Методологическое путешествие по океану бессознательного к таинственному острову сознания - Виктор Аллахвердов

Начнём рассуждать (и да простит меня читатель за однообразное движение по кругу!): уже для того, чтобы нечто осознать, надо вначале уметь осознавать. Беда, однако, в том, что само это умение не может осознаваться, и никакие осознаваемые процессы не могут его породить. Иначе следует признать, что осознание возможно ещё до того, как оно возникло. Чтобы почувствовать весь ужас этого вывода, приведу аналогичные пируэты: для того, чтобы нечто знать, надо уметь знать до того, как мы узнаем, каким образом мы это умеем. А для того, чтобы помнить, что мы нечто забыли, надо помнить о том, о чём мы забыли. И т.д. В том и проблема: зачем забывать и помнить об этом? Зачем осознавать, если мы умеем знать без всякого осознания?

Мы не умеем осознавать процесс создания осознаваемого; то, что мы осознаем (мысли, чувства и пр.), всегда присутствует в нашем сознании в уже готовом виде. Человек способен дать себе отчет лишь в том, что именно он осознает, но не может объяснить переход от одних своих мыслей к другим. Вот как писал об этом О. де Бальзак в «Драме на берегу моря»: «Почему обуревают меня думы? Почему вдруг находит тоска? Кто знает? Мысли западают вам в сердце или голову, не спрашивая вас». А вот размышляет о своём творчестве В. Моцарт: «Мысли приходят ко мне часто наплывом. Откуда и как, этого я не знаю и не могу ничего сделать, чтобы узнать. Те из них, которые мне нравятся, я удерживаю в памяти и тихонько напеваю про себя».[12] И. Бродский сходное переживание выразил в своей Нобелевской лекции так: «Поэт есть средство существования языка... Начиная стихотворение, поэт, как правило, не знает, чем оно кончится, и порой оказывается очень удивлен тем, что получилось, ибо часто оказывается лучше, чем он предполагал».[13]

Психологи, опираясь на экспериментальные данные, сказали об этом лишь чуть более наукообразно: мысли управляются неосознаваемой детерминирующей тенденцией. Как удачно высказался А. Бине, «мышление – это бессознательная деятельность ума».[14] Неосознаваемая детерминация мышления логически неизбежна, коли заведомо работа механизма, приводящего к осознанию, нами не может быть осознана. Никто не способен почувствовать, как по его нервным путям идут импульсы или как они обрабатывается в коре головного мозга. Осознается только течение собственных мыслей, а не причины, которые этими мыслями управляют. Вы, дорогой читатель, наверное, сейчас понимаете, что читаете книгу определенного формата, видите те или иные буквы. Если потребуется, то способны ответить и на вопрос, в каком месте Земного шара вы читаете эту книгу. Но на самом деле вы не видите книгу. То, что вы видите, – это ворох кусочков информации (по выражению Г. Бейтсона[15]), которые вы синтезируете в зрительный образ. Но процесс этого синтеза вы не видите! Человек всегда осознает некое содержание (связанное с внешним миром или самим собой), но не сам процесс осознания этого содержания. Э. Аронсон с соавторами описывают целую серию остроумных экспериментов, непосредственно доказывающих, что «мы хорошо осознаем конечный результат мыслительного процесса, но не в состоянии понять путь, который привел к этому результату»[16].

Особенно остро неосознаваемость причин (неосознаваемая детерминация) заметна в случае появления в сознании совершенно новых идей, которых ранее в сознании не было и быть не могло, – например, в результате творческого акта. Субъективно приход новой идеи переживается самим творцом как нечто, от него самого не зависящее. Ведь он не знает, откуда эта идея появилась – её же только что в сознании не было. Великий поэт и мудрый человек Ф. Шиллер эффектно назвал возникающее состояние "неожиданностью души". Ученые описывают свое состояние в процессе научного открытия словами: "с глаз внезапно упала пелена", "неожиданная мысль, словно молния, пронзила воображение" и т. д. Творец идеи обычно чувствует свою личную отстранённость от процесса придумывания именно этой идеи. Не удивительно, что верующий Р. Декарт, когда ему в голову пришла идея аналитической геометрии, упал на колени и стал благодарить Бога за ниспосланное ему озарение. А композитор Й. Гайдн, когда у него возникла мелодия, символизирующая рождение света в "Сотворении мира", воскликнул, ослеплённый блеском этой для него невесть откуда взявшейся мелодии: "Это не от меня, это свыше!". Менее верующие связывают подобное переживание с таинственным словом "интуиция", которое, впрочем, никак не разъясняется по существу, а потому ничего и не объясняет.

Подойдём к проблеме сознания с другой стороны. Очевидно, что сознание как-то перерабатывает информацию. И, как на всякий информационный процесс, на него должны быть наложены некоторые ограничения. Однако осознавать свои границы сознание не может. Так, глухой от рождения человек не способен непосредственно осознавать свою глухоту, потому что он живёт в беззвучном мире и не в состоянии непосредственно переживать, что он не слышит звуков, так как в своем опыте никогда не сталкивался со звуками. Такому человеку может быть известно, что он не обладает некоторыми способностями, которыми обладают другие люди, но он не знает, в чем именно эти способности состоят. И дальтоник не способен непосредственно переживать, что он не отличает красный цвет от зеленого, потому что он их действительно субъективно не отличает. Конечно, он может переживать невозможность получить водительские права и пр., но никогда бы сам не догадался, что не воспринимает различия некоторых цветов. Потому же нет и людей, которые бы непосредственно переживали свою глупость как присущую самому себе характеристику, ибо для оценки границ своих собственных интеллектуальных возможностей надо обладать превосходящим эти возможности интеллектом, что, разумеется, никому не дано. Вот нас и радует шутка М. Монтеня: из всех богатств на земле Бог лучше всего распределил ум, ибо никто не жалуется на его недостаток.

Сознание не знает самых простых наложенных на него ограничений. Например, люди не осознают границ своих возможностей запоминания. На занятиях со студентами я много раз спрашивал их, сколько двузначных чисел вы можете запомнить с одного предъявления. И почти всегда находился студент, который на спор со мной брался запомнить с десяток. Более информированные студенты-психологи, зная о том, что человек с первого предъявления обычно может запомнить (сохранить в сознании) семь или около того знаков, столь же безуспешно пытались запомнить семь двузначных чисел. Ошибка студентов-психологов заключалась в том, что семь – это средний объём запоминания с одного предъявления однозначных цифр, а не двузначных чисел. Сказанное ещё раз подчёркивает: даже если человек может знать об ограничениях (как глухой от рождения может знать о своей глухоте), то само это ограничение всё равно непосредственно не осознаётся.

Временные ограничения на работу сознания. вообще впервые заметили астрономы. Известный эпизод, рассказываемый в учебниках: в 1796 г. из обсерватории в Гринвиче был уволен ассистент за то, что, выполняя астрономические измерения, допускал ошибку почти в секунду при регистрации момента прохождения звезды по координатной сетке телескопа. Много позже стало ясно, что эта ошибка была вызвана не небрежностью ассистента, а индивидуальными ограничениями на скорость реагирования на сигнал, существующими у каждого человека.[17] То, что потребовалось время для осознания самого этого факта, как раз и говорит о том, что существование временных ограничений никто не осознавал.

Предъявим испытуемому один и тот же по физическим параметрам звук в левое ухо на одну тысячную секунды раньше его появления в правом ухе. Испытуемому в этом случае будет казаться, что был предъявлен только один звук. Но, поскольку по разнице времени прихода звука в разные уши мы устанавливаем местоположение источника звука, испытуемому будет казаться, что звук находится слева от него. Нужно, как показали исследования Э. Пёппеля[18], предъявлять второй звук через 3-5 мс, чтобы услышать два звука. И, хотя никто не способен осознавать различие интервалов времени в 1 мс и в 3-5 мс, тем не менее все без особых затруднений осознают, сколько звуков – один или два – предъявлено. Но разве кто-нибудь когда-нибудь осознавал граничные интервалы в несколько миллисекунд?

Содержание сознания изменяется даже вопреки нашему желанию. Посмотрите на рисунок. Его можно увидеть (осознать) или как усеченную пирамиду, обращённую к вам передней стороной, или как удлиненный коридор, где меньший квадрат является задней стенкой. Известно, что при всём желании невозможно удержать в сознании что-то одно. Если вы хотите видеть только пирамиду, то рисунок всё равно внезапно для вас превратится в коридор, а если вам захотелось видеть один только коридор, то он всё равно рано или поздно станет пирамидой.