Невеста Люцифера - Маша Стрельцова

Я очарую ее — снова. Она не может меня не полюбить, уговаривал я сам себя. Я ведь, черт возьми, Ангел Света, и то, что ни на небе, ни на земле никого нет красивей и мудрей меня — это аксиома.

Пара десятков шагов от калитки до двери дома оказались непосильной ношей. Я робел, словно первоклассник, меня бросало то в жар, то в холод.

«В меня можно влюбиться!» — шептал я сам себе. Почему — то это меня не убеждало.

Около двери я помедлил.

В доме громко звучала музыка, слышался гомон. Похоже — я попал на какую — то вечеринку. Отлично. Так гораздо проще.

И я решительно толкнул дверь. Музыка резко ударила по ушам, я вошел и осмотрелся. Большой холл первого этажа был заполнен какими-то людьми, они пили, смеялись, и разговаривали, пытаясь перекричать музыку. Мое появление никто не заметил. Я двинулся вдоль стены, высматривая Рахиль. Она должна быть где — то здесь.

— Привет! Ты кто? — оценивающе посмотрела на меня какая — то девчонка в шортиках.

— Люци, — исчерпывающе ответил я.

— Я Света. Пиво будешь?

Я покачал головой и двинулся дальше. Ангелы пива не пьют.

Меня кто-то схватил за руку, я резко обернулся и снова наткнулся на Свету.

— Пойдем, потанцуем? — предложила она.

— Потанцуем? — поднял я бровь. И чуть не рассмеялся — представил себя выплясывающим коленца.

— Потанцуем, — подтвердила она и кивнула куда — то в сторону.

Я машинально кинул туда взгляд — и замер.

Я увидел Рахиль. Она безумно красиво, словно эльф на утреннем цветке, танцевала среди толпы. Легко закручивалась в стремительной спирали фуэте, и ее распущенные волосы взлетали следом за ее движением — словно в невесомости. Она купалась в музыке — холодном клубном трансе, словно сотканном из звука рассыпанных серебряных монеток. Если бы я ее не любил — я бы влюбился в нее сейчас.

« Shadows walking in the crowd, we are lost and found, but love is gonna save us…» — пел устало — равнодушный женский голос.

Да, Рахиль…

Любовь к тебе хранила меня все это время…

Спасала…

Сохраняла…

И я больше не хочу потерь.

— На Аньку засмотрелся? — ревниво спросила Света.

— Что? — я очнулся и посмотрел на нее.

— На Аньку, говорю, засмотрелся? — снова недовольно повторила она.

— Что за Анька? — не понял я.

— Ну, Анька-балерина, с длинными волосами.

Я всмотрелся в Рахиль, отметил ее действительно балетные, отточенные движения и медленно кивнул, не отрывая от нее взгляда:

— Да. На Анну.

Света фыркнула и ушла.

А я стоял, смотрел на Анну — Рахиль и улыбался как дурак.

Сейчас подойти — или выждать. Выждать — чего?

И я уже почти двинулся к ней, когда она вдруг резко остановилась, вышла из круга и пошла вглубь холла. Отлично! Сейчас я подойду, заговорю, представлюсь — а там все само собой и образуется.

Анна скользнула к дивану в углу, на котором сидел какой-то рыхлый, лохматый парень в роговых очках, что — то сказала и нежно улыбнулась ему.

Тот кратко ответил, слегка отодвигаясь.

На мгновение меня охватила ярость.

Это мне ты должна так улыбаться! — в бешенстве подумал я, прежде чем взял себя в руки. Что со мной? Я ревнив, как все итальянцы вместе взятые. Наверно, это пройдет — когда я буду уверен, что Анна — моя.

И я довольно бесцеремонно присел на диван и сказал:

— Привет, я Люци.

Анна бросила на меня взгляд и равнодушно представилась.

— Я Игорь, — подал голос парень.

«Можно подумать я тебя спрашивал об этом», — злобно подумал я. Я не мог простить ему улыбки Анны.

— Ты танцевала очень красиво, я за тобой наблюдал.

Анна поманила меня пальчиком и холодно сказала:

— Ты Игоря около меня видишь?

— Ну? — я был несколько сбит с толку.

— Так вот, он — мой парень, — совершенно ледяным тоном закончила она.

— Ясно.

Не так я представлял себе эту встречу. Не так. То, что у неё есть парень — не смертельно. Было бы страннее, если бы его не было — Анна очень красива. И ее реакция на комплимент — всего лишь доказывает, что ей слишком много их говорили. Что она устала от обожателей. И что она хочет быть верна своему так называемому парню.

Я холодно поймал взглядом глаза Игоря. В них немедленно отразился какой — то ужас. Видимо, уловил мою смертельную ненависть. Вообще — то к ней примешивалась большая доля зависти — но ему об этом знать не обязательно.

«Исчезни», — мысленно процедил я. И возможно, тогда я смогу не вспоминать о том, как улыбалась Анна тебе минуту назад.

— Я сейчас, — невнятно пробормотал он и торопливо соскочил с дивана.

— Я с тобой! — вскрикнула моя любимая, но Игорь помотал головой и пошел к выходу.

— Поговори со мной, — попросил я. — Я не буду больше тебе делать комплиментов.

Она насмешливо приподняла бровь, и я затаил дыхание — это она от меня, тогда, научилась этому жесту.

— У меня есть девушка, и я ее обожаю, — уверил я ее для закрепления успеха. — Просто поговорим — можно?

— Так почему бы тебе не поговорить со своей девушкой? — бросая взгляд на дверь, за которой скрылся Игорь, предложила она.

— Анна, мне одиноко, — печально произнес я. — Очень. Просто посиди со мной.

Я словно ставил сцену. Выверял каждое слово, режиссировал каждый жест. Я не мог позволить себе — не завоевать ее снова. А печальный и красивый парень, ищущий беседы — практически беспроигрышный вариант.

Анна с тоской снова посмотрела на дверь и с досадой воскликнула:

— А уж мне — то как одиноко! Но я ведь не плачусь об этом малознакомым людям!

— Ты? Одинока? — поднял я бровь. — А как же эээ… друг?

— Что ты понимаешь? — мгновенно ощетинилась она.

— Дай руку, — спокойно протянул я к ней ладонь.

— Зачем?

— Дай!

Она помедлила и, наконец, вложила узкую изящную кисть в мою лапищу. Я накрыл сверху ее ладошку — своей, и принялся сканировать ее тело и душу.

Через минуту я знал о ней все.

В детстве она боялась темноты — до ужаса, до дрожи, и хотела стать учительницей. Я знал, что она была некрасивым ребенком, и ей пришлось пройти долгий путь до уверенной в себе и ослепительной девушки. Узнал, что было всего два романа — в первый раз бросили ее, второй — она. Испугалась, дурочка, что ее снова бросят — и упредила удар. С Игорем — что-то непонятное. Я пропустил это и пошел далее. Один аборт год назад — меня неприятно это кольнуло. Очень неприятно.

— Ну? — требовательно спросила Анна.

— У тебя шрамик на бедре и детство ты провела у бабушки, — сказал я. — Верно?

— Верно, — слегка улыбнулась она. — Ты чего, экстрасенс?

— А это что за зверь? — улыбнулся я в ответ, ободренный ее улыбкой.

«… we are lost and found…» — напомнил серебристый девичий голос.