Решала (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич

В принципе, умения иллюзиониста можно и на первое место поставить, как это не странно звучит, из всех способностей их я освоил в полной мере, и даже развил. Вот такие дела. Планы пока одни, выживать, и помочь семье что меня приютила. Я лечил себя, вон как девчата радовались, что кашель прошёл, он их действительно мучил, будил я их по ночам. Так вот, для лечения нужен материал, а сейчас весна, голодно, собираем лебеду, щавель уже пророс, тут юга, вон уже на полях ростки пшеницы видны, всё зеленело. Наш огород вскопан, сажали не картошку, очистки, едва хватило. Морковь и лук с капустой посадили, семена правдами и неправдами доставали. Куриц и гусей мы не трогали, они несушки, хоть яйцами белок восполняли, но то что я есть стал больше, видели все, а объедать тяжело морально. Хорошо ещё от колхоза пол мешка муки перепало, это за посевную. В общем, нужен материал. Рыба конечно поможет, это у меня первая рыбалка, четыреста метров от дома тяжело мне дались, но это мелочь, мне нужны солидные запасы и в селе взять их негде. Любая пропажа сразу привлечёт внимание. Нет, нужно ехать в город, а то смешно сказать, хранилище есть, а пустое, убирать в него нечего, я нищий. Я всё сделаю в городе, но проблема в возрасте. Такие щеглы как я своего мнения иметь не должны, без сопровождения фиг отпустят. Но ничего, я что-нибудь придумаю.

Что по рыбалке, я дёргал руками, как будто в них леску держу и выдёргивал из воды очередную краснопёрку с ладонь взрослого мужчины. Это считай крупная. Для вида стоит, дальше, метрах в двухстах, двое пацанов лет десяти и двенадцати, братья, с лопатой, копали клубни камыша, не у нас одних голодно, заодно собирали сам камыш в вязанки для растопки. А рыбачил я довольно просто, иногда включал Виденье, я так называл магический взгляд, если примечал крупную, для этих мест, рыбину, хватал телекинезом, и выкидывал на берег, да ещё при этом руками как будто подсекал. Также искал взглядом тёмные спины рыбин за дальностью работы Виденьем. Их тоже прихватывал, речка у нас мелкая, Чир называлась, даром что рядом брод. Из-за этого тут позиции и были. Вон по броду, он выше по течению, как раз шла телега с углём в кузове. Те кто мог себе позволить, покупали уголь, иногда давали от колхоза. Зарплаты нет, так помогали людям. Нам вроде тоже обещали. Дрова в этих краях дефицит, зато не так и далеко угольные шахты, вот мелкие камни да пыль и отдавали в продажу. Наш колхоз там закупался. Как видите было о чём подумать. В город нужно, запасы сделать, да транспорт себе, я с этой ногой не пешеход, далеко не уйду. Идеально бы подошла мотоколяска, да где её найдёшь? И выпускают ли их вообще? Буду обычные машины угонять. Велик мне не нужен, не справлюсь.

Приметив, что парни закончили, и закинув вязанки за спины двинули к селу, тоже закончил рыбачить, и дождавшись их, один ведро прихватил, не мне с костылём его тащить, и направились к своим домам. Те жили через три дома от нас, дальше, так что встали у нашего плетня. Парни деловито отобрали пять крупных рыбин, на что я смотрел спокойно, те не раз помогали нам, так что всё правильно. Младший из братьев хвастался, что вчера он на удочку большого леща взял, я это уже слышал, всем рассказал, и даже показать подлещика успел. Вообще наша речка впадал в Дон, до него километров сорок, но речка мелкая и водилась тут мелочёвка, крупные рыбины не заплывали. Вот так те выбрали что понравилось, и направились дальше, у них пять ртов в доме, а я, позвав девчат, те занесли ведро, сразу к столу под навесом, чистить, ну и следом зашёл во двор. Вообще в доме приборка шла, вот я на речку и смылся, чтобы не мешать. Стоит сказать, что демобилизация продолжалась, вон на днях вернулось восемь фронтовиков, демобилизовали наконец. И отец обоих парнишек, что помогли ведро донести, тоже две недели назад пришёл. Недавно гулянка была по этому поводу. Много вдов и сирот, но кому-то везло. Не все пришли, ещё пятерых ждали. Также шесть наших молодых парней были призваны в армию, как раз гуляли, скоро заберут.

Что по рыбе, устроившись на лавке под навесом, я смотрел как быстро её потрошат. Некоторая рыба с икрой была. Вообще я хотел крупную отдать, а мелочь засолить, даже казанок приготовил. Нам от колхоза кусок соли подкинули, раздроблю, хватит, однако и мелочь пошла в дело. Её заворачивали в марлю и в котёл, уху варить. Причём, часть рыбы откладывалась, заворачивали в небольшие лопухи, те не выросли ещё, и девчат разносили по соседям, снохе и свахе Марфы Андреевны тоже. Это правильно, живём всем миром, помогая друг другу, иначе не выжить было бы. Вон братья Трубины, что сети ставят, большую часть коптят и продают на железнодорожной станции пассажирам поездов, она в двадцати километрах от нашего села. Их считали жадюгами, не любили с ними дел иметь. Впрочем, у нас в селе участковый появился, младший лейтенант Антонов, тоже из демобилизованных, повоевал, судя по наградным колодкам, лихо, так что прикроет лавочку. Разрешения у братьев-то нет. Председатель колхоза не выдавал. Да они на Дон переберутся, там и улов крупнее. Сам участковый с женой пока у наших соседей устроился, среди тех хат, что начали ставить, у нас четыре свадьбы было, для молодожёнов, и ему строили.

Некоторые из соседей, узнав о улове, сами заходили, языками почесать, прихватывая часть улова. Вот так как раз одна старушка ушла, когда я сказал:

- Мама Марфа. После Дня Победы дядя Стёпа едет к станции. Попроси его взять меня с собой. Хочу на рынке побывать, купить кое-что. Находки были в реке, продам. Вам подарки привезу.

- Так… - хотела та руки в бока, но глянув на них, в чешуе, уже решила было грозно спросить, что нашёл, как нас окликнули от калитки. Подъехала телега с углём, та самая, что на броде видел. Нам двадцать килограмм велели передать, так что я рванул за корзинами, зовя девчат, а Марфа Андреевна к плетню, пообщаться с возничим.

Тот в ведро убирал уголь лопаткой, потом на весы, и высыпал в корзины, девчата уносили в сарай, вот так и получили двадцать кило. Пыли много, но и камней хватало. Вообще по жильцам дома. Про хозяйку говорил, тридцатипятилетняя женщина, справная казачка. Сам таких люблю. Потом Глафира, она же Глаша, невестящаяся девка семнадцати лет, из приёмных. Главная помощница по дому и хозяйству. Тоже в колхозе работает, школу та закончила, у нас восемь классов было. Потом дети Марфы, Анна четырнадцати лет и Даша двенадцати. Ещё одна Анна десяти из приёмышей, потом Терентий, то есть я, ну и Нина, младшая, от немца, двух лет. Сейчас время к обеду, вон по двору носится, потом спать в доме уложат, тихий час. Сам я на улице сплю, ночью одеяла хватает, хотя и прохладно. У стены дома навес сделан, там лежанку и устроил. С трёх сторон открытая конечно, но если дождь и сильный ветер, перебираюсь в дом, а так нормально. Мне нравится. Марфа почти всю рыбу отдала, три мелких и две крупных осталось, в марле в казане варятся на летней кухне. Уха будет на обед. Лепёшки пекут. Я ей сказал вечером ещё схожу, наловлю, так что та не экономила. Про засолку сказал, получив одобрение. А за суетой хозяйка и забыла расспросить меня. Кстати, уголь на зиму, убрали в угольную яму, копить будем. Летом хватает хвороста и камыша. Бани у нас нет, соседской пользуемся. К ним пол-улицы ходит. А летом речка, уже сейчас купаются, хотя и прохладно. Сам вечером окунусь. Пора уже.

Вечером я действительно на речку сходил, тут хватало малолетних рыболовов с удочками, один из Трубиных ниже по течению сеть вытаскивал, ну и таскал что понравилось. Мелкую с собой взял, сидела рядом, глядела, вот её искупал и сам тоже. Чуть позже Глаша пришла, мне получаса хватило на рыбалку, она ведро и донесла. Не полное, я не наглел, но чуть больше половины было. Я сразу отобрал себе три десятка мелочи на засолку, чем и занялся, остальное Марфа на ужин забрала, в этот раз на сковороде жарила, или соседям раздала. Как засолил, дурное дело не хитрое, я и в прошлом мире неплохо руки набил на этом, любил малосольную рыбку, вот и тут всё сделал, Глаша помогла, придавила крышку тяжёлым камнем, а сам поужинал и поковылял ко двору дома председателя. Там дым коромыслом, народ собрался, мужики, обсуждали за длинным столом планы по стройке на ближайшие дни. Вот и я во двор зашёл, а уже стемнело, и подойдя к лавке, мне нахальному уступили место, костылём в спину потыкал, как устроился, сказал: