Женщина с чужим паспортом - Галина Врублевская

Борис не принял всерьез мой ультиматум: думал, что побунтую и забуду! Но я решила разрубить этот узел. Я была достаточно молода и еще надеялась построить настоящую семью и даже родить от предполагаемого мужа ребенка. А однажды под утро мне даже приснился жуткий сон. Во сне мы вместе с Борей купали в тазу фантастически мелкого ребенка – совсем крошечного, размером с чайную ложку. Я очень боялась, что крохотуля выскользнет из моих рук, поскольку он уменьшался с каждым мгновением, одновременно превращаясь в зеленый стручок. Когда из него посыпались мелкие горошины, я проснулась. Открыв глаза, я осознала всю бесперспективность наших с Б.Н. отношений, и решение пришло мгновенно: надо сегодня же ставить точку. Но прежде, чем озвучить свое решение, я набросила одеяло на голову Бориса – он тоже, вероятно, недавно проснулся и еще пребывал в утренней неге. Белый пододеяльник накрыл лицо Бориса будто саваном. «Этот мужчина умер для меня», – подумала я, а вслух буднично объявила о своем уходе:

– Боря, сегодня я была с тобой последнюю ночь. Больше я не приду в эту квартиру.

Он запутался в одеяле, стаскивая его с головы, наконец освободил лицо и тревожно спросил:

– Анюта, ты пошутила?

– Какие шутки, Боренька, игра окончена, – сказала я. – Больше я не желаю исполнять роль любовницы! Или я стану твоей женой, или совершенно посторонней женщиной!

Не дожидаясь реакции Б.Н., я выпрыгнула из постели и босиком побежала в ванную.

– Анюта, остановись, не уходи! – донеслось мне вслед.

В голосе Б.Н. звучали такие трагические нотки, будто я юркнула не в ванную, а прямо так, голышом, выскочила на оживленный бульвар. Дальнейшие его слова я не слышала из-за шума льющейся воды. Я приняла душ и, посвежевшая после бурной ночи и скверного сна, вернулась в комнату.

За четверть часа, что меня не было, Борис окончательно проснулся и даже выработал план действий на будущее.

– Анюта, подожди чуток, – попросил он, глядя мне в глаза. – Вот окончит мой сорванец школу, и, клянусь, мы с тобой будем вместе.

– Когда это случится! Через десять лет?

– Ну что ты! – замотал головой Б.Н. – Он уже в шестом классе.

– Я не могу ждать нисколько, – ответила я. – Ведь мне далеко за тридцать, а я хочу успеть родить ребенка. Желательно от тебя. Ты подумал, что мои возможности для материнства не бесконечны?

– Какого ребенка? – искренне изумился Б.Н. – Ты собираешься еще кого-то рожать? У тебя же есть дочь!

Я не стала объяснять ему, зачем мне нужен еще один ребенок. А ситуация была простая: рано став мамой, я не успела насладиться материнством в полной мере. Зачеты, семинары, экзамены – маленькая дочка вечно становилась помехой! А если я рожу теперь, то все будет иначе: я стану ценить каждый миг общения с младенцем. Но родить ребенка я хотела в полной семье, чтобы у него были мама и папа.

– Не удерживай меня, Боря. Пойми, каково быть все время третьей лишней! – перед тем как захлопнуть дверь, сказала я. Поцеловала Бориса в щеку и покинула наш тайный приют – уверенная, что навсегда.

Но через несколько дней Борис позвонил и сказал, что обдумал мои слова о ребенке и пришел к выводу, что тоже готов еще раз стать отцом. Ведь сын его подрос, уже начал отдаляться от отца, и Борис тоже чувствует, что детства этого ребенка почти не застал. И завершил он свою речь словами:

– Хочешь рожать, Анюта, рожай!

– Ты тоже хочешь этого? – Сердце мое выпрыгивало от радости, но я сразу напомнила Боре о своем условии. – А ты не забыл, что быть матерью-одиночкой я не собираюсь?! Сейчас такое трудное время, и мне уже не двадцать пять лет, чтобы работать на трех работах!

– Обсудим, – снова подал мне надежду Борис.

Через неделю опять состоялось свидание в нашей съемной квартирке, где Борис поделился своими планами на реализацию этого, как он сказал «проекта». Он подтвердил, что хочет еще одного ребенка, и хочет его от меня, а также понимает, что допустимый возраст материнства у меня подбирается к верхней планке. Потому в ближайшее время вопрос будет решен.

Борис Николаевич и в личных отношениях порой изъяснялся будто на собрании у себя в банке, но я уже привыкла к его деловитости и не обижалась.

– Ты решил развестись с женой? – не веря своим ушам, спросила я.

– Я, безусловно, разведусь с ней, Анюта, и в ближайшем времени, – ответил Б.Н. – Я не стану ждать, пока парень окончит школу. Но сейчас имеется маленькая закавыка: мы затеяли с Мариной общий бизнес по доставке в Россию медицинского оборудования. Я же тебе говорил, что банк, где я работаю, очень ненадежен, – и к тому же нельзя класть все яйца в одну корзину. Но я заработал кругленькую сумму и хочу использовать ее с толком. Марина ведь работает в государственной больнице, и у нее хорошие связи в медицинском мире. Мы с ней только учредим фирму, запустим пробный шар, а позже разделим наши акции. – Борис посмотрел на меня с хитрецой, как будто готовился преподнести сюрприз. И он преподнес его. – Я тут разузнал у знакомых медиков: можем сейчас зачать ребенка, а родим его, когда устранятся все мешающие обстоятельства.

– Не понимаю, это как? – Глаза у меня полезли на лоб. – Вроде гомункулуса в пробирке, как у средневековых алхимиков?

Я вспомнила недельной давности свой сон о ребенке размером с ложечку. Вот, значит, как он толковался!

В то время в нашей стране про искусственное оплодотворение еще разговоров не велось, а если и доходила какая-то информация, то в разделах «чудеса за рубежом». Борис спокойно объяснил, что это все не такая уж и фантастика и что в развитых странах эти технологии уже внедряются в жизнь.

– Специалисты мне объяснили, что мы можем поехать в Германию и там все сделать. Ты отдашь яйцеклетку, а я – свой сперматозоид на ее оплодотворение. После чего нашего эмбриончика усыпят, заморозят в криокамере в азоте, и будет он там дожидаться лучших времен, пока мама с папой не вызволят его из морозильника.

Борис назвал и место, куда мы поедем. Это оказался маленький городок под Ганновером – Бад-Мюндер, где он забронировал отель и созвонился с клиникой. Поначалу вся эта затея показалась мне невероятной и сложной, ведь нам, возможно, придется слетать в эту клинику несколько раз.

– Представляешь, Анюта, как нам будет хорошо там: тишина, красота, чистота кругом. Шикарные апартаменты, утопающий в зелени городок – и никто нас не знает. Будем жить, как супруги. И сотворим нашего малыша.

– А жене ты что скажешь? – с ехидцей спросила я.

– Скажу, что мне надо подлечиться, – ответил Б.Н. – Или что поеду укреплять деловые связи с немцами. Она во что угодно поверит, лишь бы я был формально с ней, пока мы раскручиваем новый бизнес.

Предложение было очень необычным, но я согласилась. Ведь я ничего не теряю: все услуги оплатит Б.Н., а я в перспективе смогу родить здорового малыша – и заморозкой этого самого эмбриончика я как бы открываю депозитный вклад с обещанием хороших процентов. Но выплатят их не сразу, а через год-другой – и призом станет желанный ребенок!

Мы совершили за год три поездки и получили нужный результат: нам провели и обследование, и стимуляцию, и заморозку эмбриона. Так что год назад мы уже стали потенциальными родителями. Правда, пришлось пойти на некоторые ухищрения, чтобы обойти закон в Германии, по которому подобные процедуры возможны только для супружеских пар, но Борис нашел обходные пути. Он всегда умел их найти. А стать истинными родителями мы наметили на конец тысяча девятьсот девяносто восьмого года. Борис надеялся решить вопрос с разводом, а моя дочь должна была окончить школу и уехать учиться за границу. Кстати, американский образовательный грант ей помог найти тоже Борис!

После процедуры зачатия наши с Б.Н. отношения, естественно, продолжились. Теперь я уже не сомневалась, что мы скоро поженимся или хотя бы станем жить одной семьей. Но время шло, а положение не менялось. Изменилось лишь место наших встреч: когда дочка уехала на учебу, то надобность в съемной квартире отпала и Борис наведывался теперь ко мне домой. И все же мой почти муж оставался приходящим гостем, а жить продолжал в своей семье. Но, по его словам, и дома он бывал редко, отдавая все время работе. В последние недели банк все время сотрясали какие-то конфликты, потери, угрозы. Так что новый бизнес, раскручиваемый Борисом вместе с женой, требовал от них все больше внимания и сил. Теперь мне впору было ревновать Бориса к работе: он появлялся у меня все реже и реже. И наконец заявил, что у него сейчас нет времени на шашни со мной и я должна отпустить его.

Слово «шашни» меня очень разозлило. Я вскипела от возмущения и выплеснула в лицо Борису все накопившиеся обиды. Особенно обидно и больно мне было за его бессмысленную идею создать и заморозить общий эмбрион. Если он не собирался на мне жениться, то для чего все это надо было делать? Непонятно… В очередной раз мои иллюзии разлетелись, как мелкий сор, гонимый ветром равнодушия моего сожителя.