Годунов в кругу родни - Анна Феликсовна Литвина

общего поста на этот день также не приходится, поэтому причин есть исключительно рыбное на царские именины нет.

Гипотеза о новом стиле в датировке Тектандера не проходит и в том случае, если он не ошибался в датах. Как уже упоминалось выше, 2 августа по новому стилю соответствует 23 июля по старому, и в принципе не было бы ничего удивительного, если бы мальчик, родившийся в семье Годуновых именно в этот день, 23 июля, в канун празднования Борису и Глебу, был бы наречен Борисом. Однако в 1604 г. 23 июля было, напомним, понедельником, и никаких оснований кормить послов рыбой у царского двора опять-таки не было бы.

Что же касается 2 августа по старому стилю, тому самому, которому были привержены московиты, Стефан Какаш и добрая половина тогдашней Европы, то это не что иное, как Успенский пост, и день рождения государя не мог, разумеется, его отменить. Соответственно, немцам, вполне закономерным образом, были посланы обильные постные кушанья, а Тектандер нигде не ошибся и все понял правильно. В его свидетельстве сходится все — царский день рождения (не именины!), пост и конкретная дата. «Старостильность» его календаря подкрепляется всеми этими внутренними и независимыми внешними данными.

Итак, мы можем достаточно уверенно утверждать, что Борис Годунов появился на свет 2 августа по старому стилю и, соответственно, 12 августа по новому. Это тем более правдоподобно, что полностью соответствует всей практике русского имянаречения той эпохи. Подбирая единственное христианское имя — а Борис Годунов был одноименным[9], — искали подходящее в окрестностях дня появления ребенка на свет, охотно листая месяцеслов как вперед, так и назад. Девять дней до дня рождения и имя столь любимого на Руси святого, как князь Борис, как нельзя лучше подходили мальчику, родившемуся 2/12 августа.

* * *

На сказанном вполне можно было бы остановиться, однако в этой совершенно ясной картине, складывающейся из соположения показаний разных источников, остается два загадочных нюанса, не нарушавших, впрочем, ее цельности и стройности.

Во-первых, что стоит за словом wiederumb "вновь", "как и раньше" в свидетельстве Тектандера о царском угощении посольства? По какому случаю иностранцам ранее уже присылали от царя 200 блюд? В самом тексте Тектандера каких-либо более подробных описаний этого события не находится, что, впрочем, неудивительно — он весьма немногословен в рассказе о предшествующих неделях своей жизни в Москве, за исключением разве что весьма подробного описания въезда в столицу нового австрийского посольства, возглавляемого Генрихом фон Логау.

С лаконичностью данного отрезка повествования связан и второй вопрос: как было отмечено в том же году такое важное событие в жизни двора, да и всей страны, как царские именины, приходящиеся на 24 июля, день памяти князей Бориса и Глеба, который издревле, помимо всего прочего, был одним из самых заметных праздников на Руси?

Здесь следует вспомнить, что у нас в запасе, помимо опубликованных документов, есть рукопись дипломатического отчета, составленного самим Генрихом Логау. Она-то и позволяет прояснить оба этих нюанса в событиях лета 1604 г., а заодно лишний раз подтвердить точность Тектандера, да и наших собственных выкладок.

Трудно вообразить себе людей более различных, чем шлезвигский барон фон Логау, мальтийский рыцарь, со временем ставший одним из приоров ордена, всю жизнь отстаивавший интересы католической церкви на тех землях, которыми ему доводилось управлять, и скромный сын пастора, Георг Тектандер, лишь волею судеб в одиночку добравшийся до персидского двора. Объединяла их разве что любовь к просвещению (Логау окончил университет в Сиене, а Тектандер, как мы помним, слушал лекции в университете Лейпцига) да тесная и непосредственная связь с Богемией, где Тектандер появился на свет, а Логау управлял клоцким графством.

Для Тектандера появление в Москве посольства, возглавляемого Логау, было большой удачей, позволявшей ему оказаться среди соотечественников и вместе с ними, не без некоторых приключений, вернуться на родину — никакого официального статуса в этой дипломатической миссии у него, по всей видимости, не было. На Логау же как на главу посольства ложилась вся тяжесть переговоров с неподатливыми московитами. Соответственно, замечать они могли разное и писали о разном. Любопытно при этом, что, в отличие от рассказа Тектандера, трижды напечатанного при жизни автора и еще несколько раз издававшегося после его смерти, рукопись Логау, чья поездка проистекала куда более благополучно, по сию пору так и остается единицей хранения в недрах Венского архива[10].

Поскольку главной целью поездки Логау был русский царский двор, то передвижение по России описывается здесь достаточно подробно, и эта детальность позволяет нам, в частности, убедиться, что посол в своих датировках последовательно пользовался новым — григорианским — календарем. Так, например, согласно его отчету, посольство прибыло в «Ивангород или Русскую Нарву» 26 июня[11]. В русских же документах, еще более заботливо фиксировавших каждый шаг этих иностранцев, данное событие значится под 16 июня [ПДС, 1851: 861–862]. В целом, налицо полное совпадение путевых дат двух источников с учетом той десятидневной разницы, которая существовала в XVII в. между юлианским и григорианским календарями.

Точно такой же десятидневный разрыв мы видим в показаниях Тектандера и Логау относительно даты въезда последнего в Москву — Логау пишет, что этот весьма пышно обставленный церемониальный акт произошел 25 июля[12], тогда как Тектандер, как мы знаем, указывает 15 июля [Tectander, 1609: 131–132; Станкевич, 1896: 42]. Иными словами, у нас не может быть сомнений в том, что оба подданных австрийского императора точны в датах, но при этом, находясь в одном пространстве, один из них прибегает к старостильному, а другой — к новостильному исчислению, что совсем не редкость для европейцев той поры.

При этом Генрих Логау сообщает, что на третий день августа (24 июля по старому стилю), охарактеризованный им как царский день рождения (geburts tag), посольство получило от великого князя более 200 кушаний на золотых блюдах и почти такое же количество разнообразных напитков.

Den 3. ditz hat der groftfurst seinen geburts tag Borisium gar stadLich gehalten und mir bei einem vornemben boiarn uber 200 speisen in guldenen schusseln und fast soviel geschierr mit getranckh ins losament aus seiner kuchel geschickt[13] — 3-го [числа] того же [месяца] великий князь весьма пышно справил свой день рождения, Borisium, и прислал мне в апартаменты через одного из своих благородных бояр свыше 200 кушаний на золотых блюдах и почти столько же сосудов с напитками со своего стола [букв. из своей кухни].

Забегая вперед, сразу обратим внимание на то, что Логау использует специальное слово Borisium (изобретенное им