарган.

Во рту его было сухо, как в песках Стеклянной пустоши.

— Покажи мне его.

Дарган снял с шеи медальон из белого золота на массивной цепочке и, приблизившись к трону великого мага, протянул Ашгану. Только теперь он взглянул на короля-жреца.

Лицо под золотым обручем короны было недвижно-равнодушным. Тонкий нос, тонкие губы в ниточку, прищуренные глаза. Что в них — не разобрать. Просто тьма — как будто нет ни радужки, ни белков, одни лишь расширенные зрачки, способные впитать в себя все — даже чужую душу. Темно-коричневые одежды, густо затканные золотом, неудобные и тяжелые, как рыцарские доспехи, едва позволяли Ашгану двигаться. В складках окаменевшей ткани Дарган заметил рукоять меча — даже на расстоянии он ощутил, что она заряжена боевой магией. Что вполне логично — политика — это та же война. А где же его знаменитый посох? Ах, вот он, в пальцах правой руки, почти скрыт тяжелыми складками.

— Неплохая работа, несомненно, эльфийская, — проговорил Ашган и после недолгого раздумья дотронулся до талисмана.

Ловкие пальцы вплелись в звенья цепочки, талисман закрутился так, что отблески ударили во все стороны, отразились в зеркалах, вспыхнули в позолоте панелей.

— Отец говорил, что сам бог эльфов Галлеан… — пробормотал Дарган.

Король несколько раз кивнул:

— Слова правдивы, это божественная работа. Но запомни, юный Дарган, бог эльфов подарил твоему роду только форму. Это много и одновременно мало. Возьми его, — Ашган сделал небрежный, едва приметный жест, и медальон вновь очутился на ладони юноши.

— О чем вы, мой король?

— Сам посуди. Если бы это был сильный, заряженный магией артефакт, разве смог бы я взять его в руки и не обжечь пальцы? Но я взял его и ощутил легкий жар — и только. Магия Галлеана хорошо защищает божественный дар от чужого вторжения. Даже я не могу завладеть этим медальоном силой или оставить против твоей воли у себя… Но не более того. Этот медальон не опасен и не силен. Во всяком случае, не так, как хотелось бы. Твой артефакт еще надо наполнить.

— Чем?

— Как его называют в твоем доме?

— Но вы же… Простите… «Свет души».

— Вот именно. Тогда зачем ты меня спрашиваешь о том, что и так тебе известно: именно живую душу и надобно в него вдохнуть. Иначе медальон так и останется красивой эльфийской безделкой.

Дарган вспыхнул, оскорбленный. Он хотел крикнуть, что медальон отец берег как зеницу ока. Но что-то заставило его промолчать, лишь плотно стиснуть зубы.

— Отец твой, и твой дед, и прадед, все-все… — вновь потек холодным туманом голос Ашгана, — берегли эльфийскую скорлупку, но никто не осмелился оставить в нем душу, навсегда запечатать ее в изящной темнице, чтобы дать силу новому артефакту и могущество своему роду. Вот причина, почему твой род, Дарган, не имеет собственной магии, почему вы принуждены подбирать крохи со стола дома Таг. Потому ваш маленький оазис Тагения приписан к Фундхере и даже не обозначен на карте в тронном зале. Пустая скорлупа, пусть даже эльфийской работы, даже божественной работы, мало что значит в Алкмааре. Даже рукоять твоего боевого меча заряжена так слабо, что стража не нашла нужным отобрать оружие, когда ты входил в зал приемов. Что если тебе придется биться? В сражении или на поединке? — Тек, обволакивая и не давая двигаться, голос Ашгана. — Тебе придется полагаться лишь на такую малость, как умение фехтовальщика. Хорошо ли ты владеешь мечом, юноша?