Слово имеет кенгуру - Фред Лорд

Бабушки сплетничали на берегу и наблюдали за вереницей пингвинов, которые строем, как солдаты, шагали к морю. Пингвины целый месяц высиживают яйца, а потом грязные, усталые ныряют в море. Накупаются и вылезают до того чистенькие — не узнать! Все, казалось, были довольны и радовались жизни, кроме двух одиноких пингвинов.

— Мы начали линять, и поэтому не можем ни плавать, ни нырять, ни даже есть,— плакали они в один голос.

— У меня нет рубашки...— жалобно пищал один.

— А я совсем раздет...— плакал другой.

— Что ж вам теперь делать? — сочувственно осведомился я.

— Стоять и ждать,— ответили они.— Во время линьки наши перья, как пробковые пояса, держат нас на поверхности и не дают погрузиться в воду. Поэтому, перед тем как начать линять, мы очень много едим. А потом мы не едим и становимся все тоньше и тоньше. Когда наши новые костюмы будут готовы, мы снова сможем нырять. Только для этого мы должны заглотать камушки, они будут служить нам балластом.

В этот момент у меня сдуло ветром шляпу с головы.

— Бегите скорее домой! — закричали они.— И поешьте как следует рыбы. Вы начинаете линять!

Чтобы не обидеть их, я попрощался с пингвинами и поспешил прочь.

V. АЗБУКА МОРЗЕ

Я шел по темным зарослям джунглей. Тропинки уже не было видно, и я шел наугад. Вдруг вдали зажегся огонек. Потух. Зажегся вновь. Потух. Я вспомнил азбуку Морзе, которую учил еще в школе. Три точки, три тире и еще три точки обозначают 503. Сигнал бедствия. Я хотел броситься на помощь, как вдруг в разных местах вспыхнуло еще несколько огоньков. Мерцающие фонарики. «Да это светлячки»,— сообразил я.

Там и сям вспыхивали их огоньки, и, когда они зажигались в гуще ветвей, лес превращался в сказочную страну со множеством новогодних елок.

Один Светлячок, излучавший голубовато-белый свет, уселся мне на руку.

— Я принял огонек вашей сигареты за моего приятеля-светлячка! — воскликнул он.

— Не улетай! — взмолился я.— Расскажи мне о себе и об этих загадочных маленьких фонариках.

Он вежливо согласился и даже светил мне, пока я записывал в блокнот наш разговор.

— Кто научил вас азбуке Морзе? — спросил я.

— Я никогда не слышал ни о какой азбуке Морзе,— ответил Светлячок,— у каждого светлячка своя собственная азбука. Она построена на количестве вспышек, на промежутках между вспышками, на длине вспышек с учетом высоты, на которой сидят светлячки, когда зажигают свои огоньки. Некоторые включают свет, когда летят вверх, и гасят при снижении. Это очень похоже на искры от костра. Другие роятся около деревьев. Собравшись возле дерева, светлячки разом зажигают огоньки. А другая компания им отвечает. Иной раз от множества огоньков кажется, что деревья объяты пламенем.

Я был благодарен своему собеседнику за то, что он мне светил.

— Где спрятан ваш фонарик и как он устроен? — полюбопытствовал я.

— Фонарик находится у нас внутри, и свет его проникает сквозь прозрачные части нашего тела и тонкую кожу. У некоторых светлячков огоньки круглые, как фары машин, у других — словно неоновые трубки реклам. У нас даже есть малюсенькие отражатели, они усиливают свет. Люди изучали нас, хотели разгадать наш секрет, чтобы использовать его для себя. Они узнали, что у нас есть тайнички, где мы храним особые химические вещества, растворяющиеся в воздухе. Но когда ученые затеяли повторить то же самое, у них ничего не вышло. Правда, они создали неоновый свет — он очень похож на наш.

— А почему у некоторых светлячков тусклый красный свет, как кончик зажженной сигареты? — спросил я.

— Это получается, когда их крошечные электростанции только начинают работать. Между прочим, хотя нас называют иногда огненными мухами, мы вовсе не мухи, а жуки. Днем нас трудно отличить от самых обыкновенных жуков.

— А ночью вы так хороши, что глаз от вас не оторвешь! — заметил я.

— Спасибо,— сказал Светлячок.— Не вы один так думаете. Девушки часто прикрепляют нас к волосам, а в некоторых районах Мексики светлячков ловят, сажают в маленькие клеточки и держат дома в виде украшения. Если кормить светлячков сахарным тростником, они светятся еще ярче и даже танцуют.

— Так вы живете не только в джунглях? — спросил я.

— Нет, нет! Нас можно найти в разных частях света, но больше всего мы любим теплые и влажные места. Мы светим только после захода солнца и в туманные дни. Полетав несколько часов, мы отдыхаем на кустах или деревьях.

— Интересно, есть ли на свете другие жуки, которые так же очаровательно светятся, как вы? — спросил я.

— Многие жуки имеют похожие приспособления, но почему-то не светятся. А вот в тропиках Америки кое-где водятся светлячки еще красивее нас. У них на груди есть две большие лампы, озаряющие все вокруг зеленым светом. Они делают его то ярче, то слабее. А около хвоста зажигают светло-зеленые или светло-желтые огоньки. Они вспыхивают при взлете и посадке.

— Жаль, у них нет еще и красного света, а то получился бы настоящий светофор,— заметил я.

— В Бразилии есть жуки, которые излучают красный и зеленый свет, их называют жуками-светофорами. Самка этих жуков не летает и похожа на большую белую гусеницу. По бокам ее тела вытянулись в ряд веселые зеленые огоньки, а на голове яркий красный фонарик. Захочет гусеница — все потушит и сидит в темноте, а бывает, один зажжет — повеселее станет, но остальные так и не включит.

— Наверное, чтобы не платить слишком много за свет? — предположил я.— А что, природа наделила способностью излучать свет только вас, летающих жуков?

— О нет,— сказал Светлячок,— есть червяки-светлячки, они светятся постоянно и могут даже выбрасывать холодное жидкое пламя.

— Хорошо бы насаживать таких червей на крючок, тогда от рыбок, наверно, не было б отбоя,— предположил я.

— Боюсь, вы опоздали с этой идеей,— сказал Светлячок.— В темных глубинах моря живет рыба малый удильщик, у нее на «удочке» есть фонарик. Когда она зажигает его, мелкая рыбешка мчится к нему, как мотылек на лампочку, и попадает прямо в открытый рот удильщика.

— Ох и завидуют же удильщику остальные рыбы! — сказал я.

— Такая лампочка не только у него есть. Глубоко под водой, куда не проникает солнечный свет, можно увидеть несметное число разноцветных веселых огоньков. У некоторых рыб само туловище излучает зеленый свет. У других, когда они открывают рот, кажется, что внутри ярко полыхает пламя. Третьи носят на голове ослепительные прожекторы. Гигантский кальмар похож на веселое карнавальное колесо, когда он размахивает всеми своими девятью руками. Каждая из них длиной в шесть метров и светится словно сигнальная ракета.

Некоторые рыбы выглядят как праздничные лодки во время карнавала: так много на них пестрых фонариков. Кальмары и креветки украшают карнавал фейерверком, выпуская светящиеся облака, а когда на них нападает враг, они выбрасывают огненное пламя, словно оловянные солдатики, стреляющие из игрушечного огнемета.

С минуту я стоял, пораженный рассказом Светлячка, и думал о чудесах природы и о том, как много еще нужно нам узнать. Потом я заметил, что яркая лампочка Светлячка стала тускнеть.

— Мне пора лететь, я очень устал,— сказал он.— Я попрошу других светлячков вывести вас из джунглей.

Крошечные танцующие фонарики, друзья моего знакомого Светлячка, помогли мне выбраться из темной чащи.

VI. НУ И ЗМЕИ!

Здесь было настоящее змеиное царство. Из болота торчали камни и бревна, на которых змеи принимали солнечные ванны. Я давно хотел поговорить с кем-нибудь из змеиной породы, и всегда страх мешал мне. Но тут я решился. Я надел на голову тюрбан, сел, как индийский заклинатель змей, и принялся играть на флейте. Наконец ко мне подползла большая Змея и, мерно покачивая головой, следила за движениями моей флейты. Я обрадовался и начал играть громче.

— Напрасно стараетесь, сэр,— прошипела она.— Разве вы не знаете, что змеи ничего не слышат? Я понимаю вас только по губам.

— Вы хотите сказать, что заклинатели змей вот уже сотни лет дуют в свои дудки напрасно?

— То-то и оно, сэр. Самое смешное, что у нас не только нет слуха, а даже нет ушей. Мы следим за вашими руками и в такт им покачиваем головой.

Вздохнув, я положил флейту, а Змея продолжала нашептывать свою историю:

— Говорят, что мы можем гипнотизировать свою жертву. Это неверно. Так же неверно и то, что мы жалим языком.

Она стремительно высунула свой раздвоенный язык и легонько дотронулась до меня.

— Видите, им нельзя ужалить.

— Да, но когда вы жалите, остаются две точки,— возразил я.

— Если вы когда-нибудь увидите такие точки на себе, бегите к доктору, сэр. Это следы зубов ядовитых змей. У них зубы расположены спереди. В момент укуса яд из желобка в зубе попадает в кровь жертвы.

— А потом что происходит? Расскажите, только, прошу вас, без примеров,— попросил я испуганно.