Долг - Андрей Андреевич Вознин

– Что поделать – человек искусства. Кстати, а вы по какому вопросу?

– Не подскажете, куда попадает корреспонденция из ящика жалоб и предложений?

– В нашем Городе не может быть предложений и, тем более, жалоб. У нас все прекрасно.

– Но ящик же для них есть?

– Ящик есть, жалоб нет, – раздражённо отрезал служащий Магистрата.

Загнав посетителя в логический тупик, молодой человек продолжил тернистый путь по своим служебным делам. Но для Пистоса, как ни странно, задача упрощалась. Он нашёл ящик для несуществующих жалоб и предложений и, пользуясь пустынностью длинных коридоров, вскрыл его. Однако среди вывалившейся огромной кучи исписанной бумаги карта отсутствовала. Вывод следовал до банальности простой – префект воспользовался наплевательским отношением к предложениям и жалобам горожан. Для доступа к ящику совсем необязательно было устраиваться служащим в Магистрат. След префекта в ворохе отсутствующих жалоб опять терялся.

И чтобы посещение не оказалось совсем уж бесполезным, Пистос нанёс пару визитов в служебные кабинеты, подправив внутреннюю гармонию Магистрата…

На крыльце, аккуратно оттирая карту от оставшихся капелек крови, Чистильщик прикидывал шансы на встречу с префектом. И шансы получались невеликие… Совсем.

Чистильщик сидел на центральной площади. Перед давно обмелевшим фонтаном, среди перекорёженных саженцев фруктовых деревьев и гадящих повсюду голубей. Вчерашний ливень начисто смыл с обочин гниющие помои, оставив повсюду лишь мутные лужи. А вечно спешащие по своим никчёмным делишкам горожане окончательно превращали всё вокруг в безобразное месиво грязи. Пистос с отвращением взирал на то, как Город чистейшие небесные воды играючи обращал в их полную противоположность.

Упадок здесь чувствовался буквально во всём. Но вот что первично – городской ландшафт, искажающий сознания погружённых в него жителей, или людские пороки таким образом находили отражение в облике Города, оставалось загадкой. Пистоса порою посещала крамольная мысль, что, возможно, достаточно облагородить и очистить от грязи окружающее пространство, и тогда люди изменятся вслед за ним. При таком раскладе необходимость прополки негожей человеческой поросли становилась как бы и не нужна… Однако, карты недвусмысленно указывали на единственно верный путь – безжалостное удаление из реальности всего лишнего. И Лига Смотрителей следовала начертанному пути, всецело посвящая этому жизни своих членов. За что они поощрялись растущими достоинствами карт и обретением сверхъестественных способностей. Последние два дня поисков префекта оказались смертельными ещё для нескольких человек, чьё присутствие в Городе безобразно искажали его ментальный план. Достоинству онёра на карте Чистильщика пока ничто не угрожало…

Приближение префекта Пистос почувствовал даже до того, как тот появился в конце скорбной вереницы высохших деревьев. Обострённая картой способность предвосхищать события не подвела и на этот раз. Невзрачный мужчина в сером поношенном плаще спокойно шёл, даже не подозревая, что идёт навстречу своей судьбе. Широкополая шляпа прикрывала лицо, мышиного цвета камзол оберегал от холода, уродливо грубые ботинки защищали ноги от грязи. Иное присутствие он ощутил только к середине аллеи, когда поворачивать назад уже не имело смысла. Замедлив шаг, префект обеспокоенно завертел головой. Всё-таки шестёрка не давала и половины той силы, что благодаря тузу в кармане владел Пистос.

Наконец увидел Чистильщика, сидевшего на скамейке, и, подойдя, расположился рядом.

– Да прибудет неизменность, – приветствовал привычным слоганом.

– Неизменна лишь Истина, – протокольно ответил Пистос.

– Всё плохо?

– Отвратительно. Город погружается во тьму, заметно искажая М-план всего региона. В чём дело?

Префект молчал, опустив голову. Возможно прикидывал шансы на побег. Или нечто более кардинальное. Но даже его оставшихся способностей хватало, чтобы чувствовать присутствие туза. А это уже совсем иной градус в иерархии Лиги. До которого обыкновенным смотрителям тянуться и тянуться. В общем, на нечто более кардинальное шансов оставалось меньше, чем даже на благополучный забег до конца аллеи.

– Почему устранился от миссии?

– Разочаровался.

– И в чём разочаровался?

– В пути, указанном картами. Кто ими управляет? Кто их создал? Мы же ничего не знаем!

Префект заметно волновался, и пока говорил, начал размахивать руками.

– Прозрел, когда её у тебя украли? – сыронизировал Пистос.

– Нет. Раньше. Её и украли-то, когда постепенно скатился до шестёрки. Противно стало прополкой заниматься. Тупиковый путь… В никуда. Точнее прямиком в Ад.

– А какие ещё иные варианты?

– Ну, например, вместо удаления – воспитывать, образовывать.

– Смеёшься? Всю эту тёмную, ограниченную массу, занятую лишь своими мелкими проблемами? – Пистос кивнул на спешащих мимо горожан, торговцев, селян. – Да им и о своём месте в Мироздании задуматься не хочется, не то что о каких-то иных высших смыслах существования.

– И что?

– А то, что наша ответственность – выравнивать искажения, не допуская прорыва Инферно. И прямое воздействие – наилучший вариант.

– Наверное хотелось сказать – самый простой.

– Самый эффективный.

– А если он такой самый эффективный, почему тогда он востребован вновь и вновь?

Пистосу не нравилось развитие разговора. Все эти споры – нужно, не нужно – давно перестали его увлекать. Проще было полностью довериться карте, которая всегда однозначно указывала на объект воздействия… Правда, только не в этот раз. По отношению к префекту, онёр странным образом пребывал в нейтральном статусе – ни да, ни нет. Словно и не сидел перед ним предатель-префект, которого давно уже следовало отправить прокатиться на судёнышке Харона за умышленный провал миссии.

– Карту, – приказал Пистос, обрезая бестолковые препирательства.

Префект покорно передал потускневшую шестёрку пик. Чистильщик сунул её в карман к тузу и, кивнув на прощание, пошагал вон из порядком надоевшего Города. Когда сворачивал с аллеи мёртвых деревьев, оглянулся – префект сидел на скамейке и внимательно смотрел ему вслед…

Заночевать Пистос расположился на обочине перекрёстка дорог. И хотя народная молва не рекомендовала задерживаться в столь нехорошем месте, ему было глубоко плевать, чего там страшились глупые людишки…

Костёр, охапка наломанных веток и плащ в качестве одеяла – привычный бивак для закоренелого путешественника. Зимой случались и похуже ночёвки. Низкие тучи так плотно затянули небо, что темнота окружила со всех сторон, как говорится – хоть совиный глаз выколи. Благодаря мраку и тишине, быстро уснул.

Проснулся от чувства близкого присутствия. Костёр уже погас, и в окружающем ночном мареве с трудом проглядывались размытые и нечёткие очертания.

Пистос приподнял голову – по дороге со стороны Города двигалась небольшая группа тёмных фигур. И до них было уже буквально рукой подать. А судя по осторожным шагам и молчаливому передвижению, шли они явно не с добрыми намерениями. Так ходят разбойники, подкрадываясь к своей жертве, когда не хотят выдать своё присутствие раньше времени.