8, 9 – аут. Таинственная река - Владимир Буров

– Как можно сильнее. Но только, чтобы не оторвать его совсем. Тогда это действительно будет:

– Поцелуй смерти.

– Эй, вы! – послышалось за дверью. – Сколько можно ждать? Сейчас выломаем дверь. – И кто-то другой добавил:

– И тогда трахнем вас обоих. – Девушки думали, что здесь все мужики. Поэтому:

– Обоих, а не обеих.

– Поцелуемся после, – сказала Лайза. – Я открою, а заодно пойду почищу зубы. И знаешь почему? Французский поцелуй мне понравился. Я имею в виду не сам поцелуй, а его проект. Сам-то поцелуй, как ты уже узнал, я еще не пробовала.

– Да, да, конечно, – сказал парень. – Я буду готов к твоему приходу.

– Точно?

– Без обмана.

– Значит, ты не обиделся?

– Нет, конечно. Ты была права, я сам должен был почистить тебе зубы, прежде чем предлагать французский поцелуй. Действительно, трудно спросонья понять, что вам предлагают именно поцелуй с языком и зубами. Ты не виновата.

– А мы спали?

Алексей задумался. И добавил:

– Тем более, если бы мы спали.

– Ломайте дверь, – послышалось снаружи. И добавили: – Скорее всего, там никого нет.

– А если есть, то было бы лучше, если бы их там не было. И знаете почему?

– Знаю. Тогда мы их просто грохнем. – Дверь открылась, и первой стояла могучая дама по уже местной криминальной кличке:

– Машинистка. – Вот так – значит, вот так. – Хотя ей бы подошла больше кличка:

– Башенный Кран. – Точнее: Без-башенный. Так как эта дама сразу сказала Лайзе: – Сейчас я тебе выпишу пропуск. На Тот Свет. – И двинула правой рукой вперед. Но Лайза уклонилась, и провела хорошую двойку. Хук слева, а удар правой попал прямо в лоб. Машинистка сделала несколько шагов назад, покачалась немного и упала на спину. Как Новогодняя ель. Только вместо снега в стороны разлетелись этапницы. Двое из них даже упали. И не понятно было: от ветра, поднятого падением Машинистки, или от ужаса. Ну, может, не от ужаса, но от страха это точно. Им показалось, что на медвежатницу, которой была этапница по кличке Машинистка, набросилась из берлоги злая взъерошенная медведица. Тем более, если она была там с медведем.

Алексей между тем тоже вышел, и сказал:

– Заходите, заходите, друзья мои, по очереди.

Этапницы оказались очень разборчивыми. Те, кому выдали оранжевые майки, кричали:

– Дайте мне синюю. Эта мне мала. – А другие, наоборот:

– Дайте мне оранжевую, или нет, лучше желтую, эта просто не нравится. Честно, я чувствую себя в этой чертовой футболке, как настоящее дерьмо. Более того, какое-то синтетическое говно.

– Дайте мне из чистой шерсти, – говорила другая. – Или хотя бы с десятью процентами синтетического волокна. Здесь сколько? Нет, я возьму, цвет мне нравится. Но чтобы не больше десяти. Здесь точно не больше?

– Я не проводил лабораторного анализа, – сказал Алексей, – но там написано, что десять. Как вы просили.

– Да мало ли, что там написано. Я, – сказала эта девушка, как Станиславский и Немирович – Данченко вместе взятые – не верю. Может быть, я не верю? Как вы считаете, доктор, я верю или нет?

– Ай доунт ноу, – сказал Алексей. И перевел: – Я не доктор.

– А кто? Докторша, что ли? И знаешь, я не против тебя проверить. Ты за? Ты согласен, доктор?

Пока эта девушка вела диспут сама с собой, ее футболку забрала другая. Она только что вошла в каптерку вместе с двумя подсобницами. Ее так и звали: Каменщик. Именно Каменщик, а не Каменщица. Да и с виду никто бы не поверил, что это женщина. Мужик волосатый в натуре. Говорят, до этого секретного закрытого поселения она была штангистом. Только женского рода. Но это вряд ли.

– С таким ростом только электриком работать. Лампочки удобно вкручивать. Лестница не нужна, – сказал кто-то.

Ее подручные так и сказали на Комиссии:

– Запишите нас Подсобницами.

– Подсобница один.

– И Подсобница два.

Председатель улыбнулся:

– Можно-то можно, – сказал он. И добавил, как когда-то Шукшин: – Да только нельзя. И знаете почему?

– У нас здесь другая система. Здесь не строятся коровники. Поэтому Каменщики, а тем более их Подсобницы нам не нужны. Допустим, одному Каменщику мы не можем отказать. И то только из-за того, что нет таких цветов в природе. Слишком уж волосата и высока ростом. Хотя бамбук тоже высокий, а в Южной Америке живут цветы людоеды. Теоретически можно бы подобрать и ей подходящее цветочное имя. Но если хочет – пусть будет Каменщиком. Тем более, потенциальные масоны будут ее бояться. Каменщик у них вроде архиепископа. Но Подсобники – это уже слишком. И да: ты будешь Лютик, а ты…

– Хочу быть Орхидеей! – воскликнула вторая девушка.

– Отлично. Так и запишем, – сказал Опер. И добавил: – Зайдешь потом ко мне.

– Потом суп с котом, – ответила смелая девушка. – Я хочу сейчас!

Но ее быстро успокоили и вывели из здания ПК, Приемной Комиссии. Она не поняла сути происходящего, поэтому всем радостно рассказывала, что не только стала первой Подсобницей Каменщика, но получила родовое имя. По-здешнему семейство. А именно:

– Орхидея Стучащая.

Некоторые тоже хотели вступить в это семейство. Но их почему-то не брали. И им приходилось хвалить себя, как зеков, свободных от этой плачевной зависимости:

– Стучать на других зеков.

– Стучать пошла, – говорили они, показывая на женщину, которая шлепала к Воспитательному Корпусу. – Хотя отлично понимали, что тоже хотели бы так жить, но… никто не предлагает. Почему спрашивается? Непонятно.

Кстати здесь не было такого слова:

– Зек, или зечка. – Всех называли просто, как я уже говорила:

– Рыбы. – И мужчин с соседней Зоны, и женщин здесь. Кстати не было и Воспитательного Корпуса. И дело даже не в том, что этот институт был признан лицемерным придатком прошлого. Просто это место называли:

– Аквариум. – Почему? Пока точно не знаю. Вероятно, потому, что здесь за хорошую информацию можно было получить пачку Индющки, или кофе. Тоже индийский. Так сказать:

Я в японских ботинках

Разрисована, как картинка.

В русской шляпе большой.

И… И с индийскою душой!

А – ба – ра – я! Русалка я!

Я – в носках американских,

В узких брюках я британских,

В русской шляпе большой!

И с индийскою душой!

Так-то вроде все понятно. Кроме души.

– Мы, что, йоги? – сказала как-то на комиссии одна девушка – блондэ. – Они же ж черные, как Дарданеллы! А мы-то совсем другие. Мы, как Мэрилин Монро. И тут же спела песню про сахар. Сахарок, точнее. Шугэ. Айм Шугэ. И попросила так и записать ее:

– Шугэ! – Сахарок.

– Скорее всего, – ответил Зам. по Ка, по культуре, имеется в виду, – дело было… дело было связано с Пушкиным. У него русская девушка описывается, как царевна не только чисто говорящая по-русски, но и со звездой во лбу. Так сказать:

– А во лбу? Звезда горит! – Ну, а у индийцев на лбу всегда родинка. Предполагается, что раньше, во времена Махабхараты, была звезда. Как у русских. У египтян Третий Глаз, у евреев и вавилонян – Крест, у немцев, естественно – Свастика, а у русских, как у индийцев – Звезда!

Звезда любви заветная.

Другой не будет никогда!

К тому же, мы долгое время перед Перестройкой пили именно Индийский кофе. Другого не было. Пили и радовались, ибо серьезно думали:

– И другого не будет никогда.

Вот теперь эти дамы стояли в проходе и улыбались. Точнее, улыбались только Подсобницы – как их все-таки и прозвали – Лютик и Орхидея. Каменщик села рядом с девушкой хорошо разбирающейся в процентном содержании шерсти и других лавсанов и полиэстеров в спецодежде рыб.

– Верните мне мою любимую майку, – сказала девушка, обратив внимание, что Каменщик стала натягивать на себя ее оранжевую одежду.

Далее, Русалка.

– Вы ее растянете! – схватилась за сердце девушка.

– Я вам выдам другую, – вступил в разговор Алексей. – Не надо ссориться, дорогие лэдис энд джентльмэн.

– Кто здесь жентельмен? – нахмурив брови, спросила Каменщик. И добавила: – Скройся с глаз, козлиное отродье.

– Кто козел? – спросил Алексей. – Я козел?! – И добавил: – Да за такие слова я тебя одену так, что Подсобники не узнают!

– Ну давай, иди сюда, каптерщик, – сказала Каменщик, – и встала. Она поманила его ладонью. – Давай, давай, ближе, малыш. Еще ближе.

– Это мой спор, – сказала девушка в оранжевой футболке. И добавила: – Можно, я сама разберусь.

– Можно, я сама разберусь! – передразнила ее Каменщик. – Мамочка, можно я сама ему дам? – Многие, особенно Подсобницы Каменщика, громко рассмеялись.

Каменщик взмахнула рукой, но промазала. Она не стала повторять удар по оранжевой этапнице, а, обойдя ее, так врезала Алексею, что парень быстро зашагал назад, но так и не смог удержаться на ногах. Он упал, едва не опрокинув себе на голову самовар. Да, друзья мои, новоприбывших здесь встречали самоваром с шоколадными конфетами. Несмотря на то, что шоколадные конфеты нынче дороги.