Хоббит - Джон Рональд Руэл Толкин

аппетит) и стараясь выглядеть так, словно все идет как обычно и нисколько не похоже на приключение. Гномы ели и ели, разговаривали и разговаривали, а время шло. Наконец все отодвинули стулья, и Бильбо собрался убирать тарелки и стаканы.

– Надеюсь, вы останетесь на ужин? – спросил он самым вежливым, но ненастойчивым тоном.

– Конечно! – ответил Торин. – И после него. Делом заниматься еще рано, сначала немного музыки. А теперь очистите стол!

Тут же двенадцать гномов – не Торин, он был слишком важен и остался разговаривать с Гандалвом – вскочили и собрали все со стола. Вышли, не беря подносы, неся в одной руке на весу груды тарелок, с бутылкой у каждого вверху, а хоббит вслед им кричал в страхе: «Пожалуйста, осторожней!» и «Пожалуйста, не тревожьтесь! Я сам». Но гномы уже запели.

Бейте стаканы и тарелки!

Тупите ножи и гните вилки!

Вот что не нравится Бильбо Бэггинсу —

Разбивайте бутылки и жгите пробки!

Рвите скатерть и заливайте жиром!

Лейте молоко на пол кладовки!

Оставляйте кости в постели!

Заливайте вином все двери!

Бейте горшки в кипящем котле;

Разбивайте их палкой;

А если, когда закончите, что-нибудь останется целым,

Пустите по коридору катиться!

Вот чего не любит Бильбо Бэггинс!

Поэтому осторожней, осторожней с тарелками!

Конечно, ничего такого ужасного они не делали, и все было убрано невредимо и быстро, как молния, а хоббит тем временем вертелся на кухне по всем сторонам, пытаясь увидеть, что они делают. Затем все вернулись в гостиную и обнаружили там Торина, который поставил ноги на каминную решетку и курил трубку. Он выдувал огромные кольца, и, куда приказывал им лететь, туда они и летели – к верху камина, или за часы на каминной полке, или под стол, или вокруг и вокруг потолка, но куда бы ни направлялись кольца, они не успевали уйти от Гандалва. Паф! – он просылал меньшее кольцо дыма из своей глиняной трубки прямо сквозь одно из колец Торина. После этого дымовое кольцо Гандалва зеленело и возвращалось, повиснув над головой колдуна. Над ним уже было целое облако таких колец, и выглядел он очень колдовски. Бильбо стоял и смотрел – он сам любил пускать кольца, потом покраснел, подумав, как еще вчера гордился своими кольцами, которые пускал по ветру над Холмом.

– Теперь пора заняться музыкой! – сказал Торин. – Принесите инструменты!

Кили и Фили бросились к своим мешкам и извлекли из них маленькие скрипки; Дори, Нори и Ори откуда-то из-под плащей достали флейты; Бомбур принес из коридора барабан; Бифур и Бофур тоже вышли и вернулись с кларнетами, которые оставили среди посохов. Двалин и Балин сказали:

– Простите, я оставил свою на пороге!

– Прихватите с собой и мою, – сказал Торин. Они вернулись с виолами с себя размером и с арфой Торина, закутанной в зеленую ткань. Это была прекрасная позолоченная арфа, и как только Торин коснулся ее струн, сразу зазвучала музыка, такая неожиданная и сладкая, что Бильбо обо всем позабыл, его унесло в темные земли под незнакомыми лунами, далеко за Воду и очень далеко от хоббичьей норы под Холмом.

Тьма вошла в комнату из маленького окна, которое выходило на склон Холма; замигал огонь в камине – все еще стоял апрель, – а они продолжали играть, и тень от бороды Гандалва раскачивалась на стене.

Тьма заполнила все комнаты, огонь погас, тени смешались, а они все продолжали играть. И вдруг вначале один, потом другой запели; играя, они пели низкими голосами песни, которые гномы поют глубоко под землей, в своих древних жилищах; и вот кусочек их песни, если ее можно представить себе без музыки.

Далеко за холодные туманные горы,

В глубокие подземелья и древние пещеры

Должны мы уйти до начала дня,

Чтобы искать светлое зачарованное золото.

Гномы былого произносили могучие заклинания,

А молоты стучали, как звонкие колокола,

В глубоких подземельях, где спят обитатели тьмы,

В пустотах под горами.

Для древних королей и эльфских лордов

Множество сверкающих золотых сокровищ

Делали и выковывали они, и ловили свет,

Чтобы спрятать его в рукояти меча.

На серебряных ожерельях они высекали

Расцветающие звезды, на короны подвешивали

Драконье пламя, в изогнутой проволоке

Смешивали огонь луны и солнца.

Далеко за холодные туманные горы,

В глубокие подземелья и древние пещеры

Должны мы уйти до начала дня,

Чтобы потребовать наше давно забытое золото.

Кубки они выковывали для себя

И золотые арфы; теперь они лежат там,

Где не был ни один человек, и много песен

Было спето, не слышанных ни людьми, ни эльфами.

Сосны шумели на вершинах,

Ветры стонали ночью.

Огонь покраснел, пламя распространялось;

Деревья вспыхивали, как факелы.

Колокола звонили в долине,

И люди поднимали побледневшие лица;

Гнев дракона, свирепей огня,

Упал на их башни и хрупкие дома.

Гора дымилась под луной;

Гномы услышали поступь судьбы.

Они бежали из своих залов, бежали от смерти,

Которая была у них под ногами, под луной.

Далеко за туманные мрачные горы,

В глубокие темницы и тусклые пещеры

Должны мы уйти до рассвета дня,

Чтобы отобрать у дракона наши сокровища,

                                             наше золото!

И в их песне хоббит ощутил любовь к прекрасным вещам, сделанным искусными руками и волшебством, почувствовал яростную и ревнивую любовь, желание, живущее в сердцах гномов. И тут в душе его проснулось что-то от Тука, и он захотел пойти и увидеть большие горы, и услышать шелест сосен и шум воды в водопадах, и исследовать пещеры, и носить не посох, а крепкий меч. Бильбо посмотрел в окно. На темном небе над деревьями видны были звезды. Он думал о драгоценностях гномов, сверкающих в темных пещерах. Неожиданно в лесу за водой вспыхнуло пламя – наверно, кто-то разжег костер, и Бильбо представил себе, как дракон опускается на его мирный Холм и поджигает его. Он вздрогнул и очень быстро снова стал просто мистером Бильбо Бэггинсом из Бэг-Энда,