Ришелье - Хилэр Беллок

Бисмарк приложил огромные усилия и много политической ловкости, чтобы создать из множества княжеств и свободных городов единую Германию. Но это не была Германия, о которой мечтали немцы, а «рейх» под властью Гогенцоллернов. Насаждая повсюду — в школах, в университетах, в рейхстаге, через прессу — религию национализма, он добился еще при своей жизни того, что из лоскутного союза государств возникла империя, за которую спустя пятнадцать лет после его смерти положили свои жизни молодые поколения немцев. Своей жесткой политикой по отношению к побежденной Франции и унижениями и преследованиями поляков, живущих в Германии, он подлил масла в костер национализма как на западе, так и на востоке.

Нечто похожее мы можем наблюдать во внутренней политике Ришелье в религиозных вопросах. Позволив довольно большому числу богачей-гугенотов отправлять церковную службу в своих молельнях, он посеял семена сомнения в умах верных католиков, которые начали задумываться над тем, какая из служб больше угодна Богу? Затем появились скептики с их антирелигиозными сочинениями, которые стали широко распространяться в обществе. В результате появились люди, считавшие господство католической церкви бессмысленным, а церковную иерархию ненужной. Революционные якобинцы просто стали закрывать и грабить церкви. После революции церковь навсегда оттеснена на задний план. После франко-прусской войны и объединения Италии — папская область больше не принадлежит римскому первосвященнику — моральный престиж католической церкви очень низко падает, потому что она больше ничем не может помочь преследуемым католикам в других странах.

В Великобритании XVIII века католиков почти не осталось, они есть лишь в Ирландии, нищей стране, население которой эмигрирует или вымирает, находясь в рабстве у англичан. В Голландии довольно большая часть населения католики, но они подчиняются власти протестантов. Какую бы страну Западной Европы XIX века мы не взяли, повсюду мы замечаем подавленное настроение среди католиков, самодовольное упоение силой среди протестантов, держащих в своих руках власть.[1]

Когда Германия стала наконец империей, «рейхом», Бисмарку удалось привлечь к себе довольно большую часть немцев-католиков. Таким образом, оставшиеся уже не могли оказывать ему морального сопротивления, и в результате получилось так, что, хотя треть населения «рейха» католики, а половина немецких семей бывшие католики — эти факты не так хорошо известны, — в «рейхе» всем заправляли протестанты, и слово «немец» для многих иностранцев означает протестант.

Итак, мы проследили, в чем сходство двух государственных деятелей и почему второго мы считаем в каком-то смысле завершателем дела первого.

Но между ними есть и различие. Оно сразу заметно в характерах того и другого, бросается в глаза, когда обращаем внимание на благоприятные и неблагоприятные обстоятельства, сопутствовавшие политической карьере того и другого.

Стоит взглянуть на их портреты, чтобы сразу сказать: в их внешнем облике нет ничего общего. У Бисмарка тупое выражение налитого кровью лица, мощные плечи, похожий на бочку корпус; Ришелье бледен, у него тонкое лицо с острой как кинжал бородкой, узкие плечи и тощая фигура. Худое лицо Ришелье спокойно, но мы чувствуем, что эти черты скрывают всепожирающий огонь, готовность к немедленному действию; лицо Бисмарка с грубыми, словно застывшими чертами всего лишь маска, простота которой обманчива. Напрашивается сравнение: один — бык, другой — леопард.

У Бисмарка под грубой маской и грубыми выражениями — они естественны для помещика-юнкера, родившегося к востоку от Эльбы, — скрыт гибкий, расчетливый ум. Точный и строгий ум Ришелье виден в сдержанных, красивых жестах, в его манере держаться бездна изящества. Кто-то уже сказал, что первый похож на крепленый эль, а второй — на выдержанное бренди. Вкусовые сравнения весьма поверхностны, но одно можно сказать наверное: в том, что касается изобретения и проведения в жизнь своих планов, они действовали так, как действует на организм старое дорогое вино. Если первый, кажется, сама несдержанность, а второй закован в броню молчаливой выдержки, то это всего лишь видимость, — и тот и другой были люди дисциплинированные и волевые, любившие все поставить на своем.

Кажется, и тому и другому сильно везло. Оба они, верно служившие своим повелителям, получали от них полную поддержку. И в первом и во втором случае их повелители были совершенно некомпетентны в государственных делах. Эта отрицательная черта была на руку верным слугам, в руках которых находилось управление государством. И в первом и во втором случае их повелители сознавали свою некомпетентность — качество, конечно, положительное. Во время кризисов удача сопутствовала обоим, но к Бисмарку фортуна, кажется, была благосклоннее. Ришелье стоило многих трудов, чтобы во время кризисов весы склонялись на его сторону — так было в знаменитый «День одураченных» или в споре из-за Казаля, — Бисмарка счастье не покидало ни на минуту. Так было, например, с Баварией, король которой сошел с ума, и вопрос о ее включении в «рейх» решился сам собой; так было и во время франко-прусской войны, когда Великобритания объявила нейтралитет, хотя Бисмарк не пошевелил даже пальцем для этого. Ришелье приходилось покупать нейтралитет и неустанно следить за союзниками, преследовавшими свои цели.

Бисмарк, так же как и Ришелье, создал не имеющую себе равных секретную службу. Оба широко использовали государственную казну для политических целей, но чтобы пополнить ее, Ришелье вынужден был увеличивать и без того тяжелое бремя налогов. Оба умело пользовались географическим положением в целях стратегии и не жалели денег для развития науки и техники.

Обоим помогали умные, компетентные сотрудники. По-видимому, Ришелье был более счастлив в этом отношении, так как пользовался услугами таких людей, как Шарнасе или несравненный Жозеф дю Трамбле. Среди ближайших помощников Бисмарка мы не видим людей столь яркой одаренности. Оба пользовались безграничным уважением и преданностью своих помощников.

Таковы были благоприятные обстоятельства, сопутствовавшие им. Посмотрим теперь, как они преодолевали трудности.

Обоим пришлось бороться с враждебной партией придворных, но в XVII веке победить их силу и влияние было гораздо труднее, чем в XIX веке. И того и другого ненавидели многие из числа их соотечественников как в силу политических, так и религиозных взглядов.

У обоих занял довольно большое время период ученичества и подготовки к деятельности на государственном поприще.

Плохое здоровье, быть может, самое большое препятствие в жизни человека, и в этом отношении Ришелье мог бы позавидовать физической силе и железному здоровью Бисмарка. Сам он постоянно болел, состояние его здоровья становилось с каждым годом все хуже и хуже.

Во внешней политике Бисмарка краеугольным камнем был вечный мир с Россией, так что он мог быть спокоен: с востока ему не угрожает вторжение войск неприятеля. Ришелье мог ожидать его в любой точке государственной границы Франции.

И этому возможному вторжению Ришелье не мог противостоять: у него не было ни армии, ни флота, их еще надо было создать; он так и не увидел их сильными и организованными. В качестве мощного инструмента внешней политики Бисмарк использовал прусскую армию, прекрасно организованную, имевшую опыт военных действий и более чем двухсотлетние традиции. Войны, которые вел Бисмарк, были на суше, так что флот ему не нужно было создавать. С помощью первоклассной армии он всего за каких-то четыре года разбил наголову очень сильных противников, Австрию и Францию.

Победоносные войны подняли престиж Бисмарка и позволили ему раздвинуть границы «рейха». Несмотря на все эти успехи, у него был один существенный недостаток, которого был лишен великий кардинал: ему было свойственно политическое лицемерие, разрыв между явными и тайными намерениями.

Главными целями политики Ришелье были укрепление единства страны и центральной королевской власти, возвращение под власть французской короны древних, ныне отторгнутых от нее областей, прекращение религиозной распри внутри страны и ликвидация гугенотских «государств в государстве».

Разумеется, для достижения этих целей Ришелье приходилось прибегать ко лжи и обману, но ведь это всегда делалось и делается в политике, когда открыто заявляют одно, а подразумевают совсем другое, когда сулят союзникам Бог весть какие блага, а думают только о собственном благе, когда со врагом ведут дипломатические переговоры и в то же время готовят против него вооруженное нападение.

И все-таки, несмотря на очевидную двойственность, в политике, проводимой Ришелье, гораздо меньше лицемерия и обмана, чем в политике Бисмарка. Именно потому, что Ришелье был практически свободен от этих грехов, ему удавалось вести свою политику широко и энергично, тогда как лицемерие и обман ложились тяжелым грузом на плечи Бисмарка. Он заявлял, что желает объединения Германии и создания национального немецкого государства, а на самом деле все свелось к тому, что прусский дух и прусские порядки водворились постепенно по всей Германии. Отметим еще одно важное различие: все вопросы внешней политики Бисмарк решал с помощью военной силы, и это лишало его политику гибкости. Ришелье никогда так не поступал.