Все, что блестит - Линда Ховард

После того, как магазин был закрыт, Джессика отвезла Салли за Пэтти и Пенни, которые по пятницам допоздна оставались с няней, поскольку именно в этот день Салли подводила итоги торговли за неделю. Близнецы находились в школе большую часть дня, а с наступлением летних каникул Салли намеревалась сидеть с ними дома, тем более, что к тому времени ее беременность будет подходить к концу. Когда Джессика подъехала к дому няни, обе девочки побежали к машине, крича: "Здравствуйте, тетя Джесси! Вы привезли нам конфеты?". Это было обычное пятничное угощение и Джессика не забыла о конфетах. Девочки обступили ее, а Салли, посмеиваясь, вышла из машины, чтобы заплатить няне и поблагодарить ее, а когда вернулась, неся в руках книги и свитера девочек, Джессика уже усадила ее дочерей в машину.

Салли пригласила Джессику поужинать с ними, но та отказалась, потому что не хотела излишне надоедать им своим обществом. Не то, чтобы она была замкнутым человеком, просто чувствовала, что Салли хочет побыть вдвоем с Джоэлом, чтобы отпраздновать хорошую выручку в магазине за неделю. Они еще не совсем привыкли к такому количеству денег, каждая удача приводила их в восторг, и Джессика не хотела смущать их своим присутствием.

Телефон начал звонить, едва она открыла дверь, но, прежде чем ответить на звонок, Джессика проведала Саманту. Собака все еще лежала в своей корзине, выглядя довольно мирно. Она помахала хвостом в знак приветствия, но не встала.

— Щенков еще нет? — поинтересовалась у нее Джессика, направляясь к телефону. — При таком темпе, старушка, они вырастут, прежде чем появятся на свет, — она сняла трубку телефона, стоявшего на кухне. — Миссис Стентон слушает.

— Миссис Стентон, это Николас Константинос, — раздавшийся в трубке бас был настолько низким, что, казалось, будто он рычит на нее, а акцент, к ее удивлению, больше напоминал американский, чем греческий. Она крепче вцепилась в трубку, когда тёплая волна пробежала по ее телу. Как глупо, упрекнула она саму себя, таять от звука голоса с американским акцентом лишь потому, что она сама американка! Она полюбила Англию, была довольна своей жизнью здесь, но, все же, этот отрывистый говор заставил ее улыбнуться.

— Да, мистер Константинос? — с трудом выдавила она из себя, надеясь, что это прозвучало не слишком грубо. Но она бы солгала, сказав нечто банальное, вроде «как приятно вас слышать», поскольку ей это было не слишком приятно, а, фактически, даже противно.

— Я хотел бы перенести нашу встречу на завтра, миссис Стентон, — сказал он. — Во сколько вам будет удобно?

Джессика с удивлением отметила, что Константинос кажется не таким высокомерным, как его секретарь. По крайней мере, он спросил, во сколько ей будет удобно, а не приказал ей явиться в такое-то время. Вслух же она произнесла:

— Как насчет субботы, мистер Константинос?

— Я понимаю, что это выходной, миссис Стентон, — с легким оттенком раздражения ответил глубокий голос. — Тем не менее, у меня есть дела, независимо от дня недели.

Это было больше похоже на то, что она ожидала услышать. Слегка улыбнувшись, она ответила:

— Тогда мне подходит любое время, мистер Константинос, у меня не назначено на завтра никаких дел.

— Очень хорошо, давайте встретимся завтра днем, скажем, в два часа.

Он замолчал, а затем добавил:

— И, миссис Стентон, мне не нравятся игры. Почему вы назначили мне встречу на сегодня, если не собирались на ней присутствовать?

Уязвленная, она холодно ответила:

— Встречу назначила не я. Ваш секретарь позвонил мне и сказал, в какое время следует прийти, после чего повесил трубку, прежде чем я успела согласиться или отказаться. Это заставило меня поторопиться, но я приложила все усилия, чтобы успеть, и ждала так долго, как смогла, но у меня была назначена другая встреча. Прошу прощения, если моих усилий было недостаточно, — тон ее голоса явно давал понять, что ее не интересует его мнение, и ей было все равно, мудро она поступает или нет. Ее взбесило то, что этот таракан — его секретарь — осмелился повернуть дело так, словно в произошедшем была ее вина.

— Понимаю, — спустя некоторое время проговорил Константинос. — Теперь мой черед извиняться перед вами, миссис Стентон, и мои извинения искренние. Такое больше не повторится. Что же, тогда до завтра, — он отключился, и в телефонной трубке раздались короткие гудки.

Джессика сердито бросила трубку на аппарат и еще с минуту стояла, притаптывая ногой и стараясь взять себя в руки, затем ее лицо просветлело, и она рассмеялась вслух. Он, несомненно, поставил ее на место! Она уже практически с нетерпением ждала встречи с пресловутым Николасом Константиносом.

На следующий день, одеваясь на встречу, Джессика начала собираться заранее, чтобы у нее оставалось достаточно времени на раздумья о том, что надеть. Она примерила несколько вещей и, наконец, выбрала строгий, сшитый на заказ матово-золотистый костюм, в котором она выглядела зрелой и серьезной, и подобрала подходящую шелковую блузку кремового цвета. Приглушённый золотой цвет перекликался с золотистыми прядями ее рыжевато-каштановых волос и легким загаром кожи, но она не понимала, какую картину являет собой, иначе немедленно бы переоделась. Как бы то ни было, она выглядела, словно ожившая золотая статуя с блестящими, как драгоценные камни, зелеными глазами.

Джессика с нетерпением ждала этой встречи. Когда в два часа дня она вошла в приемную, ее сердце билось в предвкушении, глаза блестели, а на щеках играл румянец. При ее появлении секретарь вскочил на ноги с живостью, которая сказала ей, что он получил сполна за свое поведение в прошлый раз. Хотя в его глазах читалась неприкрытая враждебность, он, тем не менее, сразу проводил ее во внутренний офис.

- Миссис Стэнтон, сэр, — объявил он и вышел из кабинета, закрыв за собой дверь.

Джессика пересекала офис своей гордой, грациозной походкой, и сидящий за столом мужчина медленно поднялся на ноги при ее приближении. Он оказался высоким, гораздо выше, чем среднестатистический грек, дорогая ткань его тёмно-серого костюма плотно облегала широкие плечи. Он стоял неподвижно, прищуренным взглядом наблюдая за тем, как его гостья идет к нему. Джессика приблизилась к столу и протянула руку для пожатия. Но, вместо того, чтобы пожать ей руку, он медленно обхватил ее пальцы и склонился над ними своей темноволосой головой. Теплые губы быстро коснулись их, и он тут же поднял голову, отпустив ее руку.