Счастье со второй попытки - Ким Лоренс

себя… – Она запнулась, пытаясь разобраться в своих чувствах. – Это не имеет значения, Данте. Давай считать, что прошедшая ночь и была нашим прощанием.

Данте покачал головой, желая поспорить с ней, но, увидев слезы на ее глазах, опустил голову.

– Нет, это было не запланировано. Я просто… Волновался за тебя.

– Со мной все в порядке, – сказала Беатрис.

Увидев, как блеснули глаза Данте, она вспомнила того мужчину, в которого когда‑то влюбилась. Теперь он казался совсем другим.

Беатрис так крепко прижалась спиной к стене, что ей стало больно. Да, действительно, как только освободилась от роли августейшей особы, она бросилась в водоворот жизни, ощутив, что перед ней открываются новые, волнующие возможности. К ней вернулся ее прежний энтузиазм. Но вчера вечером, когда в бар вошел Данте, в ней проснулись все инстинкты и желания, с которыми она не могла совладать.

«Все это бессмысленно», – подумала она. Прошедшая ночь не имела никакого смысла. Внутри у нее все сжалось, когда горячие воспоминания нахлынули на нее. Все это было связано лишь со страстью и желанием!

Хотя, например, у нее была страсть к шоколаду, но если бы она отдалась этой страсти, то ей пришлось бы скоро менять свой гардероб. И только упражнения и самоконтроль помогли ей сохранить фигуру, и она смогла носить прошлогоднюю одежду.

Проблема была в том, что Данте ей идеально подходил, во всех смыслах этого слова.

Раздумывая над своим замужеством, Беатрис признавалась себе, что у них не все было гладко, но секс был идеальным. Спальня была тем местом, где они находились на одной волне. К сожалению, для брака этого было недостаточно, а тем более в такой момент, когда у мужа так круто повернулась судьба.

Непроизвольно Беатрис взглянула на его широкие плечи, а потом – на его мускулистый живот. Внезапно осознав свои действия, она смущенно опустила глаза, хотя это не могло спасти ее от невероятной сексуальной притягательности, которая пульсировала в нем, и его проницательного взгляда.

– Ты жалеешь об этом?

Конечно, Беатрис жалела о том, что случилось, с одной стороны. Но, с другой, она ничего не могла изменить, потому что Данте затмевал ее разум. Ей стоило только вдохнуть запах его кожи, как она забывала обо всем на свете.

«Мне надо вырваться из этого заколдованного круга!» – подумала она.

Легко сказать, но трудно сделать. Потому что каждый раз, когда он дотрагивался до нее, у нее возникало чувство, что это правильно.

«Тогда не позволяй ему дотрагиваться до тебя!» – велела она себе.

Прекратив этот отчаянный внутренний диалог, Беатрис откашлялась. Ей надо было сделать следующий шаг, чтобы убедить его в том, что она от него не зависит и может уйти так же легко, как и он, удовлетворив свои физические потребности.

– Прошедшая ночь была…

Его глубокий голос, с оттенком нетерпения, прервал ее слова:

– Учитывая, что ты стоишь здесь, завернувшись в простыню, и ведешь себя как напуганная девственница, я полагаю, что ты жалеешь о прошедшей ночи.

Ее щеки вспыхнули от гнева.

– Какой ты проницательный… – саркастически протянула Беатрис. Она не переживала по поводу того, что подарила ему свою девственность, но он, похоже, не очень радовался этому неожиданному дару.

– Ты жалеешь о том, что вышла замуж за меня?

Зачем он спрашивает ее об этом второй раз? Чтобы избавиться от чувства вины?

Губы Данте дрогнули в улыбке. Если бы он верил в карму, то подумал, что сейчас расплачивается за свою прежнюю праздную жизнь. Тогда ему было чуждо понятие долга, но теперь вся жизнь была подчинена ему.

Данте думал, что он все сделал правильно, когда предложил Беатрис стать его женой, и никогда не задумывался о том, хорошо ли это будет для нее. Ведь не она, а он обязан был пожертвовать собой. Стиснув зубы, он тяжело вздохнул.

Беатрис заморгала, ее длинные ресницы затрепетали.

– Ведь нам не о чем жалеть, не так ли?

– Я вижу, что ты ни о чем не жалеешь.

Задумывалась ли она когда‑нибудь о том, что, может быть, у них все было бы по‑другому, если бы жизнь их ребенка так внезапно не оборвалась?

Все внутри у него сжалось, когда он вспомнил тот день, когда доктор сообщил им об этом. Данте был охвачен горем, страшно потрясен. Но это не имело смысла. Ведь он никогда не хотел иметь детей.

– Я смотрю вперед.

Данте поднял глаза, возвращаясь в настоящее.

Его пристальный взгляд на секунду потряс ее, но все же ей удалось взять себя в руки.

– Прошлое осталось позади. И я не хочу об этом вспоминать. – Почувствовав, что с нее сползает простыня, Беатрис подхватила ее. Покраснев, она подумала о том, что честность, мудро это или нет, бывает лучшим, а иногда и единственным выходом из ситуации.

Ее плечи поникли, когда воинственное желание сопротивляться уступило место охватившей ее слабости. Сердце Данте дрогнуло, и он отвел взгляд.

– У нас было много прекрасных моментов, я буду помнить об этом всю жизнь. Просто я не такой реалист, каким иногда бываешь ты. – Беатрис прикусила губу, с трудом сдерживая эмоции.

Красивое лицо Данте исказилось от боли.

– Может быть, нам следует надеяться на лучшее. Постарайся, Беатрис. Не стоит проклинать прошлое, – хриплым голосом произнес он.

– Ты хочешь, чтобы я была такой же равнодушной и циничной, как ты? Это уже слишком, Данте.

Его глаза блеснули, губы изогнулись в язвительной ухмылке.

– Ты называешься это цинизмом. А я назвал бы это реализмом. И это только первые детские шаги, сага.

Несколько секунд они молчали, и Беатрис опустила глаза. Но прежде он успел заметить мелькнувшую в них боль.

Стиснув зубы, Данте молча проклял себя. Некоторые слова способны причинить особенно сильную боль. Беатрис не заслуживает такой жестокости. Он не переставал винить себя в том, как все сложилось. Потеря ребенка стала для них личной трагедией и предметом обсуждения множества людей при дворе. Переносить боль на глазах всего королевства сложнее, чем в одиночку.

Повышенное внимание к их персонам было неудивительным. С того момента, как Карл утратил право на наследование трона, Данте знал, что его ждет. Но для Беатрис это был неизведанный мир.

Ее мечта о ребенке, его первых шагах осталась неосуществленной. Подавив в себе боль, Беатрис взглянула на Данте. Он отвел глаза. Может быть, он думает о настоящей принцессе, которая заменит ее… Той, которая сможет родить ему детей.

Беатрис пыталась забеременеть снова. Десять месяцев жизни во дворце, десять месяцев мучительных ожиданий и надежд. Но все было напрасно, и ее не покидало ужасное ощущение провала.