1250-й - Высокое средневековье - С Смирнов

Андрей мыслит проще, заодно с большинством граждан Владимира они все еще не могут поверить, что нашествие степняков не было мимолетным кошмаром и что решительное восстание не сможет сбросить ордынскую власть. Так же расуждают храбрые новгородцы, не изведавшие на себе ударов монгольской армии. Поэтому в 1250 году Александр Невский с его оригинальной политикой мало популярен на Руси. Но вскоре положение изменится ... В 1252 году владимирцы восстанут и будут быстро разбиты монголами; но Александр спасет землю от повторного разгрома. Затем по воле Бату его сын - несторианин Сартак - станет побратимом Невского: правитель Орды надеется, что русская помощь позволит его слабому наследнику удержать власть. Тогда же главный монгольский наместник на Руси - владимирский баскак Амирхан - примет православное крещение. Но в 1257 году Бату умрет, а его брат - мусульманин Берке - убьет Сартака прежде, чем Александр успеет помочь побратиму. Однако сепаратистские планы Берке требуют использования русских сил, заменить Александра некем, и Берке утвердит его великим князем Владимирским.

Наступят самые трудные годы в жизни Невского. Как восстановить доверие народа к князю, который поневоле стал главным сборщиком ордынской дани? Как убедить русских людей, что Русь не погибла окончательно, что есть шанс спасения, но шанс этот требует общего самоотверженного труда, готовности доверять товарищу, как самому себе? и много ли на Руси людей, готовых откликнуться на такой призыв? Хватит ли их хотя бы для создания зародыша новой русской державы?

Мы знаем сейчас ответ на эти вопросы. Да, на Руси хватило патриотов, и народ возродился, создал крепкую новую державу, во главе которой встали потомки Невского. В этом возрождении приняли участие не только русские люди, но и многие потомки "язычников": монголы и половцы, булгары и керэиты, эсты и литовцы. Не случайно потомок крещеного баскака Амирхана стал видным деятелем русской церкви - Пафнутием Боровским, да и сам Невский после смерти был объявлен святым. Но кто мог предвидеть все это в середине 13 века, когда князь Александр подавлял преждевременный мятеж гордых новгородцев против сборщиков ордынской дани, отражал литовские набеги, обхаживал монгольских вельмож, отвергал предложения римского папы о протекторате над Русью, изгонял брата Андрея и сына Василия за противодействие своей политике и без устали искал союзников в своей борьбе?

Искал - и находил таких богатырей, как Миндовг. Этот славный победитель ливонских рыцарей, основатель городов и создатель литовской государственности, подобный древнему киевскому воителю Святославу, учился ремеслу политика и правителя на собственном трудном опыте и ошибках. В 1251 году он заключил союз с Орденом и принял крещение от католиков, чтобы стать равноправным "европейцем" - но оказалось, что рыцари продолжают считать литовцев людьми второго сорта, своими холопами. Тогда Миндовг возобновил борьбу, стал искать друзей на востоке и вступил в союз с Невским. В 1260-х годах они вместе будут громить крестоносцев, и только преждевременная смерть обоих ратоборцев отсрочит прочный русско-литовский союз до более поздних времен.

Не состоится и крещение Орды - слишкол далека ее волжская столица от Руси, слишком велико в ней влияние среднеазиатских купцов-мусульман; их веру переймут позднейшие ордынские правители. Все же некоторые плоды своих трудов Александр Невский успеет увидеть. В 1262 году на Русь явятся чиновники из Каракорума, чтобы провести перепись для взимания повышенной дани. Но эпоха монгольского единства будет уже позади, и стоит Александру промолвить вполголоса: "Нынче - можно!", как имперские переписчики будут перебиты во всех русских городах, а хан Берке глазом не моргнет на такую неслыханную непокорность его данников имперскому правительству. Невский добьется и большего: русские воины не будут поневоле проливать свою кровь в усобицах Берке и Хулагу и в позднейших войнах ордынцев. Останется только дань Орде - тот "серебряный щит", который внук Невского - Иван Калита превратит в "серебряную узду" для будущих ордынских правителей.

Так мучительно перерождается в середине 12 века Восточная Европа, зажатая между агрессивной Монгольской империей и эгоцентричной Западной Европой. Столь же острые события назревают в Юго-Восточной Азии. Здесь славная, но одряхлевшая Камбоджа впала в ничтожество, как Киевская Русь, и память о недавнем блестящем правлении Джайявармана У11 тускнеет, как память о владычестве Всеволода Большое Гнездо на Руси. Монгольскому натиску в Индокитае противостоят в основном молодые народы: таи, моны, вьетнамцы. Набирает силу "варварское" княжество Чиенгмай, где вскоре загорится звезда Рама Камхенга - основателя тайского королевства, подобного Миндовгу и Александру Невскому. На Яве быстро развивается молодое государство Сингасари, основанное крестьянским вождем Кен Ангроком. Его потомков ждет трудный экзамен: скоро сюда доберется монголо-китайский флот Хубилая, но яванцы отразят этот натиск. Гораздо опаснее будет нашествие войск Хубилая на Вьетнам, возглавляемое Урянхадаем - сыном знаменитого Субэдэя, победителя при Калке и начальника штаба Бату в походе на Русь. Героическое сопротивление вьетнамцев вынудит Хубилая принять вьетнамскую дань, отказавшись от оккупации страны. После этого народы Индокитая продолжат путь к национальной государственности и независимости ...

Индия 13 века разительно отличается от Индокитая той эпохи - скорее она напоминает Египет. Мусульманские завоеватели-гулямы подчинили себе индийских крестьян так же, как их сородичи мамлюки подчинили египетских феллахов. Монгольский пресс непрерывно пополняет этот резервуар исламского воинства новыми кадрами обездоленных храбрецов-северян. Поэтому государство гулямов выдержит все набеги монгольских войск; но социальное развитие Индии (как и Египта) будет заторможено этими условиями до начала Нового времени.

Вот и закончен наш обзор средневековых народов и держав, какими они были в середине 13 века, на вершине Средневековой цивилизации. Мы видим, как вышло на мировую арену многочисленное поколение новых этносов - англичан и итальянцев, болгар и сельджуков, бирманцев и японцев, монголов и русских. Судьбы новичков не повторяют судьбу средневековых этносов первого поколения - византийцев, арабов, китайцев - потому что новые этносы родились и выросли в ином мире, чем тот, который застали их предшественники на исходе Великого переселения народов. Богатое экономическое и культурное наследие первопроходцев, усвоенное новыми народами в ходе живого общения с их старшими коллегами, позволило новичкам формировать свою национальную культуру и государственность в ускоренном темпе. Они входят в Высокое средневековье в расцвете сил, с развивающейся экономикой и незрелыми еще политическими институтами. Гибкость такого социума позволит большинству этносов второго поколения пережить кризис средневековой цивилизации и вступить в Новое время, сохранив этническое единство и политическую традицию даже при значительных изменениях в экономике социума, в территории государства и в составе его населения. Поэтому кризис средневекового общества завершится не гибелью его, а "Возрождением", то есть перерождением в том глобальном огненном вихре технической и культурной революции, который откроет всему человечеству дверь в Новое время.

Многие предпосылки будущего Возрождения к середине 13 века уже налицо. В Северной Италии оформились города-республики, а в будущей Испании и в Англии зарождается парламент. В Китае грохочут примитивные пушки, печатаются книги и бумажные деньги. Давно известен компас, хотя он еще не произвел революции в мореплавании. Алхимики-практики в погоне за "философским камнем" прокладывают верный путь к созданию экспериментального естествознания. Первые католические университеты соревнуются в учености со своими старшими собратьями в Византии, в Исламском мире и в Китае. Культура научной дискуссии исподволь вырабатывается в бесконечных богословских спорах во всех концах Земли. Все эти знания и навыки не слились еще в новый образ жизни и мышления, но в целом они составляют бесценное наследие Высокого средневековья, заготовленное впрок - до новых времен.

Сергей Смирнов