Возвращение «Варяга» - Глеб Дойников

 С мостика ему благодарно кивнул командир, который и сам был изрядно смущен.

 Корабли сближались с относительной скоростью более 50 узлов, и крейсер, который только что был силуэтом на горизонте, теперь довольно отчетливо вырисовывался на фоне быстро темнеющих и уже почти черных облаков. Но даже с расстояния в 45 кабельтов опознать крейсер никак не удавалось — приближаясь с темной стороны горизонта, он как плащом был укутан собственным дымом. К удивлению команды русского миноносца и его японских коллег, крейсер пока огня не открывал. Японцы несколько сбавили ход и разошлись, чтобы перекрыть русскому миноносцу все пути отхода. Больше всего удивлялся поведению командира японского крейсера Римский–Корсаков — тот вел себя явно тактически неграмотно. Выбрав курс по ветру, японец, из — за своего же дыма, не только не мог вести огонь, он был не в состоянии даже нормально наблюдать за ходом боя. По расчетам Римского–Корсакова через десять–пятнадцать минут уже можно было пускать по опрометчиво приблизившемуся без стрельбы противнику мину. Он уже минут пять как отодвинул рулевого от штурвала и стал к нему сам. Беззвучно шевеля губами, командир миноносца молил Бога об одном — успеть выпустить мину по врагу ДО того, как его миноносец будет утоплен артиллерией крейсера.

 Наконец, после сближения на примерно 30 кабельтов, «японец» проснулся. Резко, на полном ходу, который по прикидкам уважительно покачавшего головой Федора Воинович был не менее 22 узлов, крейсер завалился в циркуляции вправо, разворачиваясь к миноносцам бортом. «Беспощадный» мгновенно отреагировал и лег лево на борт, курсом на пересечку. Но через минуту после поворота левый борт, выскочившего как черт из табакерки из облака собственного дыма крейсера окрасился вспышками выстрелов из почти двух десятков орудий… Еще до падения снарядов первого крейсерского залпа Зябкий ответил выстрелом из своей пушечки. К удивлению всех на миноносце, рой снарядов, прогудев над палубой миноносца, довольно–таки кучно лег вокруг среднего из его преследователей. Радостно вопящий «по своим бьют, бараны желтопузые» Зябкий успел выпустить по крейсеру еще три снаряда, пока не был остановлен пронесшимся над палубой миноносца слитным криком сигнальщика и командира, наконец разглядевших «противника»:

 - Отставить стрельбу, отставить, ЧЕТЫРЕ ТРУБЫ, ЧЕТЫРЕ!!! Это наши!

 - Это же «Варяг», братцы, «Варяг»!!! 

 На мостике «Варяга» Руднев, вглядевшись в силуэты миноносцев на горизонте, устроил «товарищу великому князю» очередной мини–экзамен.

 - Ну, и что мы тут наблюдаем?

 - Удирает двухтрубный миноносец с полубаком, наверное, наш из Шихаусских[4], догоняют три четырехтрубных. Явно японцы британской постройки. Или японской, с такого расстояния не различить, да и разницы никакой.

 - Угу. Не различить. Мачт на преследователях сколько? Если одна — то британцы, если две — то собственной сборки. А разница, уважаемый, в пару узлов максимального хода. Дьявол — он в деталях, и опускать их не стоит.

 - Так ведь за дымом ни черта не видно! И как вы только разглядели мачты? И почему мы сближаемся столь странным курсом? — удивился пристыженный Кирилл.

 - С мачты видно, вот я у марсового и поинтересовался. А идем мы, прикрываясь своим дымом как завесой, чтобы опознали нас попозже. Может, повезет, кто из трех слишком близко подлезет — авось утопим… Кстати о дыме… Что–то густовато дымим, оно конечно для маскировки неплохо, но к чему бы это… На лаге! Ход?

 - Д–двадцать четыре узла, — отчего–то слегка заикаясь, ответил молодой мичман Александр Карлович Штокс, недавно прибывший на «Варяг» и занявший место второго штурманского офицера.

 - Вы мне очки не втирайте, — мгновенно вскипел Руднев, — я понимаю, что вы переживаете за судьбу Лейкова, и крейсер только что из дока, но врать мне про 24 узла не рекомендую. Сколько на самом деле на лаге?

 - Сам глазам своим не верю, — оправдываясь, зачастил Штокс, — но уже пол часа как именно 24. Может лаг после позавчерашнего боя врет?

 - Так–с… Занятно. До контакта с противником сколько осталось? — строго спросил адмирал мичмана.

 - Не более пятнадцати минут.

 - Гм. Ни мне в машинное сбегать не успеть, ни Лейкову на мостик… Да и негоже его сейчас отрывать. Придется снова пообщаться через амбрюшоты.

 - Николай Григорьевич, — прокричал Руднев в переговорную трубу, — но, черт возьми — как?

 - Да ничего особенно сложного, всего то делов — форсированное дутье, зажать предохранительные клапана до 16 атмосфер, масло на колосники, чтобы уголь горел ровнее, дополнительная смазка опорных подшипников, ну и еще пара мелких хитростей — вот вам и 24 узла на лаге. Крейсер–то после переборки машин и очистки днища[5]. Но если мы еще хоть час такой ход продержим, то одной лопнувшей трубкой не ограничимся. Прошу разрешения снизить на два–три узла, если ситуация не критична. В противном случае, — труба донесла тяжелый вздох, — я не гарантирую через три часа хода более 17 узлов. По крайней мере до замены трубок, а это минимум сутки на 10 узлах с выведением котлов. Решать вам.

 - Так вы что, чуть не сломали крейсер посреди Японского моря, пытаясь достичь заведомо нереальной скорости? — снова начал беситься Руднев, вспомнив, с кем он имеет дело.

 - А что, у меня таки был выбор? — донесла труба искреннее удивление главмеха, — приказ дать 24 узла — был. Выбора — нет. Уж извините, если вам эти 24 узла не надо, то незачем было и приказывать? Так можно ход снижать, или дальше «pedal to the metal» прикажете?

 - Черт с вами, снижайте до 21, если надо. Но в принципе, «Варяг» может стабильно давать 24 узла, без риска для машин, и если да — что для этого надо?

 - Доработка всех трубок в котлах. В идеале и сами котлы бы поменять, дурацкая конструкция с этим противотоком, знаете ли, но это уже после войны. А пока — заказать в Питере или, если денег не жалко а времени нет — в Америке, набор новых трубок, с более толстыми стенками. Они и нужны то только для двух нижних рядов. Установку я проведу на графитовую смазку, а то сейчас менять каждую трубку это час высверливать — прикипают к котлу. Месяц, максимум — два на трубки и еще трое суток на замену. Но до этого больше 21 узла — только в случае жизнь или смерть.

 - Добро. Приму к сведению, и, это — спасибо. И еще — масла не жалейте и дальше — нам сейчас дыма надо побольше.

 Глубоко, в потрохах крейсера «обновленный» Лейков усмехнулся своим мыслям и, отдав приказ своему помощнику, сменившему погибшего у Чемульпо Зорина Вакшину, снизить обороты, быстрым шагом прошмыгнул к корме. Там он, воровато оглянувшись, подлез к шестереночному нивелиру валопровода корабельного лага, и быстренько отъюстировал его на изначальное, правильное, значение. После устроенной адмиралом выволочки бывший кандидат наук, работавший в системе МинСредМаша и не раз правдами и не правдами выполнявший задания партии, решил не рисковать. Он беззастенчиво сбил настройки лага, и тот вместо показанных на самом деле без малого 23 узлов упорно выдавал на мостик требуемые 24. Снова полюбовался на дело рук своих и, тихо пробурчав под нос: «Что механика, что электроника, бывалому человеку все можно взломать и хакнуть», понесся обратно, в локальный корабельный филиал пекла.

 За это время корабли сблизились до 30 кабельтов, и Вениамин Вячеславович скомандовал «лево на борт». Зарубаев решил не тратить время на пристрелку (ведь после первого же выстрела японцы неминуемо отворачивали) и приказал открыть огонь из всех орудий на максимальной скорострельности. Увы — попасть с более чем сорока кабельтов, по юрким миноносцам было почти невозможно.

 Сразу после первого залпа «Варяга» японское трио развернулось «все вдруг» и отбежало почти на линию горизонта. С «Варяга» попаданий отмечено не было, хотя головной миноносец и получил во время отрыва один 75 мм снаряд. На мостике японского флагмана в это время произошел забавный эпизод. Когда «Варяг» наконец–то «показал личико», повернувшись к японцам бортом, командир пятого отряда истребителей капитан второго ранга Гендзо Манга мгновенно выкрикнул: «Четыре трубы, это «Громобой»!». Его крик слился с возгласом командира миноносца: «Четыре трубы, это «Варяг»!». До падения первого залпа они еще успели обменяться парой реплик, отстаивая каждый свое мнение. Капитан–лейтенант Иде тактично напомнил старшему по званию, что «Громобой» имеет три мачты, а не две, как показавший зубы крейсер противника. На что получил ответ, что одну могли снять при модернизации или сбить в бою. После падения первого русского залпа, Манга бросил на подчиненного победоносный взгляд — в рощице 6–и и 3–х дюймовых всплесков, выделялись два высоченных столба от падения явно восьмидюймовых снарядов.

 - Отходить в Сасебо полным ходом. Втроем нам «Громобой» не по зубам, а Камимуре надо о его местоположении сообщить незамедлительно.