Не было бы счастья - Наталия Рощина

— Ты предлагаешь воспламеняться при виде этих самодовольных самцов, играющих бронзовыми бицепсами? Казановы местного масштаба с корявым языком. Так и подмывает попросить у них справку из вендиспансера. Не хочу об этом говорить. Наверняка я не права, ты извини меня и не слушай. Я тебе не указ.

— К тому же я старше, заметь.

— Сдаюсь, Ксюша. Пойдем в столовую, уже приглашали по радио. Первый прием пищи играет очень важную роль, это я тебе как медик говорю, — стараясь сменить тему, заметила Лита.

— А я бы с удовольствием заменила этот важный момент поглощения калорий на их сжигание во время классного полового акта. Говорю культурным языком только из уважения к тебе.

— Могу себе представить, что бы ты сказала в другом случае.

— Поверь мне, не можешь.

— Сдаюсь, Ксюша, пойдем же.

Одевшись, они отправились в столовую. Оксана раздавала улыбки направо и налево. Глядя на нее, Лита добродушно посмеивалась. Соседке было тридцать три года, выглядела она на все сорок с хвостиком. Загар делал ее еще старше. Выставляемое напоказ желание новых стрел Амура выражалось в постоянной суете, слишком ярком макияже. Лита не думала осуждать ее манеру отдыхать. Каждому свое. Напротив, разговоры с нею по вечерам расслабляли, забавляли. Оксана умела красочно описывать свои приключения с пикантными подробностями, которые явно можно было оставить при себе. А в промежутке между слушанием ее «Декамерона» — блаженное молчание в уединении.

Добравшись после столовой до пляжа, Лита подставила расслабленное тело солнцу. Закрыв глаза, она ощущала мерцание разноцветных бликов и приятное тепло, погружающее в дремоту. Как ни старалась, мысли непроизвольно возвращали ее к Игорю. Мало сказать «прощай», нужно перестроиться, привыкнуть к новому положению вещей. Больше всего терзало чувство жалости и вины. Надо было вести себя иначе, подбирать другие слова, убеждать. Кажется, она только этим и занималась. Свела судьба с пороком, назначила испытание, а она его не выдержала. Получается так. Лита, вздохнув, перевернулась на живот и закурила. Нет ничего хуже мятущейся совести. Никто ее ни в чем не обвинял, сама себя укорами замучила. Когда на ее глазах талантливый молодой ученый стал превращаться в мрачного ворчуна или беспечного болтуна — в зависимости от дозы выпитого, — Лита попыталась понять причину этого. Часто поводом становится душевная драма, смерть близких, кризис в работе. Несколько раз она обращалась с вопросами к пожилой матери Скользнева. Та не могла толком ничего ответить. У нее на все воля Божья. Не отрицая заслуг Создателя, Лита все же хотела разобраться. Как медик, она должна была представить картину развития болезни, чтобы успешно с нею бороться. Спрашивать Игоря было бесполезно: он никогда не причислял себя к числу больных. Отшучивался, обворожительно улыбаясь, и переводил разговор на другую тему. Как-то странно они жили. Близкие люди, а в душу друг другу никогда не лезли. Табу на обсуждение дальнейших планов, изменений в жизни. Пора слепой влюбленности давно прошла, и привычка быть вместе заменила остальные чувства. Мужчина и женщина, которым сладко в постели и пусто в душе. Да, все рано или поздно должно было закончиться.

Почему-то хотелось вспоминать того Скользнева, каким она узнала его в самом начале их знакомства. Заводила, весельчак с дерзким взглядом почти черных глаз. От него шла такая энергетика, что в пору было бояться превратиться в горстку пепла рядом с ним. Они заметили друг друга сразу, но сначала был период подтрунивания, изучения, наблюдения со стороны. Он постоянно подшучивал над ее тяжелой, соломенного цвета косой.

— Твоя лебединая шея не выдержит груза знаний и этой природной красоты, — хитро улыбаясь, сказал он. А потом с грустью смотрел, когда однажды она пришла на занятия с короткой стрижкой, еще более подчеркнувшей ее красоту. Она не хотела показать, что идет у него на поводу. Просто это был способ обратить на себя его внимание. В тот вечер он ждал ее после занятий на ступеньках институтской лестницы. В толпе будущих медиков он сразу выделил легкую походку и переливающуюся под солнечными лучами аккуратную головку. В этот момент он понял, что хочет быть рядом с нею всегда, а ее сияющие глаза кричали о том, что она влюблена.

— Привет, задерживаешься. Наши давно выбежали, — его голос заставил ее сердце учащенно биться.

— Я зашла в библиотеку, зачетная неделя на носу. Первая все-таки.

— Да, сумка у тебя, как с кирпичами, — забирая ее из рук Литы, констатировал Игорь. — Похвально.

— Компенсирую легкость в голове. Знаний еще нет, а косы уже нет.

— Ты будешь очень красивая, даже если лысой стать решишься.

— Ну, уж ты хватил. Ты решил помочь мне поднести сумку? С чего бы это?

— Я решил, что нам нужно всегда быть вместе, согласишься?

— Шутишь, как всегда. Я порой перестаю понимать, когда ты говоришь серьезно.

— Сейчас я серьезен, как никогда. Поедем ко мне. Моей холостяцкой берлоге давно не хватает тепла и уюта.

— Ты хочешь предоставить решение этой проблемы мне? — Лита отвечала как в бреду.

— Проблем пока нет. Просто, думаю, мы бы отлично дополняли друг друга. Глупо тратить драгоценное время на транспорт, когда есть чудесная однокомнатная квартира. Соглашайся, прошу тебя. Надеюсь, ты уже вышла из возраста, когда на это нужно спрашивать разрешение родителей?

— Так тебе нужна домохозяйка или любимая? — не замечая подтрунивания Скользнева, спросила девушка.

— Я нуждаюсь в гармоническом сочетании будничного и возвышенного.

— Задача со многими неизвестными, — едва сдерживаясь, чтобы не броситься ему на шею, отвечала Лита. Она должна держаться с достоинством.

— Предлагаю решать ее вместе, идет?

Лита не верила, что это происходит с нею на самом деле. Игорь настолько нравился ей, что в своих самых сокровенных мыслях она давно была близка с ним. Теперь ее мечта невероятно, неожиданно осуществляется. Игорь еще что-то говорил, но она видела только шевелящиеся губы и ничего не слышала. Эйфория счастья одурманила ее, сделала неподдающимся язык, окрасила щеки в алый цвет. Скользнев понял, что она готова ради него на все. Его чувства были не настолько глубоки, но искренность Аэлиты трогала. Ей было только восемнадцать, ему ненамного больше — двадцать. Однако свой опыт общения с противоположным полом он считал ощутимым. У Литы, напротив, не было серьезных отношений с мужчинами. Она все время откладывала их на потом. Обладая броской внешностью, она не стремилась расстаться с невинностью. Все ее немногочисленные увлечения не так уж волновали ее, не делали безрассудной. Воображение рисовало ей романтические картины, в которых страстный, настойчивый мужчина почти насильно, но умело делает ее женщиной. Укладываясь вечером спать, она словно совершала ритуал: мысленно в очередной раз отдавалась незнакомому, но волнующему ее мужчине. Все шло к тому, что неудовлетворенная природа требовала свое. И вот перед ней герой ее многочисленных фантазий. Ведь последнее время овладевавший ею мужчина всегда был с лицом Игоря. Пора было воплощать в реальность то, о чем девчонка безмолвно мечтала. Она была готова к этому шагу во взрослую жизнь. Лита чувствовала, что со Скользневым не получится иначе. Она нужна ему вся, без остатка. Хорошо, она согласна решать с ним любые задачи. Он понравился ей с первого взгляда, и ни на кого больше обращать внимания ей не хотелось.