Засеянные звезды - Джеймс Блиш

Рулман молчал, и Свени догадался, что собеседник сопоставляет его возраст Свени с периодом полураспада стронция и с хронологией адаптантов. Цифры, конечно, отлично совпадали. Легенда, которой его снабдили, учитывала мельчайшие детали вроде этой.

— И все-таки это поразительно, — заговорил Рулман. — При всем моем уважении к вам, мистер Свени, в это трудно поверить. Чтобы Ширли Леверо смогла пережить такие испытания и притом совершенно одна. Чтобы она выходила ребенка, к которому даже не могла прикоснуться без помощи манипулятора, — а обращаться с ним куда менее удобно, чем с атомным реактором. Я помню ее — бледная, всегда немного унылая женщина. Роберт был связан с проектом, и она постоянно попадалась мне на глаза… — Он нахмурился, вспоминая. — Она всегда повторяла: «Это дело Роберта». И все. Проект ее не касался.

— Ее делом был я, — спокойно сказал Свени. Полицейские пытались научить его изображать в голосе горечь и тоску, когда он говорил о матери, но ему так и не удалось воспроизвести нужные интонации. Но он обнаружил, что если протарабанить слоги почти подряд, проглатывая окончания, это произведет нужный эффект. — Вы ее недооцениваете, доктор Рулман. А может, она сильно изменилась после гибели папы. Решимости у нее было на десятерых. И она за это в конце расплатилась. Жизнью…

— Мне очень жаль, извините, — мягко сказал Рулман. — По крайней мере, вам удалось спастись. Я уверен, что большего она не могла желать. А откуда взялся корабль, о котором вы упомянули?

— Он всегда у нас был. Как я понял, это папин корабль. Он был спрятан в природной трубообразной каверне, рядом с нашим куполом. Когда полиция ворвалась в мониторную, я выбрался через боковой люк на куполе, пока мама их… задерживала. Я ничего не мог сделать…

— Конечно, конечно, — тихо произнес Рулман. — Вы бы и секунды не выжили в том воздухе. Вы поступили совершенно правильно. Продолжайте.

— В общем, я поднялся на корабль. У меня не было времени спасти что-то, кроме себя. Они все время меня преследовали, но не стреляли. Кажется, один из их кораблей до сих пор обращается вокруг Ганимеда.

— Мы прочешем небо и все выясним. Но мы все равно ничего не сможем с ним поделать, разве что держать под наблюдением. Очевидно, вы выпрыгнули с парашютом?

— Да. Иначе у меня совсем бы не осталось шансов — им явно нужно было перехватить меня во что бы то ни стало. Сейчас они, без сомнения, нашли мой корабль, да и координаты колонии им уже известны.

— О, они им известны с самого начала, с момента основания нашей колонии, — заметил Рулман. — Вы смелы, мистер Свени, и вам сопутствует удача. С вашим появлением вернулось то тревожное чувство, которого я не знал уже много лет, с самого побега. Надо спешить… Но остается еще одна проблема.

— Какая? Если я могу вам помочь…

— Сделаем один анализ, — сказал Рулман. — Ваш рассказ кажется весьма правдоподобным, во всяком случае все факты сходятся. И я не вижу другого объяснения тому, что вы существуете. Но мы должны все же в этом убедиться.

— Конечно, — согласился Свени. — Не будем откладывать.

Рулман, приглашающе взмахнув рукой, вывел его из кабинета через низкую каменную дверку. Они оказались в коридоре, так похожем на многочисленные переходы подземных поселений на Луне, что Свени даже не обратил внимания на то, куда они идут. Естественная гравитация и свежий воздух действовали на него успокаивающе. Не тревожил Свени и предстоящий анализ, так как он твердо знал, что повлиять на результат не может. Или эксперты правильно «слепили» его, или… или у него уже не будет шанса стать человеком.

Кивком головы Рулман направил Свени в проем двери. Они оказались в прямоугольной комнате с низким потолком. На лабораторных столах поблескивало множество разнообразных стеклянных предметов. Как и во всех помещениях на Луне, чувствовалась работа кондиционеров. Из-за пульта дистиллятора, в котором бурлила жидкость, навстречу Свени и Рулману вышла невысокая девушка с блестящими волосами, с очень белыми ладонями и аккуратными маленькими ногами. На ней были белая рабочая куртка и сливового цвета юбка.

— Здравствуйте, доктор Рулман! — обратилась она к ученому. — Я могу вам помочь?

— Можешь, если оставишь ненадолго без присмотра дистиллятор, Майк. У нас новичок. Нужен тест на идентификацию типа. Справишься?

— Думаю, да. Только приготовлю сыворотку. — Она подошла к другому столу, достала ампулы и принялась их встряхивать, рассматривая на просвет в лучах настольной лампы.

Свени наблюдал за ней. Он и раньше видел женщин-техников, но все они были так… далеки, и никто из них не держался с такой свободной грацией. У него немного закружилась голова. Только бы его оставили в покое и ни о чем не спрашивали… Ладони вспотели, а в венах запульсировала кровь. Не хватало еще заплакать.

Он неожиданно оказался во власти пробудившейся зрелости, и ему это совсем не понравилось.

Но его обычная осторожность не уснула окончательно. Он вспомнил, что девушка совсем не удивилась его появлению, как и те двое, что привели его в колонию. Почему? Неужели доктор Рулман единственный, кто знает всех колонистов в лицо? У поселенцев было достаточно времени, чтобы изучить лица друг друга до мельчайшей морщинки, наизусть запомнить жесты, манеру поведения.

Девушка взяла Свени за руку и на миг цепочка мыслей прервалась. Что-то больно укололо средний палец, и Майк стала отбирать капли крови Свени в лужицы голубоватой жидкости, по три в ряд расположенные на стеклянной пластинке. Такие стекла Свени уже доводилось видеть — предметные стекла микроскопов.

И все-таки почему местная молодежь не удивилась его появлению? Может, все дело в возрасте? Основатели поселения должны знать любого товарища в лицо, а вот колонисты второго поколения… Второе поколение?.. Значит, колонисты могли иметь детей! Об этом Свени и не подозревал — на Луне об этом даже не упоминали. Конечно, лично для Свени это ничего не меняло. Ни в малейшей степени.

— Вы дрожите! — обеспокоилась девушка. — Больно? Может, вы лучше присядете?

— Садитесь, садитесь! — тут же воскликнул Рулман. — Вам и так пришлось перенести большое напряжение. Ручаюсь, все пройдет через минуту.

Свени благодарно опустился на табурет и постарался побыстрее освободиться от посторонних мыслей. Девушка и Рулман тоже сели на табуреты возле стола, изучая в микроскоп небольшие пятнышки крови.

— Группа крови нулевая, резус-фактор отрицательный, — сказала девушка. Рулман стал записывать. — Ц — отрицательная, CDE/CDF, Лютерн-А — отрицательная, Колли-Седане — отрицательная, Льюис-А — минус, Б — плюс.