Белый карлик - Дан Маркович

Почти беспрекословно все свершилось, еще одной жизни не стало.

Какой прекрасный - быстрый и решительный конец. В момент торжества справедливости. Весь опыт жизни на острие момента. Разве плохо вот так грохнуться, когда знаешь, что отстаиваешь, с полной уверенностью в правоте своей?..

***

А тогда - никакой печали, одно раздражение. Предвиделась большая суета по захоронению. Что за проблема, спрятать тело, но и это стало сложно.

Пытался изобразить скорбь, но сразу провалился, разоблаченный истинно скорбящей дочерью. Искренность мой бич.

Оказывается, настоящих последствий не предвидел. Фантазер, мечтатель... Не раз представлял себе - умрет старуха, заживем! Она неплохая, Лариска, мы сочувствовали друг другу, а это почти любовь. Устал от беготни, от кратковременных любовей. Что интересно в двадцать, невыносимо в тридцать пять.

Но нет прощения тому, кто попался на зуб истории в минуты роковые...

Опять смешки?.. У меня к самому себе серьезные претензии. Только начал вспоминать, а уже непозволительный тон, откуда? Виноват, исправлюсь!.. Но у каждого своя минута роковая, бывает, даже смешная с глобальной точки зрения.

Банка переполнила сосуд, который у каждого имеется, туда капают причины, в основном дневная и ночная мелочь. И наконец - некуда дальше капать, господа.

Глава вторая

***

Лариса не простила мне банку. Ни прощенья попросить, ни объяснить оказалось невозможно. Потом я понял ее. Если спокойно думать, можно понять любую неправоту, даже если она против твоей правоты. Убийство, даже такое неумышленное, трудно забыть и простить.

И вообще, изначально был виноват. Потому что в этой квартире появился. Мать еще спокойно копалась в черноземе, собирала яблоки в старом саду, укладывала на зиму, аккуратно заворачивая каждое в странички из бесчисленных ленинских томов... А я уже проник в Ларискино жилище, неторопливо пил чай с тем самым вареньем, рассуждал о физиках и лириках, об упадке культуры и литературы, и посматривал на крупный зад, мне не хватало общения. Если б страна не встрепенулась, не распалась так легко и охотно... Может у нас бы и сложилось? Я слово себе дал - не пить и не писать стихи. Только чай и прозу!.. И варенье меня почти устраивало, я готов был терпеть. Хотя подташнивало иногда. Не первой молодости поджелудочная, к тому же подточена алкоголем.

Но страна уже распалась, и маячил призрак границы, бетонной несокрушимой стены, подобия разрушенной берлинской, ведь стены то воздвигают, то разрушают, а идея стены вечна. Старуха, проявив народную мудрость и зрелое понимание жизни, собралась, продала дом и сад и появилась на пороге. Докатилась-таки разрушительная волна до моей судьбы, все уже было сложено и подготовлено, дровишки сухие, бензинчика плеснули... и пламя вспыхнуло от этого короткого коц...

***

После смерти матери Лариса решительно исчезла с моего горизонта. На самом деле, это я исчез, по первому требованию переехал. Остались в одном городе, но столица давно сто городов: переехал в другой район - почти умер.

Вспоминал?..

Оказалось, нечего вспомнить, кроме самого простого. Наверное, признак умственной слабости - способность помнить только самые простые свойства, признаки, детали предметов, черты лиц... Лариса тусклая, рыхлая, но крупная. Я говорил, непреодолимая склонность к полным женщинам. Герой Набокова меня бы презирал всеми фибрами души, если есть у нее, у души, такие штуки. Что-то наподобие жабр, я думаю. Так вот, других женщин не вижу - поджарых, фигуристых, ярких. Замечаю, конечно, но сразу какая-то машинка внутри срабатывает - мимо... Ей было около сорока, постарше меня. Вполне дружелюбная связь. Я у нее был, чтобы легче прожить, но вообще неплохо относилась. Ничего дурного не могу сказать. Вместе смеялись над пустяками, а это показатель. Мои стихи ей были ни к чему. Она сильно уставала, главбух на заводе. Постоянно озабочена делами, в страхе за большие деньги, ей ведь доверили. Муж военный, погиб при исполнении, цинковый гроб, тайна... Работал в какой-то лаборатории, пришел домой и к вечеру скончался якобы от аппендицита. Потом пришли к ней, пригрозили, дело, мол, ясное, не возникай с вопросами. Выдали справку о смерти, и привет.

Она и пикнуть боялась, тоже старого поколения. Десять лет поколение теперь, да?.. Или пять?.. Хотя бы понятная мне личность, а новые? - жлобы ассорти. Ринулись из всех щелей. Кто чаи гонял в институтах-учреждениях, кто тайно приторговывал, кто историю партии читал... еще воры разные... И все бросаются накапливать первичный капитал. Тошнотворно, но еще и старомодно, пройдено сотни лет тому назад. А мы только очнулись, решили со всех ног догонять. С нашим размахом и задором, а что?..

А девочка, дочка ее? Неизвестно откуда, еще до мужа возникла. Я не спрашивал. Дочь мне не нравилась с самого начала, кроха. Ругал себя, корил... в нелюбви к слабым и беззащитным стыдно признаваться. Но что поделаешь, бывает. Иногда сразу чувствуешь в ребенке родное, гены и нации не при чем. А здесь все чужеродное, привычки, движения, словечки неприятные были... Мать тоже удивлялась, откуда?.. Все валим на садик, на школу... Я виду не подавал, старался, был даже ласков, хотя мне это тяжело. Не нравится, и кол в горле. С женщинами проще, особенно в темноте. Всегда нащупаешь интерес, хотя бы на пять минут. На ощупь легче обмануться.

В общем у нас с Ларисой на крепкую троечку получалось. Иногда, правда, тоска от этой троечки, но что тоска - кругом тоска.

***

Я возвратился в свою халупу, на десять километров северней, но дом такой же, и подъезд, и надписи на стенах родные сердцу, так что быстро вспомнилось. Одинокая жизнь, как прекрасно, да?..

Второй раз не повезло, повод подумать, не закономерность ли...

Все свободное время сидел дома, смотрел в серое заплеванное дождем стекло... читал, читал... Ну, попивал. Очень умеренно по общим представлениям. Кажется, говорил, серьезный недостаток, алкоголь меня не переносит.

Кругом не повезло.

Тоскливо, нет опоры, даже иллюзий не осталось. Семейная жизнь была мечтой. Те, кто вырос вне теплого дома, с трудом усваивают устройство общества, ячейки эти. И все равно мечтают - о покое, о женщине, которая не предаст.

На этот раз все замкнулось и совпало, а это тяжелый случай, психологи вам объяснят.

Тридцать шесть лет, возраст который с трудом переживают творческие люди, а я считал себя творцом.

Неудача, очередной провал - не сумел втиснуться в ячейку общества, чтобы как все...

Школа, в которой меня кусали каждый день.

И воспоминания. Воспользовались моментом, навалились. Пустыня, песок, пустота, особое состояние, когда себя от песка не отличаешь... Песочные часы вечности. Красиво сказано!.. Но если вдуматься, горький урок для создателя миров.

***

Опять не туда, вот что я чувствовал. И вообще, все не так, все, все!.. Нигде нет устойчивого места - жизнь колышется, сползает, движется, скрипит... Льдина, я же говорил. Ощущение жизни важней разумного зрения. Во всяком случае, по шее бьет сильней. Особенно в неспокойные времена: то, что вчера во главе угла, сегодня забыто или оплевано. Не одобряю презрение к мелкому современнику ради крупной женщины, госпожи истории.

Если бы стать свободным зверем, да? Про звериную жизнь нам только кажется. Та же свалка у них, может, похуже нашей, если возможно. Тот же цирк. Не театральная сцена, как высоко выражаются, - арена с дураком на ковре и плеткой мучителя зверей. Не отличается.

Мне говорят, смотри, весна на дворе, страна проснулась!.. И ты не обыватель больше в своем вонючем углу, а составляешь частичку волн, опрокидывающих империю. Кто-то на этих волнах легко скользит, а нам, тем, кто отплевывается в глубине, громогласно и напыщенно вещают - об исторической роли масс....

Преувеличиваю?

Как не преувеличивать, люди забыты ради процесса!.. Причем, весь этот кураж, как нам обустроить новый мир... - на фоне суеты тех, кто ближе к общему имуществу. Они деловито обустраивают свои норки.

Будь разумным и объективным, - они поучают, история важней твоих мелочных притязаний. Гордись, почетный свидетель и участник великих сдвигов...

Я думаю, еще величавей было бы уж сразу движение земной коры, миллионолетнее явление, сжатое в минуты роковые... И что бы мы увидели?.. колыхание огромных плит, крошатся и уходят в огнедышащие пропасти целые материки... И мы, полудохлые мухи среди развалин, в предчувствии последнего удара, девятой кипящей волны...

Я бы посмотрел на восторги эти!..

Глава третья

***

Теперь бы вернуться, что-то объяснить.

Сразу после школы армия, небольшая вроде бы войнишка, ограниченный контингент. Земля пыльная, сухая, камень серый, небо тяжелым непроницаемым пологом... Неделями все живое и неживое сечет песок. Зато как успокоится ветер, дивные на небе цвета по вечерам!.. Домишки чудом прилеплены к горам или наполовину в песок вросли. Люди - яркие, чужие, все у них по вековым правилам, своим уставам. А тут мы, со своими школьными распоряжениями вперлись.